Сева Ловкачев — стендап-комик, который занимается комедией наблюдений (пишет смешные монологи о семье) и рассуждает на разные темы в подкастах о философии. А еще он — отец двенадцатилетнего сына. Мы попросили Севу рассказать об этом поподробнее, а заодно узнали о его отношении к браку, разводам и советам психологов.

1. Воспитание ребенка — это как прохождение игры. Какие-то уровни тяжелее, какие-то интереснее, потому что он развивается как человек. Помню, мы сидели на даче, и я сказал: «Надо ребенка завести». С чего вдруг я это придумал — сам не понял, но много загонялся и готовился, как к психоделическому трипу. Естественно, основная атака пришлась на первые полгода: перед тобой капризное, неэмпатичное полено, от которого не дождешься никакой отдачи. Но потом он лежал-лежал и в первый раз засмеялся — это отложилось в памяти.

В какой-то момент у него словно выросло что-то в голове. Там появилась мысль: «Я — это я. И я сам буду нажимать кнопку лифта». В запаре, в рутине я замотался, не задумался и первый нажал — истерика. Сейчас уже, слава богу, к 12 годам вроде как более-менее решили этот вопрос.

Однажды жизнь резко стала проще. Я проснулся от звука смываемого унитаза. Сначала испугался — о нет, я на месте, жена на месте, кто там? А после понял, что это он наконец сам научился. Супер.

Сейчас мы уже на стадии, когда он может меня подколоть. Например, когда я бухчу на то, что скины в компьютерных играх ни на что не влияют, не делают тебя точнее и больше урона не наносят — не надо на них тратить голды. Он такой: «Да-да», — и делает по-своему. Иногда комментирует мою одежду — что мне идет, что не идет. Но вообще мы на середине американской горки — мертвая петля с пубертатом впереди. Интересно, как это будет.

2. Сложно поменять то, что тебе не нравилось в детстве, на что-то более функциональное. Раньше я бы нырнул в море косяков своих родителей и рассказывал, что они делали не так. Но сейчас я уже в той арке развития персонажа, когда он осознает: «Да молодцы они были, чё». Если хочешь по-другому, надо, получается, отследить, какие их поступки ты повторяешь, придумать другой сценарий и в моменте его проиграть. Фу, блин, это очень много работы.

Грубо говоря, нет же такого, что ты неделю готовишься к какой-то конкретной ситуации и смотришь интервью психологов, чтобы знать, как ее решить. Нет, всё происходит очень резко. Уровень резкости — ты на секунду отворачиваешься, оборачиваешься и видишь ребенка, который стоит в туалете и уже тянет в рот ершик.

В итоге я стал очень тревожным. Я хотел бы отыгрывать на расслабоне, но не получается. Зато наши с женой тревожности замечательно друг друга перекрывают и дополняют: как только кончается моя тревожность, начинается тревожность жены.

3. Родители должны понимать, что происходит у ребенка в школе. Мой сын учится в математической школе. В свое время и я там лазил, поэтому примерно представляю трудности. Речь даже не о решении задачек, а о чувстве полного офигевания и стресса. Вытягиваешь билет — холодный пот и паника. Я могу подсказать, на что обращать внимание и как выживать в условиях повышенной перегрузки.

Никакого «Пока не решишь — из-за стола не встанешь». Перерыв сильно помогает. Иногда стоит прищуриться, как при рисовании, посмотреть под другим углом. Я ему говорю: «Всегда держи черновик под рукой, если чувствуешь, что плывешь, подыши и пока перейди к следующей задаче».

И вот сын зовет меня на помощь с математикой. Проходит, значит, 10 минут: сын, стол, и я над ним — склонился ровно так же, как моя мать. Ору: «А плюс Б в скобочках умножить на С. Чему равно?!» Когда ты уставший, да еще злишься, что он всё никак не сосредотачивается, сразу автоматически подгружается то, что было у тебя в детстве. Не потому, что было хорошо, а потому, что ты четко знаешь сценарий. Там этот сценарий каждый день раздавали, ты знаешь его назубок. Будто в голове есть шарик и желоб, по которому сильно легче катиться.

