В XVII веке история Россия сделала один неочевидный круг. Михаил Романов, взойдя на престол в 1613 году, оказался без должного для царя образования. Знал он только молитвы и Псалтырь. В 1696 году его внук Пётр станет царём с тем же багажом знаний. Но между ними русские цари из всех сил старались сами получить и дать своим детям не просто «царское» образование, но и европейски ориентированное, так как большие реформы стояли на пороге в течение всего столетия.

Царь без образования

Образование монарха — это всегда образовательный эксперимент. С одной стороны, его правление всегда должно основываться на традиции. С другой — традиции не меняются, а течение реальной жизни остановить нельзя. И потому каждый новый царевич получал свой уникальный образовательный пакет.

Первый из Романовых Михаил Федорович, как известно, от рождения к царской миссии не готовился. О его образовании остались скудные сведения. Вероятно, и само оно не отличалось широтой. Михаил выучился чтению по азбуке, знал молитвы, изучал Псалтырь и Апостол. Позже его научили писать. Но по большей части «учился он в бою».

Уже после восхождения на трон в 1613 году ему пришлось нагонять необходимые для царя знания. При нем же после Смутного времени переучреждалась традиция воспитания и обучения царских детей, которая докатилась до XVII века из тьмы времен. Сначала главную роль в жизни царевичей и царевн играли женщины. До пяти лет дети жили в женской половине царских палат. С самого начала к ним приставлялась кормилица. Потом штат разрастался. В него входили мамки, няньки, казначеи, постельницы и другие. Эти женщины во многом оставались приближенными к царской персоне и в последующие годы.

Отдельной частью «дошкольного образования» был правильный подбор игрушек

Царевича Алексея окружало игрушечное оружие и доспехи. Иноземные мастера сделали «потешного» коня, на котором он учился верховой езде до того момента, когда его посадили на настоящую лошадь. Немало вокруг Алексея было и «потешных» книжек, и музыкальных инструментов. Его уже в трехлетнем возрасте развлекал небольшой оркестр из 18 человек, состоявший из барабанщиков и цимбалистов.

---

Воспитание тишайшего монарха

В пять лет будущий царь Алексей Михайлович Тишайший приступил к изучению грамоты. Процесс возглавил «дядька» Борис Морозов. В это время европейские веяния уже вовсю проникали в Россию. А потому Морозов вел очередное образовательное ноу-хау: он стал одевать царевича в европейскую одежду. Сначала это все больше походило на забаву. Но Морозов, много общавшийся с иностранцами, медленно стал внедрять в образовательный процесс европейские методики.

Царевич Алексей был первым российским монархом, который выучился чтению по печатной азбуке

Для него специально типограф Василий Бурцев издал в 1634 году букварь, носивший длинное название «Букварь языка славенска, сиречь начало учения детем, хотящим учитися чтению божественных писаний с молитвами и со изложением кратких вопросов о вере». В этой же книге встречается чуть ли не первое славословие русскому языку: говорилось о том, что «словенское наречие» ничем не хуже великих древних языков — еврейского, греческого и латыни. Кроме того, Бурцев вставил в свой букварь поэтическое обращение к царевичу, которое тот прочтет, как только сможет это сделать:

«Ты же, благоразумное отроча, сему внимай,

И от нижния ступени на высштую ступай,

И неленостне и ненерадиве всегда учися

И дидаскала своего во всем наказания блюдися».

Вряд ли дидаскал, то есть учитель, мог себе позволить наказать розгами царского наследника. Но вот постоянное напоминание о них было, да еще и долго оставалось, важным педагогическим приемом в царском образовании. В российских учебниках на протяжении всего XVII века часто встречались изображения наказания розгами.

