В праздники за столом собирается вся семья, но на самом деле в неё входит множество с людей с разными представлениями о том, что такое брак, зачем и нужно ли заводить детей и где же место женщины. В эфире программы «Радиошкола» практикующий психолог и автор «Мела» Вита Малыгина рассказывает о том, что сейчас происходит с институтом семьи и при чём тут 90-е.

Свои семьи: концепции выросших детей 90-х

Проблемы между поколениями были всегда. Об этом писал ещё классик Иван Тургенев в романе «Отцы и дети». Та проблематика, которая возникает у Кирсановых, Базарова и других героев, существует и сейчас. Если мы вспомним фильм «Родня» Никиты Михалкова, то там здорово высвечены те же проблемы. Это особенно наглядно в отношениях между средним поколением — молодой женщиной и её дочкой — ребёнком, которая спит в наушниках. Явно показано, насколько они разные, насколько по-другому всё воспринимается каждой из них. Тем не менее в конечном счёте всё сводится к тому, что главное — не эта разница, а то, что их объединяет. Это раз.

Два. Сегодняшний мир устроен так, что возможно всё. Это легко показать на примере моды: можно одеться по трендам 60-х и всё равно выглядеть стильно. Такие парадоксы возможны и в семейном устройстве, где якобы «прошлое» может быть вполне адекватным «настоящим».

Мы существуем в слоях. Я лично знаю молодого человека, 35-летнего мужчину, который живёт по вполне себе патриархальной концепции. Например, он ездил к своему будущему тестю в другой город, чтобы покрыть крышу. А зачем? Чтобы продемонстрировать, что он надёжный, что он мужчина, умеет делать всё, что положено делать мужчине в семье, — то есть чтобы будущий тесть спокойно отпустил дочку за него замуж. Казалось бы, это невозможно сегодня: он молодой мужчина, она молодая женщина, но и такой слой где-то сам по себе живёт, существует. Точно так же существуют и другие способы организации отношений. Мы вполне можем предположить, что где-то в глубинке нашей очень большой и очень непохожей на Москву страны всё существует так же, как существовало лет 70 назад.

Тем не менее изменения есть. Сейчас основная масса родителей — люди, которые выросли в 90-е, чуть раньше — чуть позже, у них есть свои особенности. Появилось две большие страты:

• Люди, которые очень хотят большую семью и много детей, причём это образованные пары.
• Люди, которые категорически не хотят семью или рассматривают возможность её создания в очень далёком будущем.

И у тех, и у других есть свои причины для таких решений. Идея того, что семья — это очень нагрузочно и тяжело, наверное, связана с тем, что нынешние взрослые, которые родились в 90-е или росли в эти годы, а повзрослели в середине 2000-х, столкнулись с тем, что их родители были в большой тревоге. Это были активные, сложные годы — там происходило много всего, что в предыдущей жизни казалось совершенно невозможным.

Нестабильная социальная ситуация, безработица, риск за один день лишиться всех средств к существованию. В Советском Союзе ответственность за детей была размазана по социуму в гораздо большей степени благодаря существованию систем, которые заботились о детях. С совершенно другой ситуацией столкнулись молодые родители в 90-х: если они не будут что-то делать здесь и сейчас — спасать, кормить, одевать, обувать, — никто не будет этим заниматься. И даже если всё было хорошо — даже если это была семья, у которой всё получалось, которая поняла принципы нового мира и встроилась в рыночную экономику, — дети всё равно каким-то образом понимали, что родители очень вкладываются, им приходится напрягаться. Поэтому, может быть, эти выросшие дети оттягивают момент создания семьи и думают: «Боже мой, не так я готов, чтобы во всё это столько вкладывать».
Тогда же случился первый бум идей о воспитании: появилось огромное количество журналов и информации о том, как воспитывать правильно, а как нет. Тут покой окончательно потерялся: там говорят, что с детьми нужно проводить как можно больше времени, а за окном 90-е, и нужно пахать.

Дети, которые родились в 90-е, хлебнули и Домана, когда их учили считать по карточкам, и начали плавать раньше, чем ходить. Их мозг, конечно, развивался только до трёх лет. Потому что так писали в журналах. В подобное многие верят до сих пор, но тогда произошёл первый настоящий крупный бум на эту тему. И всё это тоже повлияло на формирование нежелания создать семью.

