Как сделать историю интересной, почему дети предпочитают уходить в колледж после 9-го класса и в чем главная проблема современного поколения старшеклассников? Рассказывает учитель истории из Томска, финалист конкурса «Учитель будущего. Студенты» президентской платформы «Россия — страна возможностей» Глеб Балабаев.

«Ума нет — иди в пед»

У меня в семье со стороны отца и деда все строители, а со стороны мамы и бабушки — учителя. И кем решил стать Глеб? Конечно, учителем! Мне всегда нравилась история, и в школе очень повезло с преподавателем. Именно она вдохновила меня на поступление в педагогический. После университета я вернулся работать в свой лицей — и сейчас эта учительница мой завуч и наставник.

Когда я решил стать учителем, некоторые родственники и знакомые пытались меня отговорить. Это странно, но в России до сих пор жив стереотип, который сформулирован в поговорке «Ума нет — иди в пед».

Хотя мне с самого начала было все равно, что о моем решении думают другие люди, — я принял решение и сконцентрировался на цели. На все стереотипы о том, что учительство — женская профессия, что парни идут в педагогический только потому, что там невысокий проходной балл, я просто не обращал внимания. Я шел в университет за знаниями, а не подтверждать или опровергать стереотипы.

Есть, конечно, люди, которые идут в педагогический от отчаяния и безысходности

Но большинство моих однокурсников работают учителями — и это хорошие учителя, которые любят свое дело.

Я работаю в школе третий год, параллельно учусь в магистратуре. Еще я зарегистрирован как ИП, потому что, кроме истории, преподаю обществознание, экономику и финансовую грамотность — и считаю, что не могу учить детей тому, чего сам не знаю. Наш бизнес — уборка снега зимой и организация военно-спортивных игр и других массовых мероприятий летом.

«А зачем мне эта история?»

Дети иногда спрашивают меня: «А зачем мне эта история?» У меня есть много вариантов ответа на этот вопрос, например я могу сказать, что изучение истории помогает лучше понять современность. Но понимаю, что на них такие аргументы не особенно действуют.

Я заметил, что дети начинают по-настоящему интересоваться темой урока, только когда мы доходим до развала Советского Союза, о котором они что-то где-то слышали. А на уроках экономики всем становится интересно, только когда мы проходим тему предпринимательства.

Другими словами, современных школьников интересуют только те темы, которые имеют к ним прямое отношение

Вообще, с гуманитарными предметами есть проблема: чаще всего их выбирают по принципу «физику и химию не понимаю, наверно, экономику пойму». То есть когда ребенок не знает, куда идти, он идет сначала в гуманитарный класс, а потом в гуманитарный вуз.

По-моему, эту ситуацию нужно как-то менять и набирать в 10-е классы только тех, у кого действительно есть мотивация, а не всех подряд, потому что детей не хватает. В последние годы многие старшеклассники предпочитают после 9-го класса пойти в колледж, а уже потом в вуз.

Например, у нас в Томске очень вырос средний балл для поступления в техникум: сейчас это примерно 4,6–4,8. Те, кто остается в 10-м на физико-математическом направлении, как правило, сильны и в других предметах. А над гуманитариями я сижу и плачу, читая их эссе и сочинения.

Новый вид лени

Сейчас на детей со всех сторон обрушивается огромное количество информации — с одной стороны, это бесконечная свобода выбора, с другой — дополнительная ответственность, потому что информацией надо уметь правильно распорядиться. Поэтому часто они ждут от учителя готового ответа, вместо того чтобы подумать и самим сделать какие-то выводы.

Вот смешной пример: мы с девятыми классами проходили признаки государства. Один из которых — право на легальное насилие, которым обладают органы государственного принуждения (полиция, например). Если коротко, только у государства есть право применять к человеку насилие. Когда пришло время проверочной работы, я попросил ребят поискать в интернете информацию о том, какие органы принуждения (имеющие право на легальное насилие) есть в разных странах. Кому-то досталась Швейцария. И вот они спрашивают:

— Глеб Игоревич, а почему нам выпадает сексуальное насилие в Швейцарии?

— А как вы гуглите?

— «Насилие в Швейцарии».

То есть они даже запрос не могут сформулировать, выбирая самый простой и примитивный путь. Хотя, казалось бы, поколение Z, всю жизнь в интернете.

