Мазать соседей зубной пастой по ночам, просыпаться под звуки горна, делать зарядку под «Вдох глубокий, руки шире…» Высоцкого, а еще называть взрослых на «ты» и по имени. Эти и не только летние пионерские традиции зародились в «Артеке». В честь 95-го дня рождения лагеря вспоминаем всё самое интересное, что происходило в нём за почти вековую историю.

На черно-белых кадрах документального фильма «День в Артеке» 1939 года счастливые пионеры в нарядных матросских костюмах едят виноград и шоколад за накрытыми белыми скатертями столами, запускают в небо модели аэропланов, собирают гербарии, плавают на лодках, купаются в море и шагают дружно в ряд.

Этот фильм — не кинохроника в чистом виде, многие кадры в нем очевидно постановочные, но тем не менее все на них — в целом — правда. Так получилось, что в тяжелые постреволюционные годы, в период репрессий 30-х, во время войны, сразу после нее и далее по курсу «Артек» был местом, где миру — мир, где дружба народов, где советское — значит отличное, а коммунизм, кажется, и вправду победил.

Когда в 80-х 10-летней американской активистке Саманте Смит стало интересно, как живут дети в СССР, ее, конечно, привезли в «Артек» — место, воплощающее в себе фирменный советский кейс «все лучшее — детям». Девочка была в искреннем и неожиданном восторге, мечтала вернуться в лагерь, завела там массу умных и добрых друзей. Она не знала, что к реальной жизни всех детей нашей страны жизнь в «Артеке» имела весьма условное отношение.

Впрочем, простые советские школьники никогда и не воспринимали «Артек» как набор радостей, которые должны быть доступны всем и каждому по умолчанию. Нет: и тогда, и сейчас поездка в «Артек» — это был сектор приз, счастливый билет, возможность соприкоснуться с легендой и наши личные ключи от форта Боярд.

«— Будь здоров! — Всегда здоров!»

Летним вечером 1924 года председатель Российского общества Красного Креста, большевик и профессор медицины Зиновий Петрович Соловьев прогуливался у подножия горы Аю-Даг в крымском Гурзуфе и придумывал новые способы оздоровления детей молодой, но уже подуставшей после Гражданской войны державы. На фоне общей разрухи и голода в Союзе в то время бушевала эпидемия туберкулеза. А горно-морской воздух Крыма, по наблюдениям профессора, мог стать отличным способом профилактики туберкулезной интоксикации у детей.

Соловьев не хотел строить на курорте больницы. Он скорее представлял себе некий «лечебный лагерь», место, «где врачи имели бы дело не только с отдельным ребенком, а с организованным детским коллективом». Гурзуфское урочище Артек показалось доктору идеальной стройплощадкой: здесь без особого ущерба для местной экологии можно было разместить порядка сотни человек. Через год задуманное осуществилось.

16 июня 1925 года в самой большой оливковой роще Крыма установили четыре брезентовые палатки, в которых поселились 80 школьников

Главный пионерский лозунг был переделан под стать оздоровительной повестке — лагерь начался с девиза: «— Будь здоров! — Всегда здоров!» «Хотите ли вы видеть свободных, счастливых детей? Посетите летний лагерь, устроенный Красным Крестом в „Артеке“», — писала одна из первых его гостей, активистка Клара Цеткин.

В свое первое лето лагерь-санаторий Общества Красного Креста РСФСР в «Артеке» принял 320 советских школьников. Через несколько лет территория существенно расширилась, палатки превратились в домики-отряды, которые позже преобразовались в отдельные лагеря — «Верхний», «Нижний», «Суук-су» и «15-я дача». На отдых в «Артек» уже на второй год его работы стали приезжать не только советские пионеры, но и дети из стран Европы.

В 1937 году «Артек» принял школьников из Испании, где в то время шла гражданская война. Миссия «Артека» из санаторно-оздоровительной преобразовалась скорее в гуманитарную — в конце 30-х годов это уже был Лагерь интернациональной помощи и дружбы, который работал круглый год.

Самая длинная смена, Рокфеллеры и принц Чарльз

20 июня 1941 в «Артек» заехала очередная смена пионеров, а 22-го числа в гости ждали командиров Красной армии из Гурзуфского санатория. Но никто не приехал. В тот же день отдыхающие в лагере дети обратили внимание на странность — в тихий час в палаты почему-то совсем не заглядывали вожатые. Позже выяснилось — в это время весь персонал слушал радиообъявление Молотова о начале войны.

В «Артек» тут же посыпались телеграммы от родителей, чьи дети были на отдыхе. Часть пионеров удалось оперативно разослать по домам, а вот 200 школьникам из Белоруссии, с Западной Украины, из Прибалтики и Молдавии пришлось остаться: они не могли вернуться домой, потому что дом к тому времени превратился в поле боя.