Те молодые люди, которые пошли по другому пути и заводят детей — у них и двое, и трое, и четверо, и пятеро, — восприняли ситуацию иначе, с другим посылом. Они оказались в другой страте и уже создали семьи.

Нестабильность? Семья — такой социум, который точно останется с тобой. Это способ победить тревогу: ты создаёшь микромир, в котором уверен

Да, в 90-х годах появилось движение про воспитание: быть идеальной мамой — классный способ оправдать своё существование. Женщина в нашей реальности поставлена в такие условия. Делай или семью, или карьеру, а лучше и то и другое. Если у тебя нет 4–5 детей, почему ты не бежишь по карьерной лестнице? В любом случае нужно показывать результат.

Итак, существует всё что угодно: человек выбирает себе ту концепцию, в которой будет существовать, отдавая себя отчёт, что она может где-то с чем-то не пересечься.

Современные подростки тоже не хотят семью. Институт брака рушится?

Современные подростки, возможно, первое поколение, которое осмысленно спрашивает себя о том, зачем делает те или иные вещи. До этого наши ровесники, люди чуть постарше, бежали по семейной жизни без этого вопроса — просто «надо». Но если уж ты спрашиваешь самого себя, то вынужден отвечать.

Ответов на вопрос «Зачем мне семья?» в современном мире не так много. Сегодняшние подростки могут иметь одну мотивацию — «Хочу».

Я хочу семью, при этом она мне нужна незачем. Рациональных обоснований нет. Ты надолго связываешь свою жизнь с одним человеком, планируешь завести детей и вырастить их, при этом сохраняя союз. Это довольно много усилий и разных ресурсов.

«Зачем?» Правда непонятно. Ты можешь только хотеть этого, чтобы у меня была семья, у меня были дети

В 15 лет хотеть семью можно, если у тебя в голове есть банальная конструкция «надо»: окончил школу, институт, женился. Для девочки всё опять мутно: она должна и получить высшее образование, и «не поздно» выйти замуж — максимум до 25 лет, иначе, как считалось раньше, всё. Она должна одновременно окончить институт, начать работать и тут же выйти замуж, желательно как-то незаметно для всех, чтобы это не накладывало никакого отпечатка на её успехи в работе. Дальше уже можно жить.

У этих подростков нет этой схемы: мир стал более разнообразным. Неизвестно, что они скажут через 10 лет, но сейчас абсолютно точно, что у них нет и не должно быть ответа на вопрос о том, зачем создавать семью. Дети? Это как? Ты даже не решил, чем будешь заниматься в жизни, а тебе предлагают решить разом всё остальное, вперёд на 20 лет.

Я думаю, что нынешние подростки более откровенны. Люди старшего поколения отвечают так, как от них ждут, и не настолько честны. А они таковы: «Не могу представить, как это в свою жизнь встроить». И нормально, что они не могут представить себе это.

Куда уходят стигмы — и уходят ли

Есть исследования о том, как себя в браке чувствует мужчина, а как — женщина. Цифры неутешительные, если говорить о последних. Женщина хуже чувствует себя в браке, её здоровье сохраняется хуже, чем если бы она жила вне брака, даже имея детей. Женщина, которая сама обеспечивает себя, чувствует себя уверенней, чем если она живёт в браке.

Это международная тенденция. Ориентация на индивидуальное удовольствие и счастье появилась сравнительно недавно. Показатель счастья в браке — абсолютно новый. Сто лет назад никто не задавался вопросом, счастлив или несчастлив ты с супругом или супругой. Институт брака отвечал на вопрос долженствования. Вне брака ты был неприличным человеком. Даже в прогрессивной Америке 50-х годов женщина, родившая вне брака, оказывалась на обочине общества.

Недавно я прочла автобиографическую книгу Джулии Кэмерон. В 70-х годах ей было 30 лет, тогда она развелась со своим первым мужем, Мартином Скорсезе. В тексте она постоянно подчёркивает свой статус матери-одиночки, хотя, казалось бы, это уже время после «детей цветов» и революции нравов. Стигма была, и только сегодня она постепенно размывается и распадается.

