Травля — системная проблема почти любой школы. С ней сталкиваются не только дети, но и учителя, которые зачастую оказываются в еще более уязвимой позиции. Читатели «Мела» рассказывают о своем опыте травли, а эксперт-психолог «Травли NET» Марина Ртищева объясняет, почему эту проблему сложно решить «простым разговором».

«Проблема буллинга учителей остается как бы за кадром»

Инна (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.) окончила педагогический университет, четыре года работала в крупной компании не по профессии. Но во время пандемии ей пришлось уйти в школу. Сдав тестирование в МЦКО и получив статус эксперта по русскому языку, Инна устроилась работать на 18-часовую ставку за 79 тысяч рублей. В первый же год она столкнулась с травлей со стороны учеников. Сейчас, уже уволившись из школы, она вспоминает:

«Мне дали выпускной класс, который нужно было готовить к ЕГЭ. Когда я ставила двойки, ученики издевались надо мной, хамили и оскорбляли. Руководство винило меня, что я не в состоянии «построить» детей. Однажды ученик на вопрос о домашнем задании ответил мне, что он вертел его на своем…

Дети находят учителей в соцсетях, берут фото и делают из них стикеры, фотошопят и создают оскорбительные картинки. Так было и со мной. Мне пришлось закрыть все свои соцсети, удалить фото и вообще не сидеть в интернете под своими данными».

На данный момент это исследование — единственный крупный материал по проблеме травли педагогов со стороны учеников. Эксперт программы «Травли NET» Марина Ртищева считает, что данные 2018 года можно считать актуальными и сегодня: «Думаю, нет никаких предпосылок к тому, чтобы ситуация улучшилась. Сейчас много говорят о травле детей внутри группы. Проблема буллинга учителей остается как бы за кадром, как будто считается не такой значимой».

По словам Марины Ртищевой, сегодня учителя чувствуют себя недооцененными как со стороны родителей, так и детей: их чаще воспринимают как людей, оказывающих услуги, а значит как тех, кто находится в зависимом положении. Педагоги в свою очередь ощущают беспомощность перед агрессией со стороны подростков. «Все это говорит о том, что буллинг уже есть и будет существовать дальше. А в ближайшее время мы эту проблему, вероятно, не решим», — считает эксперт.

Как устроена травля учителей

В России единого определения для травли нет, поскольку само понятие отсутствует в законодательстве. Поэтому приводим формулировку Центра контроля и профилактики заболеваний США.

Травля, или буллинг — «любое нежелательное агрессивное поведение, которое включает видимый ощущаемый дисбаланс сил между агрессором и жертвой, повторяется неоднократно и приносит вред или создает дистресс (состояние страдания, при котором человек не может полностью адаптироваться к стрессовым факторам) физического, психологического, социального, образовательного характера».

Авторы исследования Университета Восточной Финляндии, проведенного в 2021 году, считают, что проводить аналогию между буллингом педагогов и травлей учеников одноклассниками можно — формы воздействия совпадают. Поэтому и то и другое признается травлей.

Почти все во время учебы сталкивались с характерными проявлениями травли в отношении учителей. Это и насмешки, и карикатуры, и обидные прозвища, и вербальные издевательства на уроках. При этом проблему нельзя назвать уникальной именно для постсоветской культуры — обидные прозвища учителям дети дают повсеместно.

В чем проявляется травля

Психологи и социологи, изучающие проблемы травли, сформулировали несколько классификаций для разделения типов травли. Основное разделение типов буллинга идет по двум характеристикам — прямой (открытый) и косвенный (скрытый).

• Прямой травлей считают непосредственное воздействие агрессора на имущество педагога или на него самого — факт нарушения прав человека в этом случае можно зафиксировать.
• Косвенную травлю обнаружить сложнее. Она выражается в распускании слухов, тихих насмешках за спиной. Так, многие учителя сталкивались с ситуацией, когда в классе кто-то начинает смеяться без повода или, напротив, дети практически не реагируют на просьбы или требования педагога.

Также учителя могут сталкиваться с прессингом, то есть с давлением со стороны руководства. Или с шеймингом — травлей из-за контента, который они выкладывают в соцсетях, например, за фото в купальнике.

Эпизоды буллинга не могут проявляться в виде единичных конфликтов — в таком случае травлей их называть неуместно. Термин используется, когда такие эпизоды начинают происходить систематически.

В любом случае травля всегда происходит с единственной целью — дискредитировать жертву и получить психологический контроль над ней. Если учитель «неправильно» отреагирует на первый акт травли, то ситуация, вероятно, продолжится.

