«Хотите ли вы видеть свободных, счастливых детей?». 95 лет «Артека» в рассказах пионеров и вожатых
«Хотите ли вы видеть свободных, счастливых детей?». 95 лет «Артека» в рассказах пионеров и вожатых
Мазать соседей зубной пастой по ночам, просыпаться под звуки горна, делать зарядку под «Вдох глубокий, руки шире…» Высоцкого, а еще называть взрослых на «ты» и по имени. Эти и не только летние пионерские традиции зародились в «Артеке». В честь 95-го дня рождения лагеря вспоминаем всё самое интересное, что происходило в нём за почти вековую историю.
На черно-белых кадрах документального фильма «День в Артеке» 1939 года счастливые пионеры в нарядных матросских костюмах едят виноград и шоколад за накрытыми белыми скатертями столами, запускают в небо модели аэропланов, собирают гербарии, плавают на лодках, купаются в море и шагают дружно в ряд.
Этот фильм — не кинохроника в чистом виде, многие кадры в нем очевидно постановочные, но тем не менее все на них — в целом — правда. Так получилось, что в тяжелые постреволюционные годы, в период репрессий 30-х, во время войны, сразу после нее и далее по курсу «Артек» был местом, где миру — мир, где дружба народов, где советское — значит отличное, а коммунизм, кажется, и вправду победил.
Когда в 80-х 10-летней американской активистке Саманте Смит стало интересно, как живут дети в СССР, ее, конечно, привезли в «Артек» — место, воплощающее в себе фирменный советский кейс «все лучшее — детям». Девочка была в искреннем и неожиданном восторге, мечтала вернуться в лагерь, завела там массу умных и добрых друзей. Она не знала, что к реальной жизни всех детей нашей страны жизнь в «Артеке» имела весьма условное отношение.
Впрочем, простые советские школьники никогда и не воспринимали «Артек» как набор радостей, которые должны быть доступны всем и каждому по умолчанию. Нет: и тогда, и сейчас поездка в «Артек» — это был сектор приз, счастливый билет, возможность соприкоснуться с легендой и наши личные ключи от форта Боярд.
«— Будь здоров! — Всегда здоров!»
Летним вечером 1924 года председатель Российского общества Красного Креста, большевик и профессор медицины Зиновий Петрович Соловьев прогуливался у подножия горы Аю-Даг в крымском Гурзуфе и придумывал новые способы оздоровления детей молодой, но уже подуставшей после Гражданской войны державы. На фоне общей разрухи и голода в Союзе в то время бушевала эпидемия туберкулеза. А горно-морской воздух Крыма, по наблюдениям профессора, мог стать отличным способом профилактики туберкулезной интоксикации у детей.
Соловьев не хотел строить на курорте больницы. Он скорее представлял себе некий «лечебный лагерь», место, «где врачи имели бы дело не только с отдельным ребенком, а с организованным детским коллективом». Гурзуфское урочище Артек показалось доктору идеальной стройплощадкой: здесь без особого ущерба для местной экологии можно было разместить порядка сотни человек. Через год задуманное осуществилось.
16 июня 1925 года в самой большой оливковой роще Крыма установили четыре брезентовые палатки, в которых поселились 80 школьников
Главный пионерский лозунг был переделан под стать оздоровительной повестке — лагерь начался с девиза: «— Будь здоров! — Всегда здоров!» «Хотите ли вы видеть свободных, счастливых детей? Посетите летний лагерь, устроенный Красным Крестом в „Артеке“», — писала одна из первых его гостей, активистка Клара Цеткин.
В свое первое лето лагерь-санаторий Общества Красного Креста РСФСР в «Артеке» принял 320 советских школьников. Через несколько лет территория существенно расширилась, палатки превратились в домики-отряды, которые позже преобразовались в отдельные лагеря — «Верхний», «Нижний», «Суук-су» и «15-я дача». На отдых в «Артек» уже на второй год его работы стали приезжать не только советские пионеры, но и дети из стран Европы.