Задним числом ты очень плохо себя чувствуешь: «Капец осознанный. Ага, прям поддерживающий отец!» Просто отвратительно. Ужасно. Какой кошмар. И ковыряешься в видео с психологами, потому что, если в полночь льются слезы из-за домашки, мы все проиграли как семья.

4. Я учу сына быть профессиональным троечником. Мать ругала меня за оценки, но на самом деле троечники четче, чем отличники, знают, что будут спрашивать. Хороший троечник всегда в курсе, на что можно забить. Почему я плохо учился? Потому что понял, что постоянно делать домашку бессмысленно. Это какой-то сплошной геморрой. Сегодня домашка, завтра домашка. Домашка будет всегда, так зачем надрываться? А если ты один день ничего не делаешь, отдыхаешь, потом можно и поднапрячься.

Меня не парят оценки сына. В моей школе среди всех пяти классов был только один медалист, и он, кажется, сошел с ума

Школа — это не про оценки, а про лавирование в потоке натужности, которая в тебя входит. Но сын ближе к сердцу воспринимает конкуренцию, поэтому сам докручивает свою успеваемость до пятерок и четверок. Обидно только, когда сделал всю домашку, но забыл ее дома. Вот это тупо, реально тупо.

Нам повезло со школой — родители могут особо не вмешиваться, не набирать миллион кружков, там уже хватает развлечений. Из дополнительных занятий водим сына только в бассейн. Это уже целое дело — я не любитель выходить из дома. А еще он учится музыке, но не в музыкальной школе — я бы хотел, чтобы он полюбил играть, а не возненавидел это занятие.

5. Если хотя бы стараться быть последовательным, ребенок научится доводить всё до конца. У нас на даче висят оконные решетки. Их отец снимал, их я снимал, их мой сын снимал. Мать в шоке — сыну дали задание, и он выкрутил все винтики и гаечки, положил их по просьбе в коробочку, чтоб не потерялись, снял решетки и вернулся. Отец по привычке наседает: «Что ты ходишь? Сделал дело — гуляй смело», а он отвечает: «Всё готово». Ну и что тут такого?

Мать говорит: «Сева, когда мы тебе давали задание, ты откручивал два винта, а потом такой: „Ай, блин, решетки, точно, извините, я уже миллион лет как забыл“». Просто, в отличие от отца и сына, я ненавижу делать что-то руками. Особенно долго и сосредоточенно. Когда меня просили помочь, начиналось: «Да ты можешь держать нормально? Обязательно пританцовывать?» Батя всегда шутил, что у меня руки под *** заточены. Я как человечек из лего, получается. И после этого родители сравнивают: «Твой сын совсем не как ты».

Конечно! Может, потому что я положительным закреплением ему такую установку поставил? Хвалил, а не показывал, что помощь семье — это бесконечно долго, тяжело, все ругаются, а по итогу ты еще и лего-человечек.

Но я это, разумеется, не озвучиваю. Зато наблюдаю: сын смотрит видосы про «Майнкрафт», приходит отец и сразу обвиняет его: «Чё, отдыхаешь прям, да?» Мой дед от надрыва помер, так что в нашей семье вообще-то отдыхать нельзя. Так вот, а сын ему отвечает: «Ну да, мы же договорились — я всё починю и буду отдыхать». В мое время так не работало, потому что меня тут же ругали за то, что расслабился, — там, оказывается, еще пять других дел. У сына же есть какая-то странная вера в договоры. Он не страдает от дефицита внимания и всё доделывает. Я понял, что мы разные, когда он сказал:

— Пап, не отвлекайся, пожалуйста, проверяй домашку. Я еще поиграть хочу.

