Художник по керамике Андрей Петров из Петербурга и не думал связывать свою жизнь с преподаванием во Дворце творчества, однако уже пять лет курирует, собирает и выставляет работы маленьких учеников — в том числе и в паблике «Бестиарий 5+». Мы поговорили с Андреем о том, зачем детям творчество и что будет, если его собственный сын не пойдёт по стопам отца.

«Ничуть не хуже, чем в музеях»

Художник Андрей Петров никогда не предполагал, что будет полноценно работать по специальности, да ещё и с детьми. «Я ведь художник по керамике, — говорит он. — А найти работу, связанную с керамикой, достаточно проблематично».

Тем не менее Андрей уже пять лет преподает во Дворце творчества детей и молодёжи «Китеж плюс» в Приморском районе Санкт-Петербурга — и при этом занимается любимым делом.

Он совсем не помнит свой первый урок. Кажется, это было так, будто человека отвезли на середину озера и выбросили с лодки, чтобы он учился плавать. «Вот и я зашёл в кабинет, где сидели 15 ребят. И пошло-поехало, — рассказывает Андрей. — Оказалось, это довольно нетрудно и интересно».

Андрей всегда относился к детскому искусству с должным уважением: «Оно ничуть не хуже, чем то, которое мне нравится в музеях». В свой первый год в «Китеже» художник начал фотографировать детские работы — сначала просто для себя, чтобы подсматривать какие-то детские наивные приёмы. А потом решил, что нужно делиться со всеми желающими — так в 2017 году во «ВКонтакте» появился паблик «Бестиарий 5+», он же «Виртуальный музей детских изобразительных искусств».

Среди подписчиков своеобразной онлайн-галереи не только сами художники, их родители и друзья, но и все, кому нравится непредсказуемое детское творчество. Таких людей почти 15 тысяч.

«Кот, на которого надели много спасательных кругов»

Во Дворце творчества, как и во всяком государственном учреждении, есть образовательная программа, но она достаточно гибкая. Прописать предметные результаты для детского творчества сложно, поэтому никаких ограничений — кроме довольно абстрактных тем — для творцов нет.

Отношения в кружке изобразительного искусства трудно назвать иерархичными. Сам Андрей считает, что они с детьми учат друг друга. «Есть какая-то анархия у нас на занятиях, хотя мы и работаем по программе, — считает он. — В процессе лепки мы много разговариваем, я рассказываю детям про каких-то художников — ведь каждому их изделию можно подобрать какую-то известную работу для сравнения. А ученики отвечают мне что-то своё».

«Отвечают что-то своё» — не обязательно на словах. Дети с их фантазией (или безалаберностью, как говорит Андрей) постоянно делают самые разные пластические находки. «Был у меня ученик Юра. Мы лепили на тему „Животные из Красной книги“, и он слепил амурского тигра, — вспоминает Андрей. — Но полоски у тигра он не процарапал, не нарисовал, а сделал очень объёмными. То есть представляете: кот, и на него надели очень много спасательных кругов. И я думаю: почему вот я или какие-то мои друзья-художники до этого не додумались?»

Самое важное для детей в любом случае не результат, а процесс работы с глиной. «Когда их пальцы касаются материала — всё, они просто сидят, разговаривают и лепят. Есть ученики, которые могут всё занятие просто мять, мять, мять глину. В итоге они ничего не сделают, останется кусок глины. Да какая разница? Мы же оценки не выставляем: все делают хорошо, но по-разному, — рассказывает Андрей. — Мы не занимаемся такой ерундой, как обсуждение проделанной работы после занятия. Есть процесс, а поделка — звено из цепи, она связана с предыдущей. Главное, что и та и другая принесли удовольствие»

Наверное, поэтому в «Бестиарии 5+» много работ «неизвестных художников». Это те поделки, которые дети по каким-то причинам оставляют неподписанными. «Лепят и рисуют они много, и благодаря тому, что они дети, к проделанной работе относятся как-то легко, — размышляет Андрей. — Перед тем как изделие будет готово, проходит довольно много времени — процесс обжига нельзя назвать быстрым, он занимает около двух месяцев. Художники просто забывают, что они слепили. А поделка есть, и я её показываю».

«Аккордеон и Рыба-Ёж»

Дети не только забывают подписать и опознать работы — они не всегда забирают их домой, потому что забывают, что именно делали. «Просто дарят их мне, оставляют здесь», — говорит педагог. Часть его кабинета заставлена поделками разной степени готовности, и некоторые из них приходится дарить, потому что если оставлять всё, место может закончиться.

