Представьте себе родительское собрание во втором классе. Вечер, утомлённые работой взрослые ютятся на низеньких стульчиках за крохотными партами. Мамы слушают, папы исподтишка разглядывают красавицу-учительницу. Некоторые особо ретивые родители конспектируют — на собраниях бывших отличников видно сразу.

Я, как всегда, маюсь без ручки, размышляя, стрельнуть ли мне её у педагога или лучше выклянчить потом конспект у «отличников». Надежды запомнить, о чём говорит лектор, никакой. Сознание отключилось ещё на фразе: «Между классными работами мы отступаем три клеточки, между домашними — две».

Возвращаюсь к действительности, заметив некоторое оживление вокруг. «О, думаю, пришло время сбора денег». Но ошибаюсь.

— Скажите, а точку после слов «домашняя работа» ставить нужно?

— Теперь нет.

— Но ведь раньше ставили!

— Да, — в глазах учительницы скорбь. — Прежде было так, но теперь нам из министерства спустили новые директивы.

Выстукиваю под партой смс мужу: «Кидай шампанское в морозилку! Праздник-то какой — в российской системе образования больше не осталось проблем!».

Родители, высунув языки от усердия, записывают только что услышанное: «три клеточки в сторону, две вниз, точка после слов домашняя работа».

Возникает ощущение, что находишься на уроке шифрования в школе разведчиков. Оно и верно — когда страна в кольце врагов, детей сызмальства нужно учить этому делу

Всё хорошо. Собрание обещает стать рядовым. Как сотни до него. Беды ничто не предвещает, хотя тучи уже сгустились над классом. Виной тому — молоденькая учительница английского языка. Юное, светлое и, по всему видно, наивное создание, пожелавшее познакомиться с родителями своих учеников, даже не ведает, к каким последствиям это в итоге приведёт.

Вчерашняя школьница, у доски она чувствует себя неуверенно, хоть и пытается скрыть это за широкой улыбкой.

— А вы вообще видели, что у них в тетрадях творится? — ястребом взмыла вверх одна из мамаш.

— Да, конечно, — спокойно отвечает «англичанка». — Но я разрешаю им выбирать оформление. Мы ведь растим личностей, способных самостоятельно решить, как им записывать информацию.

Вечер тут же перестаёт быть томным. Оглушающий грохот сообщает о потере сознания кого-то особо чувствительного. Отряд не замечает потери бойца — слишком многое в этот день стоит на кону.

— Как это сами?! — в классе поднимается гул. — Что значит сами? Сегодня они между работами клеточки не считают, завтра цвет пасты выбирают, а послезавтра что?

Алкоголь, табак, наркотики, тюрьма или того хуже… — класс охнул, — предательство родины и оранжевая революция? Игнор клеток = критика власти в соцсетях = бунт = гражданская война = разруха и голод. Цепочка очевидна! Вы эту свою демократию бросьте!

— Но ведь… — молоденькая учительница пошла пятнами. На помощь юной коллеге спешит опытный педагог. Безуспешно пытаясь придать испуганному взгляду уверенность, она заверяет родителей, что лично поговорит с детьми и напомнит им про правило «пяти клеточек». В классе воцаряется относительное спокойствие, хотя всем ясно — это потрясение родители забудут нескоро.

История получила продолжение на одной из вечеринок, где я поведала о ней под коньячок с лимончиком. Но даже алкогольное благодушие не смягчило нанесённые мне удары.

— И правильно! — ответственные матери накинулись на меня, как гости Соловьёва на Майкла Бома. — Детям нужна дисциплина!

— Да я не против, — в отличие от юной «англичанки», меня так просто не смутить. — Но причём тут этот «клеточный шифр», о котором они уже в пятом классе не вспомнят?

— Это основы делопроизводства! Сейчас они проигнорируют клетки, а потом не смогут написать заявление о приёме на работу. Ты этого хочешь?

Встреча приобрела остроту. Заявленная мною тема положила начало двухчасовой дискуссии, по итогам которой все остались при своём.

Только послушные дети ни с кем не спорят, а спокойно считают клетки: две в сторону и три вниз или наоборот — не важно, ведь дело-то совсем не в этом…