— А, сейчас, извини, пожалуйста, сейчас всё сделаю.

Не знаю, наша с женой это заслуга или генетики, но мы хотя бы пытаемся держать свое слово.

6. Пока пытаешься что-то доказать родителям, ничего не получается. Я очень хотел поступать на направление кино и телевидения, но меня заставили учиться математическим методам в экономике. Родители были категорически против творческой профессии, поэтому мне нужно было доказать им, что можно и чем-то интересным, дурацким зарабатывать, а не душным. Спойлер: не дай бог мой сын выберет творчество как основное дело. Это ужас, никому не советую.

Я стал айтишником, но всю дорогу искал что-то другое, реально прикольное. Excel-таблицы — фу, бред. Покер — вот классная тема. В 2008 году сказал маме: «Я увольняюсь. Стану профессиональным игроком, буду по миру ездить». Мать была в шоке: «Остановите его! Хватит!» Мое желание что-то ей доказать влияло на решения за столом, и у меня не получилось. Повыпендривался — и хватит: вернулся в айти и 8 лет просидел тихонечко. Когда наконец ушел в стендап, мать в истерике звонила отцу: «Поговори с ним! Это новый покер!» Я такой: «Ты вообще ничего не понимаешь! При чем тут покер!» Конечно, стопудово это был новый покер. Ужас просто. Кошмар. Слава богу, что-то получилось. Так бы, наверное, вообще спился.

Один умный дядька сказал, что творчество — это попытка нестандартным способом решить стандартную задачу, когда по-нормальному справиться с миром не получается. Если спросить у психолога, как воспитать в ребенке креативность, он ответит: «Ну вы можете умереть, когда ему будет 11. Это сильно забустит его креативность». Как правило, сильно творческими становятся люди, у которых был конфликт с родителями, какая-то травма в детстве. Взять стендап — жанр эгоцентричных обиженок. Ни одного нормального человека там нет, это надо понимать. Человеку со здоровой психикой не понадобится несколько раз в неделю кривляться перед незнакомыми людьми и спрашивать: «Вам смешно? А теперь смешно?»

Короче говоря, разумеется, я не буду запрещать сыну заниматься творчеством. Я никак его не ограничиваю, но стараюсь чаще хвалить за какие-то мелочи, чтобы он не искал странные способы самовыражения.

7. В нашей семье, как в компании, есть бухгалтер и финансовый директор. Жена следит за сохранностью, а я — за повышением маржи. Мы вместе 20 лет, за это время наши роли как только не распределялись, но в основном я больше склонен к риску: лажу где-то, ищу мамонтов, бегаю за мамонтами, бегаю от мамонтов — зависит от ситуации. Жена крутая — это всё усложняет. Она хороший специалист, старший бизнес-аналитик. Приходится соответствовать, доказывать, что мужчины зарабатывают больше. Эх, сложно. Ну потому что это вообще был бы зашквар. Мало того, что я комик, так еще просил бы: «Можешь на карту перевести, пожалуйста». А такой момент был, когда я увольнялся из айти. Спасибо жене за то, что поддержала, но достоинство я подрастерял.

Мы с женой выросли при старом добром скрытом матриархате, но в нашей семье пытаемся быть плюс-минус равными

У нас есть главное правило — не лезть друг другу под руку. Допустим, приезжаю я из Москвы, они с сыном неделю существовали вдвоем. Странно ломать их приколы и всем своим видом показывать, какой я клевый папа. Если у меня спрашивают, можно ли поесть мороженого, а я не помню, какой у нас сейчас положняк по мороженому, апрувилось ли оно уже до этого — отправляю к маме, конечно. Я рассказываю об оптимальной теоретической конструкции — порой всё же косячу. Если я с чем-то не согласен, взвешиваю, насколько я прям готов впрячься за свою идею.

