16 декабря девятиклассник напал с ножом на учеников одной из школ в Одинцовском районе — есть раненые и один погибший, 11-летний четвероклассник. Как правильно обсуждать с детьми такие новости — размышляет семейный психолог Светлана Филяева.

Первое, что нужно сделать, — провентилировать эмоции

Нападение, когда оно происходит в школе, воспринимается психикой как удар. Потому что это происходит в месте, которое в нашем базовом восприятии считается максимально безопасным: знакомые стены, привычная рутина, ответственность взрослых. Ребенок приходит в школу с единственной тревогой — из‑за контрольной или несделанной домашки.

И тут — нож, паника, погибший мальчик. Общество это видит и травмируется, причем не только узкий круг причастных, но и все, кто с утра зашел почитать новости. А потом мысленно примеряет случившееся на себя и своих детей.

В психологии существует понятие травмы свидетеля. С ней сталкиваются все, кого так или иначе затронули чувствительные события. Трагедия произошла на наших глазах, прошла от нас в непосредственной близости — и мы теряем опору. Иногда надолго, иногда, если травма закрепляется, навсегда.

Чем быстрее оказывается психологическая поддержка, тем выше шанс, что травма не закрепится

В первую очередь поддержать нужно детей. Важно проговорить с ними простые, базовые вещи: признать, что произошедшее вселяет страх, что в сложившихся обстоятельствах тревога, горе, печаль, злость, жалость — норма. Что преступление, о котором все говорят, жестоко и несправедливо, вне зависимости от мотивов человека, который его совершил.

В школе сейчас важна групповая работа в классах, разговор на эти темы с учителем. Для младших детей — на простом и понятном языке, для подростков — с возможностью более детального обсуждения. Так чувства, которые нас разрывают, получится провентилировать, снизить их накал, осознать их коллективность — понять, что никто не испытывает это в одиночку.

Между паникой и замалчиванием

Индивидуальная психологическая работа тоже важна. Я бы начала с разговора с ребенком о том, что любые жестокие высказывания и странности поведения одноклассников (как в социальных сетях, так и в жизни) нельзя по умолчанию принимать за шутку или игру. Ведь часто дети именно так и делают — не сигнализируют родителям, что кто-то из одноклассников ведет себя слишком странно или даже пугающе, молчат из‑за страха прослыть стукачами.

Важно проговаривать, что в ситуациях, когда климат в классе напряжен и конкретный одноклассник, похоже, на пределе и готов на страшный для себя и окружающих шаг, нужно обращаться ко взрослым: родителям, классному руководителю, школьному психологу, службе безопасности.

Родителям сейчас нельзя уходить в избегание. «Ничего не произошло», «Мы не будем об этом говорить — иначе спать по ночам перестанешь», «Зачем вспоминать, только настроение портить». Конечно, такой путь кажется безопасным, но на самом деле отдаляет нас от проживания травмы. Если с ней ничего не делать, страх, который мы испытываем сейчас, может трансформироваться у ребенка в социальные фобии: боязнь школы, метро, торговых центров, любых мест скопления людей. Замалчивание не лечит травму, а лишь загоняет ее глубже.

При этом важно не переборщить с анализом произошедшего и призывами к дальнейшей бдительности. Есть риск, что такой разговор может перерасти в эскалацию тревоги и гнева: поиск виноватых, взаимные обвинения, усиление страха. Родительская бдительность важна, но у всего должны быть свои границы.

Если чувствуете, что вам трудно в них держаться, не бойтесь обратиться к психологу. Он поможет направить разговор в конструктивное русло, поддержать и взрослых, и детей, дать рекомендации по режиму, сну, работе с тревогой и фобиями. Взрослым в такие моменты важно о себе позаботиться: если они эмоционально разрушены, им нечем помочь ребенку.

Перестаньте думскроллить

Когда жуткие видео и фотографии попадают в соцсети, стресс, страх и вообще травма расходятся по обществу, как волны от брошенного в воду камня. Им легко нас подавлять: визуальная информация воздействует на психику сильнее, чем текстовая, мозг считывает изображения быстрее и эмоциональнее, потом воспроизводит их в памяти, иногда и во сне. Страшные кадры начинают нас преследовать.

Важный совет: чтобы от них оторваться, перестаньте думскроллить. Пока всё не уляжется, лучше читать новости от одного наиболее комфортного и проверенного источника. Не нужно бесконечно обновлять ленту в поисках новых подробностей, прыгать из одного телеграм-канала в другой в поисках вещей, которые мы еще не видели. Знания, за которыми тревога понуждает нас охотиться, ничем нам не помогут, никак нас не обезопасят.