Почему дети травят учителей

Марина Ртищева предполагает, что истоки травли учителей со стороны подростков лежат в детской психологии: «Основное противоречие подросткового возраста — высокая потребность быть значимым и признаваемым, иметь уважение среди взрослых. И одновременно — отсутствие опыта, навыков и знаний для того, чтобы свои стремления реализовать. С помощью буллинга подросток как бы защищается от авторитета и власти педагога, обретая контроль уже над ним самим. Клички, конфликты, дерзость — один из способов завоевать место под солнцем и укрепить свой авторитет в глазах сверстников».

Описать точный портрет учителя, который с большей вероятностью подвергнется травле со стороны учеников, сложно. Неважно, где живет учитель, сколько лет он работает в школе и даже какого он пола. При определенных обстоятельствах стать жертвой травли может любой педагог. Хотя есть некоторые факторы, которые повышают риск буллинга.

«Доказано, что в два раза чаще остальных травле подвергаются учителя с меньшим материальным доходом. Но это единственная выявленная корреляция, — объясняет Марина Ртищева. — Молодые педагоги подвержены риску травли в силу недостатка опыта. Плюс разница в возрасте между ними и подростками не настолько значительная, чтобы дети не пытались общаться с педагогами на равных. Нередко поводом для травли становится несовпадение ожиданий как с одной, так и с другой стороны, а не слабый уровень преподавания как таковой».

Даже если предположить, что большинство учителей сталкивается именно с трудным поведением подростков, которое они склонны игнорировать и реагировать на него относительно спокойно, вопрос травли все же нельзя не замечать. Некоторые педагоги переживают именно этот опыт — и не могут с ним справиться.

Из комментариев читателей «Мела»:

• «У подруги сестра уволилась из школы из-за насмешек и издевок детей. Финальная точка — жвачка, незаметно прилепленная к волосам, когда учительница наклонилась к тетради просмотреть работу (по просьбе ученицы). До этого она сделала детям замечание и попросила не жевать на уроке жвачку и не выдувать пузыри. На перемене хотела поправить прическу — расческа залипла в этой пакости. Молодой педагог, хотела быть учителем, выдержала два или три года. Много лет уже бухгалтер».
• «У меня была коллега — преподаватель естествознания. В нее студенты кидали монетки, когда она вела занятие. Она продержалась год, уволилась и спилась, кажется. Хорошая была девушка».

При чем тут школьный климат

На самом деле невозможно сказать, что ответственным за травлю можно назначить одного конкретного человека. Травля — это групповой феномен, который встроен в том числе в процессы, происходящие в коллективе. Многое зависит от атмосферы, или, говоря общепринятыми в публицистике терминами, «климата» в школе. Единого определения здесь нет, но, как правило, во внимание принимают четыре характеристики:

1. Взаимоотношения внутри каждого конкретного класса: между учениками, учениками и учителем и так далее;
2. Физическая среда (характеристика школы, классов);
3. Индивидуальные факторы (чувство принадлежности к школе, дисциплина);
4. Культура организации (ожидания, правила, нормы).

Эксперты предполагают, что само устройство иерархической системы, подразумевающей, что есть некая очень хорошая и, напротив, очень плохая ролевая модель, оказывает решающее воздействие и на учителей, и на детей. «Травля в таких коллективах возникает часто, потому что потребность перехода из одной группы в другую в них редко реализуется добровольными способами. Да и методы удержания власти над группой тоже редко оказываются дружелюбными», — говорит Марина Ртищева.

При этом неважно, считается ли школа «благополучной» или нет, к какому типу относится. Одинаково часто, как пишут авторы монографии НИУ ВШЭ «Школьный климат», травля возникает и в СОШ, и в ООШ, и в гимназиях. Различия наблюдаются только в том, как именно она проходит и как часто дети, не участвующие в буллинге напрямую, становятся его свидетелями.

Почему учителям сложно помочь

«Масштабных и достоверных исследований на тему буллинга в отношении учителей нет. А вот школьная травля в коллективе сверстников изучается очень широко», — говорит Марина Ртищева. Из-за отсутствия достоверной информации — статистики и анализа по разным параметрам жизни педагога в школе — делать какие-то конкретные выводы и разрабатывать методички для учителей не получается.

Во многих странах существуют комплексные антибуллинговые программы для детей, принятые или одобренные на государственном уровне: финская KiVa, Olweus Bullying Prevention Program, Positive Action и другие. В России проблема школьной травли с точки зрения методологии ее предотвращения активно прорабатывается программой «Травли NET», эксперты которой создали антибуллинговую программу для российских школ.