В 1937 году «Артек» принял школьников из Испании, где в то время шла гражданская война. Миссия «Артека» из санаторно-оздоровительной преобразовалась скорее в гуманитарную — в конце 30-х годов это уже был Лагерь интернациональной помощи и дружбы, который работал круглый год.
Самая длинная смена, Рокфеллеры и принц Чарльз
20 июня 1941 в «Артек» заехала очередная смена пионеров, а 22-го числа в гости ждали командиров Красной армии из Гурзуфского санатория. Но никто не приехал. В тот же день отдыхающие в лагере дети обратили внимание на странность — в тихий час в палаты почему-то совсем не заглядывали вожатые. Позже выяснилось — в это время весь персонал слушал радиообъявление Молотова о начале войны.
В «Артек» тут же посыпались телеграммы от родителей, чьи дети были на отдыхе. Часть пионеров удалось оперативно разослать по домам, а вот 200 школьникам из Белоруссии, с Западной Украины, из Прибалтики и Молдавии пришлось остаться: они не могли вернуться домой, потому что дом к тому времени превратился в поле боя.
Свой временный дом у моря эти дети тоже вскоре покинули — вместе с сотрудниками лагеря их эвакуировали в алтайский поселок Белокуриха. Там все четыре года войны пионеры и вожатые жили по законам «Артека»: учились, работали, собирали металлолом, помогали семьям фронтовиков и раненых. Лагерь в Крыму в это время был оккупирован и почти полностью разрушен немцами, но 15 апреля 1944 года его удалось освободить, а к лету еще и частично восстановить. Несмотря на войну, в августе 1944-го в «Артеке» смогли отдохнуть 400 крымских детей, а юбилейным летом 1945-го — 1200 пионеров со всей страны.
Послевоенный «Артек» ассоциировался со словосочетанием «дружба народов»: в 40-е и 50-е годы там регулярно проходили фестивали на тему товарищества и взаимопомощи, а в 1958-м лагерь официально стал международным. На летние смены вновь приехали школьники из-за рубежа, причем не только из дружественного соцблока, но и из стран НАТО — Франции, Великобритании, Дании, Норвегии, Бельгии.
Так называемые международные смены имели ошеломляющий успех: подростки со всего мира отправляли в «Артек» письма с просьбами тоже принять их в лагерь. Среди посланий попадались и совсем удивительные — известно, например, что в «Артек» в свое время просились дети из семьи Рокфеллеров, сын президента Италии и юный принц Чарльз.
Отреконструированный по проекту архитектора Анатолия Полянского, к концу 60-х «Артек» стал полноценным детским курортом, состоявшим из пяти лагерей («Морской», «Горный» «Прибрежный», «Лазурный» и «Кипарисный»), которые, в свою очередь, объединяют 10 дружин (это не отряды, а скорее мини-лагеря внутри больших комплексов). По площади «Артек» уже тогда можно было сравнить с княжеством Монако. Но дело не только в размере — как и полагается отдельному государству, в «Артеке» были свои медицинские учреждения, общеобразовательная школа, музеи, бассейны, стадион на 7000 мест и даже киностудия «АртекФильм».
Марианна Грей, директор по маркетингу Мэрилендской Лирической Оперы
Я была в «Артеке» 1985 году в Алмазной дружине «Горного» лагеря, на специальном слёте юных корреспондентов.
В лагере ко мне относились как к знаменитости: в марте того года вышел фильм «Гостья из будущего», в котором я сыграла роль Юли Грибковой. Но путевка была получена не за роль в кино — я тогда писала для «Пионерской правды», для поездки в «Артек» меня рекомендовал Дворец пионеров.
На то, чтобы расслабиться и именно отдохнуть, в лагере времени не было совсем. «Артек» был как вторая школа — там постоянно проводились интересные занятия по журналистике, разные конкурсы, было много других активностей. В 13 лет, впрочем, мне все было по кайфу — чем больше, тем лучше, ни минуты покоя. Для меня это была очень правильная обстановка.