Андрей периодически организует выставки работ, причем не только в самом Дворце творчества, но и в городе, например в галерее Invalid House, куда недавно приезжала первая экспозиция «Бестиария 5+» «Аккордеон и Рыба-Ёж», её показывали до 27 марта.

Сейчас Андрей думает о том, чтобы сделать совместную выставку своих работ и детских. «Когда я только стал работать с детьми, я пробовал лепить и так, и этак. Сегодня леплю как Юра, завтра рисую как Дима. Постепенно от копирования я отошёл, но с 2017 по 2019 год можно проследить, как мои работы становились похожими на детские».

Но главным для проекта остаётся всё-таки паблик — место общения публики и творцов. Случается, ученики исправляют ошибки учителя: «Был случай, когда я перепутал авторов и девочка написала: „Это моя работа“. Так что площадка открыта для диалога». Негативных комментариев в паблике практически нет. В основном подписчики пишут: «Здорово, что вы из детей делаете художников с именем». Сам Андрей считает, что для его учеников лайки и комментарии — своеобразный стимул: «Круто! 500 лайков, буду продолжать ходить лепить».

«Никакого правильного рецепта воспитания нет»

В 2019 году у «Бестиария 5+» появился своеобразный «младший брат» — персональный паблик одного начинающего автора под названием «Сын художника». Андрей выкладывает туда работы своего сына Льва, которому сейчас три года. Первые работы датированы 10 мая 2019 года — Льву было три месяца.

«У сына есть рабочее место: стол, краски, бумага. Всего этого в доме много, потому что я рисую и покупать материалы специально не нужно, — рассказывает Андрей. — Когда дети приходят ко мне на занятия в ДТ, я даю им листы крупного формата, A2. Они удивляются, потому что раньше таких никогда не видели. И гуашь им обычно в детском саду и начальных классах не дают, потому что она отстирывается хуже акварели. Но у нас такого нет: мы даём ребёнку то, чем сами пользуемся».

Личный паблик — просто ещё один способ не потерять рисунки и рассортировать их. Если Лев захочет быть слесарем, родители не расстроятся. Если захочет быть художником, они просто будут знать больше о том, как ему в этом помочь.

Родители лишь стремятся сделать так, чтобы и им, и ребёнку было комфортно

Андрей даже удивляется, когда знакомые хвалят его и его жену за то, что они активно занимаются сыном: «А мы не занимаемся: просто живём и пытаемся получать удовольствие от жизни». Поэтому Лев с первых месяцев жизни ходит на выставки.

Первой была «Фрэнсис Бэкон, Люсьен Фрейд и Лондонская школа». Она проходила в Пушкинском музее в Москве и предполагала возрастное ограничение 16+ — на полотнах Фрейда обнажённые фигуры, а картины Бэкона могут напугать или озадачить взрослого, не то что ребёнка. Андрей размышляет: «Для ребёнка ничего сложного в посещении таких выставок нет — сложнее родителям, которые с ним идут. Мы на многое не знаем ответов, и получается какой-то диссонанс. К моменту первой выставки Лёва ещё не разговаривал, но, я думаю, если бы он посмотрел на картины сегодня и о чём-то спросил, я бы ему прямо ответил, что это и почему. Мне повезло, что я знаю ответы на все эти вопросы. А если не знаю, говорю: „Давай узнаем вместе“».

Любознательность и развитость ребёнка зависят, считает Андрей, от любознательности его родителей: «Важно уделять максимальное количество времени детям, но не просто находиться рядом — нужно отвечать на вопросы, и как можно более развёрнуто». Да, иногда это сложно. Да, родитель может чего-то не знать (тогда нужно гуглить вместе!), а вопросы ребёнка могут быть «не по возрасту». А ещё их может быть очень, очень, очень много:

— Это синяя стена?

— Да, стена синяя.

— Почему синяя?

— Потому что покрасили синей краской.

— А что такое краска, а из чего эта краска?

— Краска — это такое вещество, может состоять из вот такого материала или вот такого.

Никакого рецепта правильного или неправильного воспитания у Андрея нет. Он говорит, что делает всё так, чтобы, когда сыну исполнится 16 лет, не говорить ему: «Я потратил на тебя золотые свои годы, учил тебя, учил, водил в кружки, а ты сейчас дуб дубом».

Сейчас и мама, и папа постоянно приглашают сына присоединиться к собственным занятиям, которые их увлекают. Громкого названия для этого метода нет. Наверное, можно назвать его анархистским. Перед нашим разговором, рассказывает Андрей, ему попалась на глаза обложка книги «Анархизм и педагогика». «Надо почитать её, что ли», — смеётся папа сына-художника.