Я часто шучу, что патриархат — единственно возможная правильная система семьи. А потом попробуй соответствовать — слишком много надо на себя брать. При скрытом матриархате жить круто: жена работает на двух сменах, а ты — мужчина, защитник, сидя дома, «определяешь курс». Был прикольный мультик: там все пашут, а король отдыхает. Его спрашивают, чем он занят, он всех успокаивает и отвечает: «Несу ответственность». Что-то в этом есть.

8. Непросто бывает не развестись, но зато в итоге получается более крепкая пара. Конечно, я говорю только про себя и свою ситуацию, может быть по-разному. Вот у меня мама и папа сильно ссорились — было не круто. Семья — новый рок-н-ролл, реально сложная штука. Я боюсь, что государство сейчас это испортит. Черт, оно начнет рекламировать брак, и семья перестанет быть рок-н-роллом. Что общего между государственной пропагандой и словами мамы? Хочется сделать наоборот. Прямо на «Госуслугах» должны написать, что рожать — отстой. Вот тогда идея семьи выстрелит.

Никогда на брак не вешалось столько ответственности. Сейчас вы должны иметь общие цели, интересы, развиваться в сексе, финансово вкладываться, делить домашние обязанности, а еще — разговаривать.

Среди комиков есть некоторый секретный орден отцов, где мы собираемся и делимся своими косяками

У одного недавно жена на работу вышла, и он в шоке от того, что надо постоянно договариваться, кто что делает. Патриархат, к примеру, гораздо легче с энергетической точки зрения. Ты четко следуешь инструкции, мужским обязанностям, и всё. Когда все равны, попробуй найти подходящие слова в среду вечером после рабочего дня, чтобы о чем-то договориться. Ладно, я стендап-комик, а вот челик вернулся с завода — он что, должен еще «я-выражениями» разговаривать?

Судя по друзьям и знакомым, развестись можно на раз-два. Оглядываясь назад, я рад, что мы с женой вышли из кризиса. Нам повезло, у нас повышенная ценность хорошей шутки. Напряженная атмосфера, идет мочилово, и тут ты вбрасываешь какую-нибудь джазовую интерпретацию от «как курица лапой» или «собаки на сене». Тебе говорят, что ты всё равно козел, но шутка оценивается.

У меня был задвиг по отцовской теме: я пытался доказать, что буду лучшим папой, чем мой батя. А для этого нужно жить с семьей, где-то маячить рядом, быть примером, чтобы сыну хотя бы было от чего отталкиваться.

9. В нашей семье по наследству передается культурный снобизм. В моем монологе была шутка про друга сына, который пришел к нам в гости и попросил включить Сергея Лазарева. Я тогда долго думал, насколько я толерантный человек и что мне важнее — хороший вкус или друзья ребенка. Кстати, на прошлой неделе он вернулся из дома этого чувака и сильно сетовал на то, что у них играла Кадышева.

Я культурный абьюзер, как и мой отец. На прошлой неделе батя заглянул на мой концерт и после подошел ко мне со словами: «Слушай, всё круто, смешно, молодец, но у тебя там есть переходы рваные». Треш, у меня рваные переходы. Комики спросили: «Твой отец в стендапе шарит?» Да не шарит он, конечно, просто умеет найти слабое место. А потом сын меня спрашивает: «Пап, я тут очень хотел с тобой один мультик посмотреть. Но ты же ненавидишь не в HD, откажешься?» А я ненавижу смотреть что-то не в HD — в нашей семье качество превыше всего.

Мы же не контролируем, что передаем дальше. Сейчас сын скопировал мою интонацию и привычку говорить «да-да» — вот прям с таким же сэмплом. Бывает, слова какие-то умные повторяет. Недавно мы больше суток проробинзонили в Москве. Жена вечером спросила: «Как с папой время провели?» — и он ответил: «Анархично».

К своей музыке я пока что до конца его не приучил. Слушает то, что друзья советуют, и спорит со мной. Говорю ему: «Я буду ждать тебя на обрыве, на вершине скалы. Там сразимся. Пусть я проиграю эту битву, но ты должен быть готов».