А еще мы с ребятами состязались, кто быстрее съест обед, делали стенгазеты, помню праздник на горе Аю-Даг… Было очень здорово впервые попасть в окружение ребят разных национальностей, приехавших со всех концов Союза.
В общем, впечатления от общения и жизни в «Артеке» у меня хоть и обрывочные, но положительные.
Место, где лучшие встречались с выдающимися
«Каждый ведь „Артек“ понимает по-своему, каждый его воспринимает, исходя из статьи, которую он прочел, исходя из того, что он по телевизору глянул. Ну обычно это маленькие кадры каких-то марширующих, каких-то слишком восторженных детей <…>. Но это ведь кульминация чего-то. Слишком долгий и слишком большой процесс к этому подходит», — так в фильме «Всего одна смена» 1974 года об «Артеке» говорил Евгений Васильев, знаменитый педагог, проработавший начальником дружины «Лесной» в комплексе «Прибрежный» с 1963 по 2003 год.
С одной стороны, «Артек» и правда стал местом, где маршировали, дружно кричали «Ура!», где лучшие из лучших встречались с выдающимися.
Чтобы получить дефицитную путевку, надо было быть отличником, активистом, олимпиадником, желательно спортсменом и иметь еще массу прочих заслуг
Зато, приехав в лагерь, можно было познакомиться с такими же увлеченными детьми со всего мира, а еще пожать руку Юрию Гагарину, Андрею Миронову, Льву Яшину, доктору Бенджамину Споку, Индире Ганди и другим знаменитостям, которые гостили в «Артеке» часто и с удовольствием.
Это, конечно, впечатляло, но было все-таки парадной стороной лагеря. А настоящий восторг, трепет, любовь и воспоминания на всю жизнь рождались, по словам бывших пионеров, вовсе не на встречах с высокопоставленными делегациями и не на торжественных линейках. Они складывались из какой-то местной магии — неофициальной, стихийной, человеческой.
Белая Леди, Абсолют и другие легенды
В 60–80-х годах в «Артеке» активно развивалось то, что принято считать советской пионерлагерной культурой. Неформальное, дружеское общение детей и вожатых, бутылочная почта, спортивные соревнования по принципу олимпийских игр, обязательные пионербол и «Зарница», бесчисленные тематические слеты и фестивали — все это зарождалось и обкатывалось в главном лагере страны.
Но были еще микротрадиции — пионерский фольклор, который жил, живет и будет жить, несмотря на смену идеологии и территориальную принадлежность «Артека». Угольки из костра в качестве памятных сувениров, страшилки перед сном, легализованные хулиганства в последнюю ночь и спиритические сеансы во все остальные — все это тоже достояние и символы лагеря.
Кстати, к вопросу о страшилках и хулиганствах: вместо популярной в других лагерях Пиковой дамы, артековцы все 95 лет существования лагеря трепещут перед другим местным приведением — Белой леди.
По легенде, призрак Белой леди появляется в лагере после отбоя и пугает тех, кто не хочет ложиться спать. Элегантную злодейку в белом вроде бы зовут Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа. Еще в 1924 году она якобы жила в домике у подножья горы Аю-Даг. Считается, что Жанна была колдуньей и контрабандисткой, похитительницей бриллиантового ожерелья королевы Франции Марии-Антуанетты. Вожатые и администрация лагеря не скрывают от детей эту историю, а, наоборот, с удовольствием посвящают их во все подробности жизни и смерти таинственной аферистки.
Пойти с детьми в ближайший грот и при свете факелов вызывать дух Белой леди — это в «Артеке» в порядке вещей
Младшим артековцам более понятен Абсолют — еще один мифический персонаж, герой одного из неофициальных гимнов лагеря. Внешне — дальний родственник домового, лешего и, возможно, садового гнома, он скорее смешной, чем страшный. Появляется Абсолют не ночью, а днем — следит, чтобы дети спали в тихий час. А еще он посвящает детей в артековцы — во время церемонии на горе Аю-Даг ставит на щеку каждому печать в виде фирменной буквы «А».
