«А если сейчас прилетят бомбы, а мы тут на клумбе валяемся?»

Книга украинского писателя Юрия Никитинского «Вовка, который оседлал бомбу» рассказывает о приключениях двух мальчиков, которые живут в небольшом городке в наши дни. У них абсолютно обычное детство: они прыгают через самодельные костры, лазят по стройкам и пробуют курить. Но ребята не должны забывать об одном — вокруг идёт война. Книга выходит в издательстве «КомпасГид», а мы публикуем отрывок из неё.

Город наш перестали убирать. Мусор чувствовал себя в нём полным хозяином. А стройки все забросили. Ни одного строителя.

Так что мы стали ходить гулять на ближайшую стройку.

— Давай, Владян, кастрик распалим и будем через него прыгать!

Вовка предложил, Вовка и распалил. Дров было навалом. Ящики, поддоны. Он прыгал на них, ломая доски пополам. А разжигал с помощью картона, которого здесь тоже было сколько хочешь.

Костёр получился такой, что и не перепрыгнешь.

— Ничего, — сказал Вовка, — сейчас прогорит немного, и можно будет прыгать. Я вот ещё рубероида добавлю.

— Зачем? — спросил я его. От рубероида дым чёрный, и картоху в нём не запечёшь.

— От рубероида, Владян, дым чёрный. Будет как в кино. И мы через этот дым будем прыгать!

Я подумал, что это хорошая идея — прыгать через дым.

Костёр немного прогорел, зато коптило так — света белого не видно!

И мы стали по очереди прыгать. Сначала в одну сторону. Потом назад.

Тут мне пришло в голову, что можно прыгнуть навстречу Вовке. Я предложил этот фокус ему, и он, конечно же, согласился.

— Прыгаем по краю, — сказал я. — Чтобы друг в друга не врезаться.

Мы побежали на раз, два, три. И вместо края меня понесло в центр.

Оказалось, что туда же понесло и Вовку. Мы ка-а-ак врезались! Вовка отлетел в сторону, а я — ногой в костёр. А там смола от рубероида. Я сначала подумал, что мне ногу искры прожгли. Но когда мы потушили штанину, увидели на ноге капли смолы.

— Ты чего в центр-то полетел? — спросил меня Вовка.

— Хотел тебя слегка зацепить. А ты чего?

— И я хотел тебя зацепить.

— Балбес ты, Вовка.

— А ты, скажешь, не балбес? Зато ты теперь раненый, — и ногой своей по костру как ударит. Будто не костёр это, а футбольный мяч. Ну, и заорал сразу, потому что тоже ногу обжёг. Только орал он с довольной улыбкой — теперь и он раненым стал.

Мама, смазывая ногу «Спасателем» и забинтовывая, сказала, мало ей того, что она днями трясётся, боясь, как бы к нам во двор чего не прилетело, так ещё мы сами приключения на свою голову находим. Балбесы.

Я не возражал. Потому что мы к этому же выводу пришли. Сами. Без маминой подсказки. Ну, что мы балбесы.

А потом мама совсем нервная стала. Прямо с катушек слетела.

Подумаешь, мы кастрик во дворе разожгли. Подумаешь, баллон от лака для волос в него бросили. Мы так часто делали. Баллоны эти здоровски взрываются.

Ну, допустим, никто не ожидал, что этот не только взорвётся, но ещё и мне в лоб прилетит. Так что, из-за этого нужно кричать на весь дом? Ещё и руки распускать?

Раньше такого не было.

— Накличете беду на себя! То он с ожогами придёт, то с шишкой. А завтра чего от тебя ждать? С дружком твоим вместе.

Вовкина мама тоже кричала громко. Они же над нами жили. Так что слышно было нормально.

Мы после этого договорились с Вовкой костры больше не жечь до конца войны, раз огонь так родителей нервирует.