10. Не вижу ничего плохого в видеоиграх. Даже бывают моменты, когда мы час рубимся в приставку, и сын такой: «Всё, мне надоело. Я хочу что-то поделать в реальной жизни». Что? Ты не хочешь играть всегда? Вообще всегда? Манипулировать, обманывать, пытаться спрятаться в виртуальном мире? Типа… ты теперь хочешь просто полепить? Блин, слишком здоровые паттерны, я даже не знаю, как с таким работать. Окей, но ты странный.

И мы лепим: у нас свое конструкторское бюро, где делаются роботы или экзоскелеты человечков

Потом устраиваем пластилиновые бои и разрушаем всё, что построили. Иногда кидаем мяч, иногда смотрим что-то, иногда гуляем, рубимся в настолки. Правда, в настолках он совершенно не умеет проигрывать — мы пока ищем баланс. Я вечно топлю за компьютерные игры, но они нравятся ему меньше всего.

Мне легко найти с ним совместные дела. Это же мой сын, Степан. Не чужой. Самое сложное — найти силы и время. Я неделю живу в Москве, неделю — в Питере. Выделяю выходные с семьей, и это же надо постараться провести их реально с семьей, а не с какими-то неблагодарными уродами, с которыми мы тут же друг друга возненавидим.

Обычно я планирую все важные дела в графике и недавно понял, что игры с сыном — такое же важное дело, которое надо прям записывать

А еще готовиться к нему, быть в ресурсе. Иногда обещаешь-обещаешь: «Да-да, поиграем», а потом думаешь: «Блин, еще и играть. А-а-а!» Если отказываешься, загоняешься, что ты плохой отец. А потом думаешь: «Да в целом я с ребенком уже провел больше времени, чем мой отец со мной за всю мою жизнь. Поэтому, может, все-таки и нормально».

Быть рядом вообще сложная фигня. Всякие психологи говорят: «Достаточно просто быть рядом». Ничего себе! Быть рядом и не вонять — уже героизм. Всё, что сверху, — это точно выше тройки. Быть рядом — это как заставить себя двигать ногами из стороны в сторону на танцполе. Не стоишь у стенки — уже большой молодец.

11. Родители — обычные живые люди, которые любили, ненавидели, ошибались и пытались что-то делать из того, что было под рукой. А не верховные небожители, которые тебе всю жизнь испортили. Мое поколение — это первые люди, которые вообще что-то узнали про психологию в интернете, охренели и побежали к маме качать права. «Мам, у меня есть все эти диагнозы, аббревиатуры, и, оказывается, всё из-за тебя!» И родители в шоке — в их время не было никаких диагнозов и аббревиатур. Была одна аббревиатура — СССР. А СДВГ всякие — это что вообще?

Помню, я прям обиженный, в этом противном состоянии жертвы, всё выговариваю. Мать в полнейшем расстройстве. Проходит время, я уже совсем взрослый, мы идем через дорогу по своим взрослым делам, и она говорит: «Блин, переживаю, сколько ошибок я наделала!» И вдруг до меня доходит, что и не нужно это признание: «Да всё клево, мама, нормально справились».

Конечно, хорошо читать психологов, слушать умных людей, чтобы стараться делать меньше ошибок. И пусть оно всё плавает в голове, консервируется на подкорке. Но, как мне кажется, вот что правда стоит запомнить — не нужно ребенка закалять дома. Якобы мир такой страшный, непредсказуемый, опасный, надо подготовить его к ненастьям судьбы! Зачем ребенку получать травмы во дворе не пойми с кем? Пусть он травмируется дома, под присмотром — чтоб мы были в курсе, кто нанес, кто виноват. Оказывается, дом всегда должен быть зоной безопасности. И родители помогут справиться со страшными ненастьями.

Фото из личного архива Севы Ловкачева