Кстати, тихий час в «Артеке» тоже зовется абсолютом. Традиция закрепилась еще в 30-е годы, тогда после дневного отбоя вожатые и медсестры ходили по палатам и повторяли: «Ребята, абсолютная тишина. Аб-со-лют-на-я».
Такие милые артековские ритуалы, местные мифы и легенды — не менее важная часть жизни лагеря, чем построения и речовки. И даже в советское время они ценились и охранялись чуть ли не строже, чем заветы Ильича.
Наталья Сучкова, пенсионерка:
Я отдыхала в артековском лагере «Лазурный» в 1963 году. Путевку мне купили родители, но даже для того, чтобы попасть туда платно, надо было иметь очень хорошую характеристику. Я была отличницей, председателем совета отряда, активисткой. Все другие ребята, которые, как и я, приехали в «Артек» по платным путевкам, тоже имели всякие заслуги. Не знаю, что надо было сделать, чтобы попасть туда бесплатно, у нас в отряде таких пионеров не было.
В нашу смену в лагерь приезжал Юрий Гагарин. Но встреча с ним запомнилась только тем, что она была. Все происходило на огромном стадионе, народу было ужасно много, поэтому это не сильно отличалось от того, как если бы мы увидели Гагарина по телевизору. Все, конечно, очень ждали этой встречи, но в итоге она не произвела сильного впечатления.
Больше мне запомнились замечательные пионервожатые, все они обладали незаурядными педагогическими талантами. Помню, был случай — наш отряд в чем- то провинился. И к нам пришел начальник лагеря. Он не стал нас ругать, а начал рассказывать нам о детях, которые живут где-то далеко в Сибири, в глуши. И к концу его рассказа мы все просто рыдали. Все чувствовали, какие мы сволочи, раскаивались, что так плохо себя ведем. Я часто вспоминала тот случай, когда воспитывала своих детей, а теперь вспоминаю, когда общаюсь с внуками. Думаю, как бы на них воздействовать аналогично. Но у меня далеко не всегда получается.
А еще в «Артеке» мы все время ходили строем, кричали речовки типа «Кто шагает дружно в ряд…», пели пионерские песни. Всем это нравилось, в том числе и мне, что меня до сих пор удивляет. Дело в том, что в обычной жизни я терпеть этого не могла. Но тут словно гипноз какой- то! Это хождение строем вызывало у меня полный восторг.
Вообще, я очень рада, что в моей жизни был «Артек». Эти дни были не похожи ни на то, что было до него, ни на то, что было после. До «Артека» я раза три была в пионерских лагерях, но это было совсем другое.
Вожатые-гуманисты и дети-революционеры
Стать вожатым в «Артеке» было (и есть) так же сложно, как получить туда бесплатную пионерскую путевку. В советское время нужна была идеальная характеристика, рекомендации от комсомольской организации, в наше — профильное образование, коммуникабельность и креативность. Плюс надо отучиться в педагогической школе «Артека», а потом еще и успешно пройти серьезный конкурсный отбор.
Дополнительные очки потенциальному вожатому во все времена давали знание истории лагеря и Крыма, местной флоры и фауны, умение петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и свободно говорить на иностранном языке.
«Что будешь делать, если мальчишка вдруг назовет тебя — страшно вымолвить — дурой? И это при всех ребятах, при обществе», — спрашивает начальник дружины «Лесной» Евгений Васильев у одной из вожатых в фильме «Всего одна смена». Комсомолка с модной в 70-е стрижкой «гаврош» смущенно улыбается, опускает глаза, а потом говорит, что не покажет своего отношения к провокационной реплике и вообще задумается. «Может, я и правда была дурой в какой-то ситуации?»
«Задача, в принципе, сейчас стоит вот какая — чтобы о вас говорили в палате, когда вас нет, то же, что говорят при вас», — продолжает Васильев. Но что конкретно надо делать, не объясняет. Каждый вожатый «Артека» сам должен был придумать способы завоевать уважение и любовь детей.
