Тех, кто считает, что современную школу нужно неустанно менять, среди педагогов становится все больше. Но одного желания часто недостаточно. Поговорили с молодым педагогом истории и обществознания Тамарой Гуровой, которая хочет делать уроки интереснее, о том, что ей мешает. Спойлер: отсутствие ресурсов — эмоциональных, временных, финансовых.

«Я каждый день думаю о том, чтобы уйти из школы»

Мне очень нравится время, которое я провожу в школе. Сам процесс урока, живая коммуникация с детьми — то, что останавливает меня от увольнения. Два года в декрете я работала дистанционно, и мне было душно. Когда вышла на работу, сразу стало легче. Это похоже на замкнутый круг: я каждый день думаю о том, чтобы уйти, но не могу, потому что ничего, кроме учительской работы, не приносит мне такого же удовольствия.

Я правда с большой любовью отношусь к школе, но от детей, особенно младшего возраста, отдачу чувствую не всегда. Со старшими классами она ощущается чаще, потому что они заинтересованы в понимании предмета из-за предстоящих экзаменов. С ребятами, которые учатся в младшей средней школе, такое бывает редко.

Ты два часа готовишь урок, ищешь материалы и фильмы, чтобы им было интереснее, настраиваешь аппаратуру, а они даже не смотрят. И, возможно, с этим можно было бы справиться, поменять подход, если бы это достойно оплачивалось. Если бы моя зарплата доходила хотя бы до 50 тысяч в месяц, то я, может быть, и пожертвовала бы репетиторскими часами, чтобы тщательнее готовиться к урокам. Но в итоге к середине учебного года я регулярно, как и большинство учителей, чувствую себя немотивированным, незаинтересованным работником школы.

Думаю, большинство моих коллег не пытаются что-то менять примерно по тем же причинам

Любые вопросы, касающиеся финансовой части или условий работы, воспринимаются руководством болезненно. Если обратиться, сразу начнут говорить, что педагог ты некомпетентный. «Что-то не устраивает? Можно покинуть школу».

«Повар не приносит домой допекать булочки на завтра»

Может, я многого хочу, но ответить, почему учителям приходится в послеурочное время детей куда-то возить или заниматься уборкой кабинета, мне не могут. Я не хочу делать уборку после окончания рабочего дня, я хочу пойти домой, к своей семье. Я учитель, и мое дело — провести занятия. В других местах всегда есть люди, нанятые для этого. Уборка — такая же отдельная деятельность, за которую платят деньги. Старшие коллеги говорят: «Мы тут всю молодость мыли, теперь и вы помоете». Я даже не вижу смысла спорить с этим, потому что все это выглядит как круговая порука: нам было тяжело, и вам тоже будет.

Крайне несправедливо, что время, которое уходит на подготовку к занятиям и проверку домашних работ, не учитывается программой, не засчитывается в зарплату. Хотя фактически все это тоже наши рабочие обязанности, на выполнение которых уходит время.

Если бы к основным часам добавили хотя бы еще два часа времени, которое мы тратим на подготовку, — это бы уже было лучше, чем сейчас. Мне не нужны современные проекторы и ноутбуки. Я уверена, что и без этого проводила бы великолепные занятия. Но выполнение такой важной части работы, как подготовка к занятиям, должно оплачиваться.

Например, однажды ко мне на урок пришел директор. Тогда у меня были задействованы учебник, доска и карта. Я подготовила занятие примерно за час, директор оценила его положительно. Получается, что для подготовки к четырем качественным, продуманным урокам в день с дополнительными материалами, мне нужно потратить не менее 4 часов. И они никак не оплачиваются.

Такое работает только в учительской среде. Мой муж работает в автосервисе, и он не приносит машины домой доработать. А повар? Он разве приносит домой допекать булочки на завтра?

Чтобы давать качественные уроки в школе, половину своей работы нужно делать бесплатно. Именно это сильно меня угнетает.

«Раньше я мечтала стать „учителем года“»

Во время учебы в университете у меня, как и у многих студентов, было искаженное представление о предстоящих трудовых буднях. Я планировала устроиться в хорошую школу в нашем регионе, хотела брать много часов и постоянно развиваться как педагог — участвовать в конкурсах, мероприятиях. И, конечно же, понимала, что зарплаты у нас меньше, чем в Москве, но тогда думала: мне все равно. Тогда я мечтала стать «учителем года».

Когда я и мои коллеги вышли на работу и получили свои первые зарплаты, эмоций было много. Я получила около 20 тысяч рублей. Пообщавшись со старшими преподавателями я поняла, что такие зарплаты тут абсолютно у всех, от категорий и стажа они мало зависят. И это считается нормальным.

Проработав в школе несколько лет, я поняла, что поменялась. У меня появился ребенок, и после выхода из декрета цели стали другими: уйти домой пораньше, успеть сделать семейные дела. Обычно в день у меня было около 4–5 уроков, а со свободным временем все равно возникали проблемы. Мне было сложно не тратить на подготовку интересных, продуманных заданий к урокам свое личное время.

