Кате 24 года, она работает дошкольным и подростковым психологом. А до этого полгода трудилась в центре ABA-терапии — консультировала детей с РАС и их родителей. Мы записали монолог Кати о выгорании и о том, почему она решила уволиться.

«Я люблю особенных детей»

Я училась в Институте психологии им. Выготского в РГГУ на психолога-педагога девиантного поведения. Уже тогда я заинтересовалась детьми с РАС: много читала об их особенностях и старалась везде урвать с ними хоть немного практики. На мой интерес также повлиял личный опыт. К моим старшим курсам мы с семьей заметили, что у моего племянника появились задержки психического развития, и с каждым месяцем все больше убеждались, что это аутизм. Начав работать с детьми с РАС, я заметила, что быстро налаживаю с ними контакт, хорошо понимаю их язык и поведение. Я люблю особенных детей, мне с ними интересно работать.

После учебы я нашла центр, который дал мне такую возможность. Все занятия в этом центре основывались на ABA-терапии (Applied Behaviour Analysis, прикладной анализ поведения. — Прим. ред.), чему меня и обучали. Я познакомилась с методом поближе и увидела, как эффективно он может работать, увлеклась и осталась в нем. Мне нравилось, что этот метод структурирован, он напоминает отлаженную систему.

Приезжая на работу, я готовила кабинет — зону для работы с ребенком. С маленькими мы обычно занимались на полу, а со старшими — за партой. Затем я приносила мотивационные игрушки. Мы их используем как небольшое вознаграждение за выполненное задание.

У каждого ребенка они свои: кому-то нравятся музыкальные инструменты, кому-то — машинки. Если ребенок, например, написал несколько букв, решил пример или собрал пирамидку, я хвалила его и давала поиграть с этими игрушками. После одного занятия я шла на следующее. В день я могла заниматься с двумя-четырьмя детьми. С каждым мы работали индивидуально.

«Было много моментов, когда ребенок срывался на меня»

Работа с детьми с РАС связана с большим количеством сложностей. Так как дети с особенностями в развитии, как правило, запаздывают в речи, это не дает им полноценно выражать эмоции. Психологу и педагогу это усложняет работу, потому что практически невозможно получить обратную связь.

Нормотипичные дети (не испытывающие затруднений с усвоением и обработкой информации. — Прим. ред.) могут поблагодарить тебя за занятие или сказать прямо, если ты их обидел. У детей с РАС дела обстоят иначе. Многие не могут сказать, что они чувствуют боль или дискомфорт. Они не скажут, что у них болит голова или живот. Угадывать, как они себя чувствуют, мы не можем, потому что получится метод «пальцем в небо». Мы привыкли не приписывать друзьям и близким эмоции, а спрашивать про самочувствие напрямую. Здесь это не всегда возможно.

У большинства детей с РАС есть сложности с бытовым поведением. Кому-то, к примеру, неприятен звук смыва в туалете, кто-то не может завязать шнурки или одеться. Некоторые дети не привыкли мыть руки, а кому-то сложно пользоваться ложкой во время еды. Всем цепочкам поведения, которые пригодятся в жизни, детей нужно учить.

Это требует много терпения. Работа с детьми приносит очень медленные результаты

Иногда прогресс становится заметен только через много месяцев. Научив ребенка ходить в туалет, хочется уже через неделю увидеть, как он применяет знания на практике, но далеко не всегда это получается. Это утомляет.

Из-за разных трудностей с повседневными делами и учебой у детей случаются срывы, мелтдауны (крайнее нервное возбуждение, вызванное переизбытком ощущений и чувств. — Прим. ред.). Во время срывов дети могут повредить как самих себя, так и окружающих.

Бывает, дети просто бьют себя рукой, иногда бьются головой о стену. Часто — с большой силой

Нередко проявляют агрессию в сторону специалистов, которые с ними работают. Было много моментов, когда ребенок срывался на меня.

У многих детей с РАС гипертонус мышц, они невероятно сильные. Поэтому, когда они проецируют агрессию на тебя, это очень больно. Бывало такое, что дети толкали меня в шкаф, кусали и щипали. Первое время мне было жутко страшно и обидно. К некоторым детям я буквально боялась подходить.

Дети с РАС хорошо считывают поведение и настроение окружающих. Они, можно сказать, прирожденные манипуляторы, поэтому с ними нужно быть аккуратным. Если, чтобы закончить истерику ребенка, вы даете ему конфетку, вы поощряете такое поведение. Есть вероятность, что ситуация повторится: ребенок поймет, что может добиться того, чего хочет, с помощью манипуляций.

До ABA-центра я работала в саду с особенными детьми. Один из воспитанников специально провоцировал у себя рвоту, когда хотел уйти из сада и вернуться к маме. Это был его способ манипуляции. Такое протестное поведение встречается и у многих нормотипичных детей. Это способ привлечь к себе внимание.

«Невольно начинаешь загоняться»

Спустя примерно полгода работы в центре я почувствовала выгорание и ушла оттуда. Меня выматывала работа с утра до вечера, долгая дорога до центра и невозможность выйти за пределы ABA-терапии. С одной стороны, мне нравится ABA и я считаю его действенным методом, но другая часть меня считает, что детям с РАС нужно давать больше свободы в развитии.

Дети с низкофункциональным типом аутизма просто не могут сидеть за партами в инклюзивной школе по 40 минут на уроках. Они не успевают уловить информацию, а программа постоянно усложняется. Специалисты, занимающиеся с детьми, обычно это понимают и пытаются дать детям больше бытовых навыков. Но многие родители хотят сфокусироваться именно на академических знаниях и просят научить детей усидчивости. Родителей тоже можно понять: они круглосуточно вертятся как белки в колесе и хотят дать своим детям все.

Чтобы занятие с ребенком с РАС прошло хорошо, нужно наладить контакт еще в начале общения. Если этого не сделать, встреча пройдет непродуктивно. Даже если ты прилагаешь усилия и отдаешь свою энергию, контакт может не случиться, и, когда это повторяется из раза в раз, невольно начинаешь загоняться и весь день думаешь о том, что ты делаешь не так. Из-за этого только быстрее устаешь.

Во время выгорания силы покидали меня прямо с утра. Я часто болела, уставала еще перед выходом из дома

Это состояние только укрепилось из-за детских срывов. Думаю, моего выгорания можно было бы избежать, если бы в центре, где я работала, был психолог для сотрудников. Я считаю, что, если ты как специалист выгораешь, не можешь справиться с напряжением и понимаешь, что не принесешь пользы детям, лучше уйти.

Выгоревший педагог бесполезен, особенно если он работает с детьми. Это можно увидеть на примерах школ, где работают тысячи выгоревших учителей. Из-за такого состояния просто не получится наладить теплый контакт с детьми.

Я надеюсь, что на такую работу будут идти люди, которые горят этим и любят детей, которые открыты к любым ситуациям. Работать с детьми с особенностями сложно. Однако, если присмотреться к ребенку, можно не просто понять, чем он увлекается, но и заметить предвестники срыва. Тогда получится войти в контакт, больше играть и веселиться на занятиях.