Несмотря на то что в советское время «Артек» был «лагерем пионерского актива», в конце 70-х и в 80-х идеологическая работа и пропаганда коммунистических ценностей велась там уже довольно мягко — без безумного задора. По воспоминаниям многих пионеров и работников лагеря тех времен, вожатые и педагоги «Артека» были верны партийным идеалам, но при этом тоталитаризму предпочитали гуманизм. И в первую очередь старались воспитать в детях умение дружить и творить.
А еще в «Артеке» можно было, например, устроить акцию протеста — непозволительный с точки зрения советской педагогики выкрутас. Организатором одной из подобных мини-революций была в свое время 14-летняя Ирина Хакамада. Выступая против муштры и отсутствия свободы, Ирина сбегала из лагеря, а однажды под ее руководством вместо «Приятного аппетита» старший отряд прокричал на всю столовую «Всем-всем приятно подавиться!». Так подростки пытались привлечь внимание к слишком маленьким порциям, которые им давали на завтрак, обед и ужин. И добились своего — норма по калориям под давлением оппозиции была скорректирована.
Марина Козлова, украинская писательница, поэтесса, методолог:
Я работала в «Артеке», в лагере «Кипарисный» 7 лет — вожатой, методистом, режиссером, руководителем научно-проектной группы.
«Артек» от других лагерей отличался всем. Вопреки распространенному мнению о заорганизованности, «совковости» и формальности «Артека», это было самое неформальное место, которое только можно было встретить в середине 80-х — настоящий социокультурный и педагогический, даже образовательный андеграунд. Там работали уникальные люди. Умные, образованные, талантливые. Они и создавали невероятное пространство, из которого не хотелось выходить. Именно они, а вовсе не какие-то особые материальные условия и южные красоты.
В «Артеке» все было просто. Но там жило настоящее волшебство дружбы и сотрудничества. Мы ставили с детьми отличные спектакли, показывали им хорошее кино, именно в «Артеке» они впервые слушали «Юнону и Авось», смотрели «Сто дней после детства» Соловьева и «Иваново детство» Тарковского, слушали «Кадиш» Галича о Януше Корчаке и «Лонжюмо» Вознесенского.
Не очень понимаю, когда говорят о показухе. Да, были большие артековские праздники, довольно пафосные и масштабные. Но все-таки «Артек» был пионерским лагерем ЦК ВЛКСМ — этого было не избежать. Но это случалось не чаще раза в смену. И всегда такие мероприятия завершались прекрасным фейерверком.
Для меня «Артек» — это потерянный рай, мой дом и мой двор, которые уже никогда не вернутся.
Имеешь право действовать
После распада СССР и где-то до начала двухтысячных «Артек» еще жил по советской инерции и правилам того времени — в лагере продолжали работать многие легендарные педагоги, проходили международные фестивали и олимпиады, туда все так же приезжали дети со всех уголков земли. Путевки, правда, уже в основном были покупными, да и в вожатые принимали не отборные кадры, а просто студентов, которые умеют ладить с детьми.
К концу двухтысячных лагерь почти умер. В 2008-м его предлагали использовать в качестве тренировочной базы национальной олимпийской сборной Украины, а в 2009-м даже временно закрывали — впервые за всю историю, из-за недостатка финансирования.
Сегодняшний «Артек» пытается вернуться к истокам. За последние пять лет в лагере перестроили не только корпуса, детские и спортивные площадки, но и саму педагогическую систему. Теперь сюда снова принимают только самых-самых — и детей, и вожатых. На базе «Артека» создается «Сетевой образовательный модуль», объединяющий возможности школы, дополнительного образования и детского лагеря, который теперь называется «инновационной образовательной площадкой».
Многие относятся к нововведениям скептически — не верят, что утраченный в смутное время фирменный дух «Артека» удастся вернуть, просто вложив в лагерь бюджетные миллиарды.
Другие с надеждой вспоминают романтичные слова Евгения Васильева. «Если тебе и сто лет, но ты дышишь двадцатью годами, то ты имеешь право действовать», — говорил в 1974 году легендарный начальник дружины «Лесной». «Артеку» почти 100 — самое время для второго дыхания.