Непротиворечивые инструменты борьбы с травлей, предназначенные для учителей, найти сложно

Проект против буллинга в школах, опубликованный в Медиатеке Московского образования, рекомендует учителям «сохранять спокойствие», «не вовлекаться в конфликт», «по возможности дистанцироваться», но не пускать ситуацию на самотек. Подразумевается, что учитель должен показать, что он «выше конфликтов», поскольку осознает ответственность за свое поведение, но готов не замалчивать проблему и сразу пойти обсуждать ситуацию с директором.

Как и в случае любой другой травли, учитель, несмотря на более высокое положение взрослого, имеет меньше рычагов влияния на ученика вне класса, чем тот на него. «Когда я учился в школе, в мою учительницу по химии кидали горшки с цветами и поддоны от этих горшков. Прошло уже больше 15 лет, а она всё еще работает там же. Наверное, научилась кидать горшки в ответ», — написал один из комментаторов «Мела» в ответ на просьбу рассказать о травле в адрес учителя.

«В школах есть упрощенный механизм для подачи жалоб на педагогов. Не всегда такие жалобы объективны и заслуживают внимания, зато всегда инициируют разбирательство, — говорит Марина Ртищева. — Поэтому очень многие учителя чувствуют себя более незащищенными относительно клеветы, наветов или сплетен со стороны детей и родителей. Им как будто бы чаще приходится доказывать свою правоту или невиновность, чем остальным. Опять же, сложно сказать, насколько часто это происходит в действительности».

Сегодня учителя, столкнувшиеся с буллингом, могут обратиться за помощью к соцпедагогу, который побеседует с ребенком и его родителями.

«Максимум, что может произойти, — ребенка поставят на внутришкольный учет

И все, — объясняет бывший учитель русского языка из Москвы Инна. –Ребенка нельзя отстранить (это нарушение его прав), его нельзя оскорбить в ответ (это нарушение его прав), его ни в коем случае нельзя ударить (это угадайте что?), но о правах учителя вообще никто не думает. Педагога можно нагружать, оскорблять, унижать, ведь он знал, куда шел. Нет, не знал».

Бывший педагог замечает, что администрация школы может только инициировать беседы с родителями. «Чаще всего руководство занимает сторону родителей, потому что боится жалоб выше. Проще уволить учителя, чем его защищать», — говорит Инна.

В том числе именно из-за незащищенности педагоги нередко стесняются рассказать о травле коллегам или администрации. Кроме того, они боятся, что признание статуса жертвы будет воспринято как проявление непрофессионализма и доказательство «неспособности наладить дисциплину».

Как разрешить ситуацию

Пока в России не существует законодательного акта, фиксирующего понятие «травля» и закрепляющего методы борьбы с ней, по крайней мере в случае конфликтов между учениками.

Новости о работе над законопроектом, который внес бы в федеральный закон соответствующую поправку, то появляются, то снова исчезают. Так, последний раз об антибуллинговом законе снова заговорили в декабре 2023 года, после шутинга в брянской гимназии.

Тем не менее во многих российских школах есть локальные акты, закрепляющие порядок действия педагогов при решении конфликтных ситуаций между учениками и создающие, например, «школьные службы примирения». Как действовать учителю, столкнувшемуся с травлей, в этих документах не говорится.

Эксперт программы «Травли NET» Марина Ртищева считает, что пока помочь учителям можно, обучая их психологическим инструментам, с помощью которых педагоги могли бы лучше управлять дисциплиной в классе. Кроме того, учителям нужны методы самопомощи и саморегуляции, которыми они могли бы поддерживать сами себя.

«На наше поведение в большей степени влияют общественные установки и мифы, чем статистика и объективные данные. И есть весьма распространенный миф, что жертвой быть стыдно, что это признак слабости. Неважно, о взрослом или о ребенке идет речь, — говорит Марина Ртищева. — Травля не возникает внезапно и вдруг, но в огромном масштабе. Поэтому, чем больше учитель готов обращаться за помощью и принимать ее, чем чаще и осознаннее подходит к этой ситуации, тем больше шансов с ней справиться.

Травля — это не только ваша личная проблема, в ней гораздо больше участников. И ответственность лежит на всех. Замалчивая ситуацию, мы рискуем не только получить вопиющий случай, но и ухудшаем школьный климат. Создаем ситуацию, когда насилие не пресекается, а процветает. Но жить в ощущении вседозволенности и всевластия не полезно ни для кого».

Фото на обложке: Guenter Albers, Olga Pink, Zhuravlev Andrey, Nana_studio / Shutterstock / Fotodom