Даже отличники иногда просят родителей помочь им с особенно сложной домашкой. Наш блогер Екатерина Соколова вспоминает, как делала задание по черчению (а вы застали этот предмет?) вместе с отцом, кандидатом технических наук, и со знакомым строителем Колей до утра (и получила за это тройку).

Ближе к старшим классам в нашу и без того перегруженную программу ввели уроки черчения. Возможно, изначальный посыл этой затеи был хороший — попробовать воспитать будущих инженеров, техническую, так сказать, интеллигенцию страны. Вот только, как это часто бывает, на практике все получилось не так, как задумывали. А дело было в том, что наш учитель, дядька-то в общем неплохой, с фамилией еще такой, что-то типа Помаркин, имел явные дефекты речи. Вот прямо как в известной советской кинокомедии.

Понимать черчение для подростка с распухшей от школьной программы головой в принципе задача не из простых. Но если при этом ты не понимаешь 70% из того, что тебе пытается объяснить учитель с «фефектом фикции», то это вообще труба.

Помню, была весна 2002 года. Делать уроки до часа ночи стало уже нормой. Я сидела на кухне, пила кофе и делала домашку по черчению: пыталась распознать нарисованную в учебнике деталь. Дома у нас тогда жил рабочий Коля — он делал ремонт в коридоре. Коля, к слову сказать, хоть и не имел инженерного образования, мог спроектировать, нарисовать, а потом и воплотить в жизнь абсолютно любой конструкции мебель. Да что говорить! Он строил целые дома-срубы по индивидуальному плану.

В общем, мы стали вместе думать, как же выглядит проклятая деталь сверху, сбоку и в разрезе

Думали до трех ночи. В три часа ночи к нам присоединился мой папа, кандидат технических наук. Но проклятая деталь (точнее, то, что было нарисовано в учебнике для заданного упражнения) так и не хотела поддаваться разгадке. В общем, кое-как, дотерев чертеж почти до дыр, я легла спать часов в пять, и то только потому, что «ночное инженерное собрание» было разогнано мамой.

Как позже выяснилось, большинство моих одноклассников отнеслось к домашнему заданию философски: дети просто не стали его делать и ушли спать вовремя. На весь класс ту деталь попытались нарисовать всего два человека — я и наша отличница Верка Иванова. Точнее, за Верку чертеж сделала ее мама, профессиональный инженер, также в три часа ночи. Верке за рисунок поставили 4 с минусом, а мне и вовсе 3, да еще со словами, приведшими в восторг весь класс: «Соколова, черчение надо делать в трезвом состоянии».

Остальным поставили двойки, правда с возможностью пересдачи

После этой истории моя мама, не любившая родительские собрания (в школе я всегда училась почти на «отлично», и на родительских собраниях про меня говорили редко), на очередной слет родителей все-таки пошла, да еще и ухитрилась сесть за одну парту с мамой Верки — умной, уверенной в себе женщиной в деловом костюме. Она все собрание просидела со скептичным выражением лица и сложенными руками на груди, повторяя только: «Хочу посмотреть на того дятла, который мне после 20 лет работы на заводе четыре с минусом поставил». Так они и сидели, пока Помаркин не пришел в класс:

— Фастиков у них нет, фифево они не фелают. Фафандашей у них фоже нет.

Мама Верки наклонилась на парту и, поглядывая на мою, медленно прошептала:

— Что? Что он говорит?

Моя мама ответить не могла: ее разбирал смех. После собрания мама сказала, чтобы ни себя, ни Колю я больше не мучила, потому что причина, по которой с черчением у меня не задалось, стала понятна.

Черчение я, правда, потом как-то сдала. Но инженером, к сожалению, не стала. А кто знает, попадись на моем пути преподаватель без «фефекта фикции», я бы уже развязки строила на МКАДе.

Имена изменены. Основано на реальных событиях.

Фото: Shutterstock / Chaosamran_Studio