Не ищите простых причин у трагедии

В таких ситуациях сразу хочется дать простое объяснение произошедшему: напавший на школу подросток — воплощенное зло. Но перед нами не только убийца, перед нами подросток. Такой же ребенок, как наши с вами дети — он живет с ними в одном контексте, в одной среде, в одном мире. А еще у этого мальчика есть родители. Представьте, каково им сейчас.

Что, если ребенок, который идет на убийство, — итог системного равнодушия? Ведь одна из ключевых проблем современного детства, современных подростков — эмоциональное одиночество. С ним дети сталкиваются даже в полной и внешне благополучной семье. Родители много работают, устают и часто считают, что, если ребенку обеспечены базовые потребности — еда, одежда, контроль, — значит, переживать не о чем.

Но подростку необходима эмоциональная близость: возможность говорить со взрослыми о тревоге, злости, сомнениях, вопросах взросления. Когда этого нет, он ищет отклик в Сети. А там находятся люди, у которых есть время и готовые ответы, а иногда — опасные идеи. В том числе радикальные сообщества, которые дают подростку иллюзию значимости, влияния и «новой семьи».

Гнев — норма. Главное — давать безопасные источники его вымещения

Подростковый возраст — это буря эмоций. Особенно у мальчиков, на фоне гормональных изменений. Гневу нужен выход. Если нет навыков обсуждения, саморегуляции, если агрессия не находит социально приемлемого канала, она может быть подхвачена деструктивными идеологиями.

Социально безопасный выход гнева — это спорт, телесная активность, обучение навыкам управления эмоциями, работа с психологом, чтение хорошей young adult литературы, которая объясняет детям, что с ними происходит, почему это нормально и как с этим справиться.

Иногда гнев, который селится время от времени в каждом, укореняется и множится. Например, на фоне жестокого обращения в семье и школе. Если ребенку некому об этом рассказать, гнев копится и теряется вера, что мир полезен, добр, может помочь. Появляется ощущение: я один против всех, и все против меня, и я должен как-то себя защитить и что-то с этим делать. Такое умозаключение, к которому в условиях нетерпимости и равнодушия прийти, прямо скажем, нетрудно, — сильнейший катализатор неадекватных действий, неадекватного проявления агрессии.

Помните, что все подростки ищут внимания

В подростковом возрасте человек часто не знает ответа на вопросы «Кто я?» и «Чего я хочу?». И если рядом появляется кто‑то, кто предлагает простые и убедительные ответы, — например, человеконенавистники и ксенофобы из Сети — риск трагедии растет.

Потребность быть замеченным ведь может по-разному реализовываться: через достижения или через негативное внимание.

За достижения хвалят не всех. Я бы даже сказала, далеко не всех — позитивного подкрепления подросткового пути в наше время всё еще мало. Поэтому ребенок нередко выбирает второй путь — становится троллем, записным хулиганом, который сеет вокруг агрессию, провокации. Так он заявляет о своем существовании. Так же делал Герострат, что подтверждает: сюжет и механизм такого выбора не нов, а мы по сравнению с Античностью вовсе не улучшили условия для социальной адаптации и принятия людей, которые хотят быть видимыми, но не чувствуют себя такими — значимыми и нужными.

Вернитесь к этой теме через полгода

Все мы помним про пять этапов проживания травмы: отрицание, гнев, депрессию, торг и принятие. Наша задача сейчас — привести себя и детей к принятию.

Опасность заключается в застревании на одном из этапов. Если гнев или страх не ослабевают со временем, то могут появиться навязчивые мысли, бессонница, фобии. Если не проходит уныние, становится трудно проявлять интерес к миру (зачем, ведь он жесток и того попросту не стоит).

К принятию приходят не сразу. Особенно если мы носим травму свидетеля. Особенно непосредственного свидетеля, который не просто узнал о произошедшем из новостей, а действительно был в опасности. Проживание травмы — долгий процесс.

Мой последний и главный совет — посмотрите, как травма ведет себя в ребенке и не застрял ли он в ней. Обратить на это внимание только сегодня, по горячим следам, недостаточно. Нужно вернуться к наблюдениям через месяц. А потом еще раз — через полгода.

Если заметите негативные изменения в поведении ребенка — социальные страхи, боязнь людных мест, фиксацию на пугающих новостях, замкнутость, тревожность — это повод обратиться к психологу. Наши дети — наша ответственность.

Фото: © Наталья Шатохина / NEWS.ru / ТАСС