Когда царевич выучился читать, у него появился учитель письма — подьячий посольского приказа Григорий Львов. Назначили его на эту должность за уникальный каллиграфический почерк. Львов писать любил и относился к этому, действительно, как к искусству. И свою любовь он привил царевичу, который уже, взойдя на престол, не брезговал, а даже любил самолично писать государственные документы. Львов сам готовил перья и чернила. И вплоть до его смерти царь пользовался только ими. Кроме того, подьячий обучил царевича азам математики. Видимо, они поладили. Вскоре Львов стал дьяком, а уже в царствование своего ученика стал одним из главных людей в Посольском приказе.

Не отставал и «дядька» Морозов. От своих друзей иностранцев он узнал, что шахматы учат логическому мышлению, а потому в семь лет царевич Алексей был обучен игре. Как оказалось, она идеально подошла для его спокойного и усидчивого характера. К шахматам он пристрастился на всю жизнь. У него была большая коллекция: что-то купил сам, что-то ему подарили, были в коллекции самые дешевые и очень дорогие.

Царевич рос, и вот в девять лет он начал погружаться в религиозные дисциплины: изучал Библию, церковную службу, песнопения. Последними он увлекся очень рьяно, а потому даже сверх меры выучил нотную грамоту. Перед «дядькой» Морозовым к этому времени стоял сложный выбор: обучать ли европейским наукам царевича или нет. Сам он этого очень хотел, но царившие при дворе нравы и отношение к европейским поветриям явно этого не дозволяли.

В итоге Алексей Михайлович так и не изучил грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, музыку и астрологию

Австрийский дипломат Августин Майерберг в своих мемуарах впоследствии очень жалел, что при блестящих врожденных данных Алексей Михайлович так и не получил европейского образования. Ну что ж, зато он компенсировал это дозволенным. А потому уже в десять лет имел библиотеку из 30 томов, которая с годами только разрасталась. Наряду с многочисленными религиозными книгами ему по поручению Морозова приобретали «немецкие» книги и гравюры. С возрастом у него появились естественнонаучные и философские труды. Можно предположить, что Алексей был в курсе развернувшийся в это время в Европе научной революции. Не терял он интереса и к классике. В своих записях он цитирует Аристотеля: «А Аристотель пишет ко всем государем, велит выбирать такова человека, который бы государя своего к людям примирял, а не озлоблял». Изучение античной литературы зашло достаточно далеко, что в какой-то момент царевич даже начал писать стихи.

«Рабе Божий! Дерзай о имени Божии

И уповай всем сердцем: подаст Бог победу!

И любовь и совет великой имей с Брюховецким,

И себя и людей Божиих и наших береги крепко…»

«Дядька» Морозов, возглавлявший обучение царевича, по всей видимости, питал слабость ко всему европейскому, а потому как мог вкладывал в будущего царя симпатии к западной культуре. И уже в его царствование в России началась «ползучая» европеизация. Алексей Михайлович заказывал из Европы для себя различные аксессуары: чулки, перчатки, кружева. Но своим подданным он, правда, это носить запрещал. Европеизация же в полную ногу зашагает при его сыне Петре. Но тот к этой миссии, будучи четырнадцатым ребенком, не готовился.

---

Снова наследник без образования

Алексей Михайлович, познавший в отличие от своего отца специальное монаршее образование, со всем вниманием подошел к процессу обучения своего наследника Алексея. При подборе учителей царь руководствовался двумя критериями: наставник должен был быть «ученейший» и «добрейший». Начальное образование Алексей получил под началом Алексея Лихачева, который в России того времени был настолько учен в современных науках, что был известен даже в Европе. Но при этом он оставался «человеком доброй совести». После Лихачева эстафету принял Федор Ртищев. Он был виднейший государственный чиновник своего времени. Он одновременно возглавлял Дворцовый и Литовский приказы. От этих должностей Ртищев был освобожден, и последующие шесть лет посвятил педагогике.