Люди чувствуют больше возможностей устроить индивидуальное счастье иными способами, кроме брака. Культурно-социальное давление меньше. Уходит это требование сохранять союз любыми средствами ради детей.

Лучше быть хорошими родителями своему ребёнку, но не быть в плохом браке. Мы уже выучили это, истина вошла в плоть и кровь

Если появляется вопрос сохранения отношений, то его решение зависит от того, о чём мы уже говорили: от концепции, слоя, в котором живёт человек. С соответствующей проблемой он и приходит к психологу.

Каждый появляется из своей концепции: достаточное количество людей, которые существуют по принципу патриархата, который требует жениться или выходить замуж один раз. Они прилагают серьёзные усилия по сохранению брака, который уже в трещинах. Это колоссальные усилия, чтобы продолжать отношения. И они достойны всяческого уважения: люди хотят сохранить брак и могут это сделать.

Приходят и те, кому важно понять: «Уже всё кончилось, или со мной что-то не то происходит?» Они достаточно легко разрешают проблему, когда выходят из брака. Приходят люди, которые хотят брака, но по какой-то причине у них не получается. У них часто складывается впечатление, что причина в них, — и массовая психология такое убеждение поддерживает. Но это далеко не всегда так.

В кабинете психолога отражается слоистая реальность. Я часто сталкиваюсь с женщинами разного возраста, которые изо всех сил стараются сохранить брак, где мужчина явно не выдерживает нагрузки в разных смыслах — финансовом, эмоциональном, остальных. Но женщина всё равно продолжает стараться, потому что у неё остаётся страх. Он остаётся, несмотря на прогрессивность, молодость, уверенность в том, что она имеет право, что развод — это нормально, что люди регулярно с этим сталкиваются, что последовательная моногамия — то, что человечество нашло прогрессивным и сейчас по этому пути идёт.

Под этими убеждениями вторым слоем идут страхи, которых до сих пор очень много: «Сейчас развод, а дальше я одна. А кому я пригожусь? А пригожусь ли?» Эти сомнения сопровождают женщину, которой не очень нужен спутник для того, чтобы обеспечивать себя и своего ребёнка. У неё этой проблемы фактически нет, но в мыслях она существует.

При этом, конечно же, стало гораздо больше людей, которые не считают семью без мамы или папы ущербной. Родитель и ребёнок всё равно остаются семьёй. Люди чаще делают выбор в пользу своего хорошего состояния, внутреннего, а не внешнего благополучия за счёт постоянной истории про терпение и компромисс. Эти «женские добродетели» постепенно уходят, хотя тема одиночества всё равно переживается тяжело.

Семейные ценности для нового поколения

Уроки ценностей отцовства и материнства не решат проблемы нравственного воспитания, не сформируют желаемого отношения к институту семьи. В этом вопросе главную роль играет то, что транслирует сама семья, в которой живёт ребёнок. Ценности отцовства и материнства не могут излагаться в виде урока. Это должно быть что-то про опыт выстраивания отношений, умение отдавать себе отчёт о своих чувствах и понимать, что чувствует другой человек. Это про эмоциональный интеллект, самоуважение и уважение к партнёру, способность быть в отношениях и выдерживать их. Если говорить об этом в рамках школы, то с помощью действа: околопсихологических игр, разговоров и обсуждений вопросов о границах, терпении, принятии.

Сталкиваясь с продукцией американского кинематографа, мы видим абсолютно идеальные семейные картины, в которые зашиты абсолютно идеальные семейные ценности. Они подаются так, что человек готов принять их.

Мишка Паддингтон делает для принятия семейных идеалов ребёнком больше, чем любой урок отцовства и материнства

Я рекомендую этот фильм: он идеален для нынешнего момента. Ребёнок может понять, что бывают вот такие мамы, вот такие папы, они очень разные. Семья — люди, которые отличаются друг от друга, но тем не менее знают, что такое любовь. Они могут сплотиться, могут помочь друг другу и понимают, что если проблемы и появляются, то решать их можно всем вместе.

Иллюстрации: Shutterstock (Drawlab19)