Из-за нехватки временного ресурса я стала скатываться к формату уроков «лекция — устный опрос»

Меня это не устраивало, но приходилось выбирать: уделять время семье или придумывать задания для детей в школе.

Чтобы не растерять сноровку и продолжать как-то зарабатывать, уже на вторую неделю после рождения ребенка я начала репетиторстовать. После выхода в школу я решила не оставлять это дело. И оказалось, что не зря.

Сейчас, когда я думаю о том, как выгоднее для себя и своей семьи я могу занять 3 часа свободного от работы вечернего времени, выбираю репетиторство, потому что это, несмотря на мое трудоустройство в школе, основной заработок. На репетиторстве я могла бы заработать в месяц в 2–3 раза больше, чем в школе.

По той же причине не беру классное руководство. Да, за это доплачивают, но эти деньги совершенно не соразмерны ответственности, которая ложится на учителя. Это еще одно распространенное клише: «Как же — учитель и без классного руководства!» Но я считаю, что, если берешь на себя класс, значит, обязуешься руководить и воспитательной частью работы. Я же хочу заниматься только преподаванием.

«Пересказы — бич современного учителя»

Сейчас дети великолепно воспринимают визуальную информацию –таблицы, графики, схемы. Я заметила закономерность: если мы разбираем какое-то явление и используем для разбора схемы, они запоминают материал намного лучше, чем когда мы проговариваем тему устно.

Ребята почти никогда не читают заданные для изучения дома параграфы учебника. Эти тексты пишут слишком сложным для школьников языком. Зачастую мне приходится читать вместе с ними и объяснять смысл слов. Особенно обостряется эта проблема, когда мы переходим к всеобщей истории. На один параграф у нас уходит по три урока. А согласно программе, должен уходить только один.

Но я не представляю, как идти дальше, если дети даже не понимают значения написанного

Очевидно, что дальше они просто не смогут разобраться. Это непонимание будет копиться, а в дальнейшем выльется в полное отсутствие интереса к предмету.

Общаясь с коллегами, я понимаю, что многие для того, чтобы успевать по программе, сводят проведение урока к чтению лекции и устному опросу или пересказу по пройденной теме на следующем уроке.

Пересказы — бич современного учителя. У детей уже появилась установка: пересказал — значит, точно поставят 5. Но пересказ даже от отличника не всегда показывает, что ребенок понял тему.

Это легко увидеть по ответам на уточняющие вопросы. Я спрашиваю об элементарном, немного отходя от текста параграфа. Ответы на эти вопросы можно дать, просто включив логику и мышление. К сожалению, мало кто может на них ответить. Я ставлю 4, а потом этот ребенок стоит надо мной всю перемену и пытается понять, почему другой учитель за пересказ без вопросов ставит 5» А я вот мучаю и ставлю 4.

Чтобы у моих учеников было хотя бы какое-то понимание предмета, я стараюсь самостоятельно составлять проверочные материалы — тесты, контрольные работы, задания с графическими материалами и иллюстрациями. На это тоже уходит много времени.

Я не люблю использовать готовые задания, потому что они не всегда составляются качественно, выдерживают причинно-следственную связь. Чаще всего в готовых методичках дают задания на знание фактов. А я думаю, что знание фактов — как раз не самое главное. Важнее понять, почему событие произошло. Меня не возмутит, если ребенок ошибется с веком или датой: я его поправлю. Главное, чтобы он понимал, как происходили процессы, какими были те или иные люди и почему они действовали именно так, а не иначе.

«Мне не запрещают преподавать так, как мне удобно»

Учителям нужно предоставить возможность индивидуализировать учебную программу под каждый отдельный класс. Мне бы хотелось, чтобы я, не отставая от плана, реально могла уделять некоторым темам больше времени, чем остальным, если на это есть запрос. Обычно даже два параллельных класса идут в разном темпе. Одним хватает 10 минут для проверки домашнего задания, а вторые вообще его не выполняют. Нельзя предугадать, какая тема вызовет затруднения, поэтому должна быть возможность корректировать это в процессе обучения.

Нововведения этого учебного года, наоборот, еще сильнее загоняют в рамки. Новый учебник, единый стандарт преподавания — все это еще больше ограничивает учителей.

Плюс сейчас много говорят о том, что новый учебник скорее про оценки, а не про реальные знания. А оценка — это то, что я не поддерживаю в истории как в науке. Я никогда не говорю на уроках, что, например, Петр I был плохим или хорошим человеком. Я считаю, что ответ на вопрос, каким был Петр I, должен быть у каждого ученика свой. Моя же задача — дать посмотреть на фигуру Петра I под разными углами, показать, какие точки зрения в историографии вообще есть.

Несмотря ни на что, у меня никогда не возникало открытых конфликтов с руководством или коллегами по поводу методов преподавания. Я не выносила эти вопросы на обсуждение, но и не отказывалась от реализации своих планов. Никто не запрещает преподавать так, как мне удобно, — в этом мне везет.

Фото: предоставлены Тамарой Гуровой