Мы стали готовиться к переезду. Мама сказала, что оставаться в городе небезопасно. И вообще она в такой обстановке жить не может.

Вовкины родители тоже договаривались с родственниками пересидеть у них.

Стало понятно, что мы разъедемся в разные стороны и увидимся нескоро.

— Давайте я вас на память сфотографирую, — предложила нам Вовкина мама. Она нас причесала, поправила нам воротники и усадила у стенки, «чтобы фон был ровный». Мы сидели и пялились на Вовкину маму, пока она настраивала свой большой цифровой фотоаппарат — подарок на день рождения от Вовкиного папы.

— Так, ну вроде всё. Ну-ка, сделали серьёзные лица и посмотрели в объектив.

Читайте также:

«Меня жалеть не надо, это всё ужасы войны». Истории детей-беженцев, которые сбежали в Россию

Мы немного поёрзали, и только я успел сосредоточиться, как — щёлк! — вспыхнула вспышка. Вовкина мама удивлённо посмотрела на экран фотоаппарата.

— Вова! Я же попросила сделать лицо серьёзное!

— Я такое и сделал.

— Такое?

Вовкина мама показала нам то, что получилось. На снимке я был ещё более-менее, а Вовка скорчил такую рожу — хоть стой, хоть падай.

— Давайте ещё раз. Вова, будь серьёзней! Сосредоточься!

Мы снова поёрзали, принимая строгие позы и делая серьёзные лица.

Щёлк!

— Вова! — Вовкина мама снова осталась недовольной.

Он получился так, будто его лицо невидимая корова пожевала.

— Да я сосредоточиваюсь! — возмутился Вовка. — Это ты спешишь! Фоткай ещё! Но каждый новый раз был хуже и хуже. Я не выдержал и стал смеяться. А Вовкина мама не выдержала и стала ругаться. Вовка тоже разозлился очень. И даже обиделся.

— Ты нарочно ждёшь, пока меня перекосит!

— Это ты поджидаешь момент, когда я фотографирую, и корчишься!

— Я не корчусь!

— А я не жду!

Всё шло к тому, что совместной фотографии у нас не будет. И тут Вовкину маму осенило!

— Подождите-ка! Так, ты, Владик, сиди как сидел, а ты, Вова, кривляйся, — сказала она.

— Не буду я кривляться! Я вон и не кривляясь как получаюсь! А ты хочешь, чтоб я совсем уродом вышел?!

— Если моя идея не сработает, то удалим фото. Не бойся.

Я сосредоточился и смотрел в объектив не мигая. Вовка же, наоборот, стал кривляться, мычать и сводить глаза к носу.

Щёлк!

— Невероятно, — удивлённо прошептала Вовкина мама. — Как такое вообще может быть?

Мы с Вовкой склонились над экраном фотоаппарата.

— Ни фига себе! — сказали мы в один голос.

На снимке я и Вовка. Оба смотрим перед собой. Оба сосредоточенные и спо- койные. Ну, у Вовки, конечно, лёгкая ухмылочка, но никакого кривляния!

— Случилось чудо, — Вовкина мама всё никак не могла прийти в себя. — С ума сойти! Ну да ладно. Главное, что фотография на память получилась.

Для этой фотки Вовкина мама выделила мне флешку. Я могу в любое время подключить её к компьютеру и посмотреть, как мы с Вовкой сидим у стены с ровным фоном и сосредоточенно смотрим прямо перед собой.

В тот раз мы пытались сделать ещё несколько фотографий, действуя по той же схеме. Но больше поймать такой момент не удалось.

Вовка достал из кармана рубашки сигарету и сунул её в рот.

— Щичас, Владян, время такое, што нужно быть мужиками, — сказал он, сжимая сигарету зубами.

Выглядел он с сигаретой в зубах по-взрослому.

— Я согласен. А что нужно делать, чтобы быть мужиком?

— Например, курить.