Свой временный дом у моря эти дети тоже вскоре покинули — вместе с сотрудниками лагеря их эвакуировали в алтайский поселок Белокуриха. Там все четыре года войны пионеры и вожатые жили по законам «Артека»: учились, работали, собирали металлолом, помогали семьям фронтовиков и раненых. Лагерь в Крыму в это время был оккупирован и почти полностью разрушен немцами, но 15 апреля 1944 года его удалось освободить, а к лету еще и частично восстановить. Несмотря на войну, в августе 1944-го в «Артеке» смогли отдохнуть 400 крымских детей, а юбилейным летом 1945-го — 1200 пионеров со всей страны.

Послевоенный «Артек» ассоциировался со словосочетанием «дружба народов»: в 40-е и 50-е годы там регулярно проходили фестивали на тему товарищества и взаимопомощи, а в 1958-м лагерь официально стал международным. На летние смены вновь приехали школьники из-за рубежа, причем не только из дружественного соцблока, но и из стран НАТО — Франции, Великобритании, Дании, Норвегии, Бельгии.

Так называемые международные смены имели ошеломляющий успех: подростки со всего мира отправляли в «Артек» письма с просьбами тоже принять их в лагерь. Среди посланий попадались и совсем удивительные — известно, например, что в «Артек» в свое время просились дети из семьи Рокфеллеров, сын президента Италии и юный принц Чарльз.

Отреконструированный по проекту архитектора Анатолия Полянского, к концу 60-х «Артек» стал полноценным детским курортом, состоявшим из пяти лагерей («Морской», «Горный» «Прибрежный», «Лазурный» и «Кипарисный»), которые, в свою очередь, объединяют 10 дружин (это не отряды, а скорее мини-лагеря внутри больших комплексов). По площади «Артек» уже тогда можно было сравнить с княжеством Монако. Но дело не только в размере — как и полагается отдельному государству, в «Артеке» были свои медицинские учреждения, общеобразовательная школа, музеи, бассейны, стадион на 7000 мест и даже киностудия «АртекФильм».

Место, где лучшие встречались с выдающимися

«Каждый ведь „Артек“ понимает по-своему, каждый его воспринимает, исходя из статьи, которую он прочел, исходя из того, что он по телевизору глянул. Ну обычно это маленькие кадры каких-то марширующих, каких-то слишком восторженных детей <…>. Но это ведь кульминация чего-то. Слишком долгий и слишком большой процесс к этому подходит», — так в фильме «Всего одна смена» 1974 года об «Артеке» говорил Евгений Васильев, знаменитый педагог, проработавший начальником дружины «Лесной» в комплексе «Прибрежный» с 1963 по 2003 год.

С одной стороны, «Артек» и правда стал местом, где маршировали, дружно кричали «Ура!», где лучшие из лучших встречались с выдающимися.

Чтобы получить дефицитную путевку, надо было быть отличником, активистом, олимпиадником, желательно спортсменом и иметь еще массу прочих заслуг

Зато, приехав в лагерь, можно было познакомиться с такими же увлеченными детьми со всего мира, а еще пожать руку Юрию Гагарину, Андрею Миронову, Льву Яшину, доктору Бенджамину Споку, Индире Ганди и другим знаменитостям, которые гостили в «Артеке» часто и с удовольствием.

Это, конечно, впечатляло, но было все-таки парадной стороной лагеря. А настоящий восторг, трепет, любовь и воспоминания на всю жизнь рождались, по словам бывших пионеров, вовсе не на встречах с высокопоставленными делегациями и не на торжественных линейках. Они складывались из какой-то местной магии — неофициальной, стихийной, человеческой.

Белая Леди, Абсолют и другие легенды

В 60–80-х годах в «Артеке» активно развивалось то, что принято считать советской пионерлагерной культурой. Неформальное, дружеское общение детей и вожатых, бутылочная почта, спортивные соревнования по принципу олимпийских игр, обязательные пионербол и «Зарница», бесчисленные тематические слеты и фестивали — все это зарождалось и обкатывалось в главном лагере страны.

Но были еще микротрадиции — пионерский фольклор, который жил, живет и будет жить, несмотря на смену идеологии и территориальную принадлежность «Артека». Угольки из костра в качестве памятных сувениров, страшилки перед сном, легализованные хулиганства в последнюю ночь и спиритические сеансы во все остальные — все это тоже достояние и символы лагеря.

Кстати, к вопросу о страшилках и хулиганствах: вместо популярной в других лагерях Пиковой дамы, артековцы все 95 лет существования лагеря трепещут перед другим местным приведением — Белой леди.

По легенде, призрак Белой леди появляется в лагере после отбоя и пугает тех, кто не хочет ложиться спать. Элегантную злодейку в белом вроде бы зовут Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа. Еще в 1924 году она якобы жила в домике у подножья горы Аю-Даг. Считается, что Жанна была колдуньей и контрабандисткой, похитительницей бриллиантового ожерелья королевы Франции Марии-Антуанетты. Вожатые и администрация лагеря не скрывают от детей эту историю, а, наоборот, с удовольствием посвящают их во все подробности жизни и смерти таинственной аферистки.