Поэтому одна из главных задач современного учителя — научить детей пользоваться информацией. А для этого мы тоже должны быть готовы трансформироваться. У нас не получится никого изменить, если мы сами не захотим меняться.

Сингапурские практики и деловые игры

Для того чтобы заинтересовать детей своим предметом, я люблю проводить уроки в формате деловой игры либо с применением так называемых сингапурских методик.

Немного расскажу, в чем их суть. Во время деловой игры дети делятся на группы по четыре человека: лидер, два исследователя и дизайнер. Им нужно провести мини-исследование по общей для всего класса теме, разобрав какой-то один его аспект. К примеру, если общая тема «Международные отношения России в XVIII веке», то одна группа может рассмотреть отношения России с Западом, другая — с Востоком, третья — с малыми народами.

Лидер ставит задачи и контролирует сроки, исследователи ищут информацию, дизайнер оформляет презентацию. Если на одну тему у нас отведено два урока, первый мы посвящаем распределению заданий между группами и первичному сбору информации. Дома ребята делают презентации, а на втором уроке защищают их. Если я провожу игру в седьмом классе, на оба урока приглашаю десятиклассников, чтобы они оценили работу каждой группы по следующим критериям: креативность, коллаборация, коммуникация и критическое мышление.

Сингапурские методики на самом деле применялись в советской школе, но в 90-е все про них забыли

А Сингапур взял их себе на вооружение и спустя какое-то время вышел в топ лучших систем образования. И вот сейчас мы воспринимаем их как нечто новое и уникальное.

В целом суть сингапурских методик в групповой работе, там есть несколько упражнений, очень хорошо развивающих коммуникационные навыки детей. Например, «Manage mat», когда четыре человека садятся друг напротив друга, а учитель выступает как модератор и настраивает процесс: сначала каждый из ребят работает с «соседом по лицу», потом с «соседом по плечу», а потом все обсуждают тему в команде. Еще есть сингапурский прием «Clock Buddies»: нужно встать, найти в классе собеседника и в течение 2 минут обсудить с ним определенную тему. Всего на обсуждение выделяется 8 минут, за которые надо успеть поговорить с четырьмя одноклассниками. Потом вернуться в свою группу и обменяться новыми знаниями.

Недавно я аттестовался на первую категорию — и проводил урок по сингапурской методике на тему «бунташного» века. Главную проблему мы сформулировали так: «Если царя называли Алексей Тишайший, почему век его правления был „бунташным“?»

Гипотеза, которую надо было подтвердить или опровергнуть, звучала так: «Алексей Тишайший был Тишайшим, потому что, несмотря на большое количество бунтов, ему все-таки удалось сохранить „тишину“ — то есть целостность государства». Потом каждая группа получила задание по одному из восстаний XVII века и время на обсуждение, после которого каждый ученик у себя в тетради ответил на главный вопрос урока.

Так работает системно-деятельностный подход, при котором ребенок сам ставит себе цель, сам формулирует задачи, а учитель его только направляет. Детям нравится такой формат, потому что в нем мало кто работает.

«У меня всегда есть потребность подсмотреть какой-нибудь новый формат»

У нас в лицее учительские планерки проводятся в основном по сингапурским методикам, их очень любит наш директор — то есть мы решаем важные вопросы, разделившись на группы. Еще до пандемии у нас раз в неделю проводился «час профессионального роста», где мы обсуждали разные новые интересные форматы обучения. Сейчас такого нет — из-за новых санитарных требований.

Вообще, весь последний год я провел в состоянии информационного голода: ни с кем не встретишься, ни у кого не украдешь какую-нибудь прикольную идею. И поэтому конкурс «Учитель будущего» стал для меня отличным шансом выбраться из кокона и пообщаться с коллегами. Сначала я принимал в нем участие как учитель, но в полуфинал, к сожалению, не прошел. А потом организаторы предложили поучаствовать в студенческом треке, который проводился в экспериментальном формате. И когда я узнал, что запускается студенческий трек — сразу зарегистрировался, прошел тестирование и вышел в полуфинал. Мне было интересно участвовать в конкурсе как минимум потому, что у меня всегда есть потребность подсмотреть новый формат работы и потом попробовать его со своими учениками. А конкурсные испытания можно применять на уроках.

За помощь в подготовке публикации благодарим стажера Яну Савинову.