Анна Матвеева написала много отличных книг на русском, а вот с иностранными языками, как и многие люди, рожденные в СССР, до сих пор до конца не подружилась. Трагическая история нестабильных отношений с французским (а еще немецким, чешским, итальянским и английским языками) — в новой колонке Анны для «Мела».

Иностранный враг мой. Это я про язык, конечно. Или даже скажем смелее — про языки. Как минимум пять из них я пыталась изучать в разное время жизни, но более-менее преуспела только в одном — в английском.

Представляю, как бы посмеялись, услышав это, мои британские и американские друзья-приятели! Ну, к счастью, они этого текста не увидят. А если и увидят, то ни слова не поймут (потому что русского, бедняги, не знают).

Сколько я убила времени на немецкий, английский, французский, итальянский и чешский! А ведь ещё была попытка учить латынь и нервическое движение в сторону латышского, непонятное мне самой.

Можно было бы, наверное, за это время пяток романов написать… Но мой выбор был — аудирование, грамматика, фонетические упражнения, рассказ о семье.

С французским, например, я бьюсь в кровь с самого раннего детства, но он меня выносит за канаты с разгромным счётом.

В детстве — самоучители, занятия с преподавателями (одна из них была на четверть француженка — невозможно найти такую в закрытом Свердловске, а вот мои родители нашли!), бдения над словарями. Позднее — самые разнообразные курсы, просмотр фильмов «на языке оригинала», заочная школа ЕШКО, где надо было отправлять домашние задания почтой России в Белгород, — я прошла через всё. Но каждый раз, приехав в Париж, не могла выплюнуть из себя даже примитивного «аншанте».

Когда на Парижском книжном салоне презентовали мою книгу, я вызубрила наизусть целый приветственный абзац — и постеснялась его произнести. Рассказала об этом переводчице, а та хмыкнула пренебрежительно:

— Ну и хорошо, что постеснялись! Чего бы вы там сказали, жё не манж па сис жур?

Очень мне было обидно.

Муж утешал, помню:

— Да ладно тебе! Я вот по-французски знаю только одну фразу: «Лядисьон силь ву пле»*! И она меня всегда выручает.

Мама в кои-то веки проявила коллегиальность с зятем:

— Самое главное — это правильная интонация. Можно говорить с иностранцами на русском: важно правильно интонировать, и тогда они всё-всё поймут!

Но мне хотелось не интонировать на русском, а говорить по-французски быстро, как парижане, — будто орешки из мешка сыплются! И чтобы меня понимали сразу, а не переспрашивали, сморщившись, как от кислого:

— Ква? **

Если кто не знает, французов дразнят лягушатниками не только по гастрономическим причинам, а ещё и потому, что они очень часто «квакают» и «уакают» в повседневной речи.

Мне от этих «ква» хотелось съёжиться в клубочек и укатиться в родные просторы

А потом я нашла Машу. Маша работала преподавателем французского в Уральском университете. Красивая и весёлая девушка как-то незаметно взяла меня в оборот, и я почти перестала бояться французского. Даже начала писать на нём какие-то маленькие истории. В особые минуты жизни стала напевать «Марсельезу» (два куплета). И научилась читать на французском совершенно свободно.

Вообще-то читать — это не вопрос.

И писать — не вопрос.

Даже слушать и понимать.

Говорить — вот это самое трудное. Я панически стеснялась своего произношения. Мне казалось, что все французы будут над ним хохотать и квакать, квакать и хохотать.

Когда в Париже надо было говорить по-французски и я понимала, что знаю правильный ответ на вопрос, который мне задали в отеле, магазине, ресторане, я вздыхала и… упрямо переходила на английский.

В английском ошибаться не стыдно, тем более что тот условный всеобщий английский, которым мы всепланетно пользуемся, не имеет отношения к языку Шекспира и Блейка.

Во французском, как мне казалось, ошибаться нельзя.

Но вот однажды в Батиньоле ко мне подбежал заполошный месье и затараторил с вопросительными интонациями, как ему пройти к Pont Cardinet. И я с перепугу от этого напора, не иначе, ответила ему точно как объясняла Маша.

И он меня понял! Даже сказал — мерси, дескать, мадам, вуз эт трэ жантий! ***

Я тут же написала Маше — ура, я заговорила на французском! Я трэ жантий, а не какая-то там безъязыкая мадам!

«Давно пора!» — ответила Маша.

Воодушевившись, я попробовала в тот же вечер поговорить ещё. В ресторане с самыми хамскими официантами — Chartier. Сделала заказ — и чудо, мне принесли именно то, что я просила! Ни разу при этом не квакнув.

Конечно же, я делала ошибки, но меня понимали, и это главное.

А произношение — ну что произношение…

«Если ты говоришь по-французски с акцентом, это значит, что ты знаешь как минимум ещё один язык» — эти слова, сказанные в Париже не вспомню кем, поддерживали меня на нелёгком пути в дебрях иностранной речи.

А потом моя чудесная Маша уехала на Корсику — вначале отдыхать, потом работать. И я осталась без уроков и без присмотра. Подключила по совету сына онлайн-сервис по изучению языков. Зелёный филин — символ и деятельный участник обучения — протестировал меня и сообщил, что я, «к сожалению, не показала никаких навыков во французском». Меня как будто бы снова отбросили к самому началу учёбы — и битва продолжилась, и продолжается по сей день.

Ярких способностей к изучению иностранных языков у меня нет — я беру своё измором, усидчивостью, старанием

Солнце утром может не взойти, но я обязательно сделаю два урока с зелёным филином, который с недавних пор начал меня хвалить и бурно восторгаться.

И теперь я думаю, что вовсе не зря тратила время своей жизни на изучение иностранных языков — пусть даже большая часть их мне не очень пригодилась.

Из немецкого я знаю пару стихотворений (половину «Лорелеи» в том числе) и сотни три слов. Из итальянского в памяти осталась фраза «Соно спозата е мадре де тре фильи» ****, которую я использовала лет пятнадцать назад в общении с особо настойчивыми романскими кавалерами (обычно они, кстати, отвечали, что это не проблема, и требовали «нумеро телефоно», но это уже другая история). Из чешского уцелели пять-шесть детских песенок (плюс «Гимн демократической молодёжи мира»), выученных в Клубе интернациональной дружбы при Доме пионеров Верх-Исетского района. Английский представлен куда шире, хотя говорю я на нём с ошибками. Но каждая попытка — пусть даже неудачная! — освоить чужой язык приоткрывала для меня дверь в мир чужой культуры, проникнуть в которую можно только таким способом.

И французская дверь открыта уже наполовину.

---

* «Счёт, пожалуйста!» (искаж. франц.)

** Quoi? — «Что»? (франц.)

*** «Спасибо, мадам, вы очень любезны!» (искаж. франц.)

**** «Я замужем и мать троих детей».

Иллюстрации: Shutterstock / 8H, Julia August, Alex Gontar