Вовка чиркнул спичкой и солидно втянул в себя дым. Так же солидно выпустил. Посмотрел на меня, глаза его расширились. И совсем не солидно закашлялся

— Кхе-кхе, не в то горло пошло, кхе-кхе.

Он протянул дымящуюся сигарету мне.

— Твоя очередь.

Мне не очень-то хотелось курить, потому что раньше я не курил и был уверен, что если закурю сейчас, то мне обязательно влетит от мамы. Но и позорником вместо мужика тоже быть не хотелось.

Поэтому взял сигарету, втянул дым. И закашлялся.

— Кхе-кхе, и у меня, кхе, не в то горло, кхе…

Дым этот был совершенно невкусный, противный был. Но Вовка снова затянулся. На этот раз он почти не кашлял.

Тогда и я опять взял сигарету.

Так, передавая друг другу, мы выкурили её до фильтра. И тут мне стало плохо. Вернее, у меня закружилась голова. И заболела одновременно. И сразу захотелось лечь. И я лёг прямо на клумбу. И сразу понял, что лёг неправильно. И перевернулся на другой бок. И снова было неудобно. И казалось, что земля пытается меня сбросить в небо.

— Вовка, — с трудом сказал я. — Со мной что-то странное происходит.

— Владян, помолчи, а то меня стошнит.

Вовка катался по клумбе рядом со мной.

— Вовка, а если сейчас прилетят бомбы, а мы тут на клумбе валяемся?

Он через силу приподнялся на локте. Лицо его было зелёного цвета.

— Владян, бомбы бросают из самолётов. А самолёты сейчас в войне не участвуют. В нас могут прилететь только снаряды.

— Так, а если прилетят снаряды?

— Плевать. Один снаряд я уже как-то оседлал.

Тут Вовку стошнило. Он вскочил и куда-то убежал. А мне стало всё равно. Я лежал и смотрел на голубое небо.

Вовка вернулся с бутылкой воды.

— Пей, Владян, скорее!

И зачем-то облил мне голову. Я выхватил у него бутылку и жадно к ней присосался. Стало легче. Я смог сесть.

— Неправильную мне сигарету подсунули. Наверняка отравленную. Работа диверсантов.

— А кто тебе её подсунул, Вовка?

— А я знаю? Шёл по улице, вижу — сигарета лежит. Я и взял. Так они и действуют: разбрасывают по городу отравленные сигареты. Хорошо, что у меня деньги на воду были!

Я встал, и мы, поддерживая друг дружку, поплелись домой умываться, потому что в бутылке уже ничего не осталось.

— Скажи, Вовка, есть способы стать мужиками без сигарет?

— Есть, Владян, но давай пока спешить не будем. Нужно подождать года до двадцати одного.

Я сбросил подушку с кровати и, лёжа на полу, читал книжку про гарантийных человечков. Папа с мамой только-только ушли на работу. А Вовка уже шастал по двору.

— Владян! Владян!

Я подошёл к окну. Вовка стоял внизу и махал мне руками.

— Выходи на улицу!

— Сейчас, мне пару страниц дочитать осталось!

— Давай, я тебя тут подожду!

Вовка сел прямо на землю, будто говоря, что не сойдёт с этого места, пока я не выйду. Ага, как же! Он и секунды бы там не усидел.

Я снова улёгся на пол. И тут как бахнет! Несколько раз подряд. Взрывы были такой силы, что меня засыпало стеклянными осколками, а дом застонал и задрожал.

Я даже не успел накрыть голову подушкой.

Некоторое время после взрывов было очень тихо. Потом послышались женский плач и ругательства. Я осторожно поднялся, отряхнулся и выглянул в выбитое окно.

На том месте, где сидел Вовка, зияла воронка. Одно дерево возле трансформа- торной будки было повалено. Саму будку сильно побило осколками. И вообще по двору будто ураган пронёсся.

Вовки я нигде не увидел.