Пойти с детьми в ближайший грот и при свете факелов вызывать дух Белой леди — это в «Артеке» в порядке вещей

Младшим артековцам более понятен Абсолют — еще один мифический персонаж, герой одного из неофициальных гимнов лагеря. Внешне — дальний родственник домового, лешего и, возможно, садового гнома, он скорее смешной, чем страшный. Появляется Абсолют не ночью, а днем — следит, чтобы дети спали в тихий час. А еще он посвящает детей в артековцы — во время церемонии на горе Аю-Даг ставит на щеку каждому печать в виде фирменной буквы «А».

Кстати, тихий час в «Артеке» тоже зовется абсолютом. Традиция закрепилась еще в 30-е годы, тогда после дневного отбоя вожатые и медсестры ходили по палатам и повторяли: «Ребята, абсолютная тишина. Аб-со-лют-на-я».

Такие милые артековские ритуалы, местные мифы и легенды — не менее важная часть жизни лагеря, чем построения и речовки. И даже в советское время они ценились и охранялись чуть ли не строже, чем заветы Ильича.

Вожатые-гуманисты и дети-революционеры

Стать вожатым в «Артеке» было (и есть) так же сложно, как получить туда бесплатную пионерскую путевку. В советское время нужна была идеальная характеристика, рекомендации от комсомольской организации, в наше — профильное образование, коммуникабельность и креативность. Плюс надо отучиться в педагогической школе «Артека», а потом еще и успешно пройти серьезный конкурсный отбор.

Дополнительные очки потенциальному вожатому во все времена давали знание истории лагеря и Крыма, местной флоры и фауны, умение петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и свободно говорить на иностранном языке.

«Что будешь делать, если мальчишка вдруг назовет тебя — страшно вымолвить — дурой? И это при всех ребятах, при обществе», — спрашивает начальник дружины «Лесной» Евгений Васильев у одной из вожатых в фильме «Всего одна смена». Комсомолка с модной в 70-е стрижкой «гаврош» смущенно улыбается, опускает глаза, а потом говорит, что не покажет своего отношения к провокационной реплике и вообще задумается. «Может, я и правда была дурой в какой-то ситуации?»

«Задача, в принципе, сейчас стоит вот какая — чтобы о вас говорили в палате, когда вас нет, то же, что говорят при вас», — продолжает Васильев. Но что конкретно надо делать, не объясняет. Каждый вожатый «Артека» сам должен был придумать способы завоевать уважение и любовь детей.

Несмотря на то что в советское время «Артек» был «лагерем пионерского актива», в конце 70-х и в 80-х идеологическая работа и пропаганда коммунистических ценностей велась там уже довольно мягко — без безумного задора. По воспоминаниям многих пионеров и работников лагеря тех времен, вожатые и педагоги «Артека» были верны партийным идеалам, но при этом тоталитаризму предпочитали гуманизм. И в первую очередь старались воспитать в детях умение дружить и творить.

А еще в «Артеке» можно было, например, устроить акцию протеста — непозволительный с точки зрения советской педагогики выкрутас. Организатором одной из подобных мини-революций была в свое время 14-летняя Ирина Хакамада. Выступая против муштры и отсутствия свободы, Ирина сбегала из лагеря, а однажды под ее руководством вместо «Приятного аппетита» старший отряд прокричал на всю столовую «Всем-всем приятно подавиться!». Так подростки пытались привлечь внимание к слишком маленьким порциям, которые им давали на завтрак, обед и ужин. И добились своего — норма по калориям под давлением оппозиции была скорректирована.

Имеешь право действовать

После распада СССР и где-то до начала двухтысячных «Артек» еще жил по советской инерции и правилам того времени — в лагере продолжали работать многие легендарные педагоги, проходили международные фестивали и олимпиады, туда все так же приезжали дети со всех уголков земли. Путевки, правда, уже в основном были покупными, да и в вожатые принимали не отборные кадры, а просто студентов, которые умеют ладить с детьми.

К концу двухтысячных лагерь почти умер. В 2008-м его предлагали использовать в качестве тренировочной базы национальной олимпийской сборной Украины, а в 2009-м даже временно закрывали — впервые за всю историю, из-за недостатка финансирования.

Сегодняшний «Артек» пытается вернуться к истокам. За последние пять лет в лагере перестроили не только корпуса, детские и спортивные площадки, но и саму педагогическую систему. Теперь сюда снова принимают только самых-самых — и детей, и вожатых. На базе «Артека» создается «Сетевой образовательный модуль», объединяющий возможности школы, дополнительного образования и детского лагеря, который теперь называется «инновационной образовательной площадкой».

Многие относятся к нововведениям скептически — не верят, что утраченный в смутное время фирменный дух «Артека» удастся вернуть, просто вложив в лагерь бюджетные миллиарды.

Другие с надеждой вспоминают романтичные слова Евгения Васильева. «Если тебе и сто лет, но ты дышишь двадцатью годами, то ты имеешь право действовать», — говорил в 1974 году легендарный начальник дружины «Лесной». «Артеку» почти 100 — самое время для второго дыхания.