В отличие от Морозова Ртищев не боялся нравов двора, а потому использовал для обучения все известные на тот момент европейские методики. Тогда как раз появилась теория Яна Амоса Коменского, который утверждал, что эффективность обучения зависит от возраста ребенка и развития его психики. А потому нельзя преподавать семилетнему то, с чем обычно не справляется десятилетний, и, следовательно, нагрузку нужно распределять.

Ртищев тратил деньги на переводы западных учебников. Так, для Алексея была переведена брошюра Эразма Роттердамского о детской гигиене и этике. Эти предметы не случайно оказались в образовательном плане. Алексей Михайлович рассчитывал, что его сын сможет занять польский престол, а потому его нужно было заранее обучить всем европейским правилам.

Для царевича была специально организована учебная комната. В ней висели гравюры на познавательные темы, карты, стояли два глобуса. И специально для учебы была собрана внушительная библиотека из 200 томов. Благодаря этим книгам царевич познакомился с русской и мировой историей, изучал античную литературу, юриспруденцию, философию, поэзию, риторику и даже знал географию Америки. Кроме того, военному делу его учили сразу на иноземный лад, и он привыкал командовать не столько стрельцами, сколько европейскими наемниками.

Картину венчало изучение европейских языков, в том числе и древних — греческого и латыни

Этим занялся в середине 1660-х годов главный русский интеллектуал того времени Симеон Полоцкий. Он научил Алексея не только понимать европейские языки (упор делался по вышеуказанной причине на польский), но и писать на них стихи.

Когда Алексею исполнилось 16 лет, то о нем знали во всей Европе. В дипломатической переписке сохранилось немало сообщений о том, что царевич говорит с послами без помощи переводчиков и живо интересуется европейской жизнью. Алексею Михайловичу с педагогами удалось добиться чаемого — они воспитали по-европейски образованного наследника. Именно он должен был распахнуть «окно в Европу».

Но в 1670 году юноша заболел и умер. Это была большая трагедия. Ртищев замкнулся в себе и покинул Москву. Полоцкий не находил себе места. Оправившись от удара, Алексей Михайлович, собранной команде педагогов дал указание: учить другого сына — Федора.

Все началось по-новому. Но, как считается, учителя и наставники достигли своего: Федор был образован не хуже своего скончавшегося брата. Алексей Михайлович понимал сложность ситуации, а потому лично стал обучать сына азам государственного управления.

Симеон Полоцкий оказал на своего воспитанника глубочайшее влияние, а потому тот уделял пристальнейшее внимание вопросам просвещения. Именно Федор был инициатором открытия в Москве Славяно-греко-латинской академии. Это была первая попытка создания европейского высшего учебного заведения в России.

С Полоцким у них сложились очень близкие отношения. Когда Симеон умрет, то Федор заставит 14 раз переделывать надгробие наставника, так как считал, что оно не отражает величие умершего.

Но Федор был болезненный и умер в 20 лет в 1682 году. Он не оставил после себя распоряжений о том, кто должен наследовать престол. И потому он неожиданно перешел десятилетнему Петру. Пока же он был ребенком, регентом при нем была старшая сестра Софья, которая вместе с Федором училась у Симеона Полоцкого.

Вообще-то, царским дочерям учиться не полагалось, но на Софью никаких особых надежд не возлагалось, поэтому чем бы дитя ни тешилось

Но Полоцкий сразу отметил таланты девочки, которая очень хорошо училась и пристрастилась к барочной поэзии, которую сама пыталась переводить с европейских языков.

Будущему царю-реформатору с образованием, в свою очередь, не очень повезло. Его «дядька» Никита Зотов думал, что Петр править никогда не будет, а потому в образовании ограничился Псалтырем и молитвами. Когда тот оказался царем, то Зотов поспешил научить его письму. Впрочем, писал Петр всю жизнь с ошибками. И куда как больше его увлекало плотницкое дело и резьба по дереву, которой увлекался сам Зотов. Впрочем, недостаток специального монаршего образования он быстро нагонит самообразованием, в склонности к которому среди русских царей у Петра равных не было ни до, ни после.