Способен ли кукольный театр заинтересовать современных детей, или цифровой мир окончательно победил? Кто и почему ходит сейчас на кукольные спектакли? И чем кукольный театр отличается от театра традиционного? На этот и другие вопросы в эфире «Радиошколы» ответил Борис Голдовский, художественный руководитель Московского театра кукол.

«А не будет в XXI веке никакого театра!»

Как-то раз в начале 90-х годов я спросил Сергея Владимировича Образцова, в театре которого я на тот момент работал несколько лет, каким будет театр в XXI веке. Он долго молчал. Сергей Владимирович был уже очень пожилым человеком, так что я даже подумал, что, может, он просто заснул, но он неожиданно громко ответил: «А не будет в XXI веке никакого театра!» Я возразил, что театру уже предрекали конец, когда появился кинематограф, но теперь у нас есть и кино, и театр никуда не исчез. Но он упрямо повторил, что театра не будет. А на мой вопрос, что же его заменит, Сергей Владимирович, выдержав поистине театральную паузу, четко ответил: «Зрелище будет!»

С того момента мы все прошли много шагов по цифровой лестнице, правда, не знаю, вверх или вниз. Как-то с гастролей в конце 80-х годов я привез своему старшему сыну игровую приставку с «Супер Марио»: когда я включил ее и на экране возник бегущий человечек, я увидел, как мой сын моментально выключился из реальности — он больше не замечал меня, хотя мы не виделись целый месяц, он был там, среди бегающих человечков. И всё же, хотя современное поколение, зумеры и их младшие братья и сестры или даже их дети, — это поколение, которое пользуется гаджетами с рождения, я не вижу большой разницы между зрителями тридцать лет назад и сейчас. Изменился сам театр. Как он менялся во все времена.

На протяжении тысячелетней истории театрального искусства возникали новые технические решения. Придумали пружины — и куклы стали двигаться не с помощью песка, ветра и ртути, как они двигались раньше, а стали заводными. На Руси механических кукол называли самодвигами, а современному ребенку легко объяснить это одним словом — робот. Но даже с появлением искусственного интеллекта и для меня, и для всех кукольников они остались механическими куклами — только с мозгами.

С возникновением кино театр не умер, а воспринял его и сделал одним из собственных выразительных средств. То же самое произошло сейчас и с цифровыми технологиями. Есть у нас такой спектакль — «Госпожа Метелица». В нем мы используем технологию, которая называется видеомэппинг: например, когда необходимо, чтобы кукла взлетела. Актер этой куклой уже не управляет, а для зрителя ничего не меняется. У нас есть спектакли с роботами, где на сцене с ними взаимодействуют обычные куклы и актеры, и это всё равно остается театром.

«Театр — это один из способов обмена энергиями»

Да, нынешнее поколение детей — технологичное, цифровое, но на спектаклях Московского театра кукол зал обычно заполнен на 90%, и оттока зрителей я не вижу. В театр приходят те дети, чьи родители считают это очень важным, и, судя по детской реакции и во время спектаклей, и после, они вернутся. Не просто потому, что им нужно развлечься, а потому, что им интересно, что же есть еще в репертуаре.

Даже когда в театр приходят взрослые, в них всё равно включается ребенок — и они начинают верить тому, что происходит на сцене. Вот почему, на мой взгляд, театр кукол важен — его нельзя заменить, потому что его героям зритель сопереживает. Для спектакля, и кукольного, и обычного, очень важно объединить этот зрительный зал одной эмоцией — и в этом главная сложность.

Вообще, для меня театр очень похож на большой теннис. Выходит на сцену актер с куклой, и эта кукла должна стать живой. Он должен через нее послать эмоцию, энергию в зрительный зал, как теннисный мячик, и если он сделал это точно, то получит обратно уже огромный мяч. Театр — это один из способов обмена энергиями. Как понять, что спектакль удался? Когда он закончился, звучат аплодисменты, двери зрительного зала открываются — и дети вылетают полными сил и энергии. А иногда бывает так, что они оттуда выползают совсем лениво, и ты понимаешь, что театра не случилось. Но, к счастью, у нас это бывает крайне редко.

Сергей Владимирович Образцов говорил, что строил свой репертуар так, чтобы спектакли мог понять и полюбить каждый. Естественно, театру важен успех, а для успеха нужен зритель. На детские спектакли билеты покупают взрослые — и чаще всего их привлекают те названия, которые они хорошо знают и любят: «Буратино», «Чиполлино», «Незнайка», «Колобок». Но здесь же кроется другая сложность — их популярность совсем не значит, что театр должен расти исключительно на этих замечательных названиях.

Счастье моей работы в том, что я отвечаю за всё, и, если в нашем театре появляется спектакль, который я бы не мог никому посоветовать, его там не будет.

«Цифровым детям у нас тоже интересно»

Союз деятелей театра кукол был создан в Праге еще в 1929 году, в его организации участвовали и советские кукольники. Этот союз живет до сих пор по всему миру, и в России в том числе, он замечательно и активно работает. У нас действительно удивительная профессия, и живем мы нескучно. Цифровым детям у нас тоже интересно: сейчас ни один театр, включая театр кукол, не может жить без программиста. Или без тех, кто отвечает за свет или звук.

В нашем деле вообще очень много молодых людей. Каждый год выпускаются актеры, режиссеры, художники театров кукол, и я получаю массу писем от молодых актеров, которые только что окончили учебу. Они хотят работать в театре, и очень часто приходится отказывать, к большому сожалению, потому что Московский театр кукол уже очень большой. Сейчас в нем около двухсот человек, и все эти люди не могут жить без кукольного мира — в нем всё держится на любви.

Видеомэппинг — это наложение объемных изображений на любые предметы с помощью 3D-проекции.

Фото: © пресс-служба Московского театра кукол