Недавно мы рассказывали про все проверочные работы, которые дети пишут в течение года. Там мы объясняли, что ВПР, которые дети пишут весной, — это «мониторинг уровня подготовки обучающихся в соответствии с ФГОС». Но наш блогер, учительница Юлия сомневается в достоверности этого мониторинга.

Для начала разберемся, что такое ВПР и зачем она нужна. Ответа на этот вопрос нет даже у тех, кто ее придумал. Мифические «уровень ученика» и «показатели школы» — величины воображаемые и давно нарисованные. Создатели ВПР, осознав это, соизволили засчитывать ВПР как годовую контрольную работу по предмету. Скажу по секрету: в нашей школе на годовую оценку ВПР вообще никак не влияет, хотя детям говорят обратное, чтобы хоть какой-то интерес в них поддержать. И вот, чтобы учителя не мучились, создавая для своих классов диктанты и тесты каждый по-своему, придумали умные люди сверху ВПР. Мол, у всех одинаково — значит, справедливо. Сейчас расскажу, почему это не так.

Я работаю в школе с очень разными учениками, как и многие мои коллеги, полагаю. Есть и отличники, а есть и беспросветные двоечники, которых по указке свыше мы годами тянем и тянем к тройке за все возможные и невозможные места. Оставить на второй год — нельзя. Подать документы на коррекционное обучение — нельзя. Повлиять через родителей не получится, выгнать из школы — тем более. И если раньше это всё тихо-мирно плыло, перебиваясь с двойки на тройку и не покидая пределов школы, то с приходом ВПР стало общественным достоянием. И сверху посыпалось: не более восьми двоек на класс!

А как, простите? Да, начали подрисовывать, исправлять, дописывать, дотягивать. Да, нехотя, с полным осознанием неправильности своих действий. Выделили ли нам дополнительные часы на подготовку к ВПР? На работу с двоечниками? Ага, как же! Зачем, если можно просто при проверке работы тут исправить, там дописать? И вуаля — смотрите, какие мы молодцы! А что делать, если работа настолько плохо написана, что и исправлять нечего? И на это нашелся ответ!

Дали неофициальное распоряжение: «Лучше показать себя плохим проверяющим, чем плохим учителем»

Дословная цитата! Мол, проверяйте вполглаза — лучше не увидеть ошибку или неточность и поставить побольше баллов, чем показать все двойки и доказать этим, что мы как учителя некомпетентны. Я в тот день много думала о профессии учителя и о жизни в целом. Ничего умного, правда, не придумала.

А потом наверху что-то стали подозревать. Заставили проверять работы организованно в отведенном кабинете с камерами в указанное время. Освободили ли нас в это указанное время от наших уроков? Нет, конечно же. А что делать? Тайком, как воры, завучи выдавали нам работы учеников, чтобы мы тихонько утащили их домой, за ночь проверили и так же тихонько вернули обратно, а днем, в указанное время, с умным видом пришли, сели под камеры (хоть на 15 минуток, но показаться надо!) и сделали вид, что проверили все 20–30–40 работ. Такие молодцы, право слово!

Но наверху опять — надо же — стали что-то подозревать. Еще бы! Учителя загнаны, задания ВПР часто не совпадают с программой, часов на подготовку нет — а двоек мало! Значит, дело нечисто. И решили они там, сверху, что надо работы сразу после написания сканировать и отправлять на проверку в соседние школы. Чтобы сначала в своей школе проверили, а потом сравнили с результатами перекрестной проверки. В чужой-то школе не станут чужим детям подрисовывать баллы. Да и учителям нескучно будет: сначала своих учеников работы проверь, а потом еще и чужих столько же пришлют, а то и больше! И всё под камерами, всё как положено.

И вот тут началось настоящее веселье: оказалось, что не во всех школах есть достаточно кабинетов с камерами, да и коридоры, судя по всему, не везде просматриваются. В нашей школе камеры всюду. Под камерами дети пишут ВПР, под камерами учителя их собирают и несут, под камерами отдают и сканируют. А вот в соседних школах, откуда нам присылают ВПР на проверку, технический прогресс не так далеко шагнул. И приходят нам сканы работ, по старинке поправленные рукой учителя. Сплошь исправления взрослым почерком, сплошь всё правильно… Ни одной двойки! А у нас что? Всё как есть. И по итогу — сверху их нам в пример ставят: мол, молодцы, учат детей, а вы тут обленились и работать не хотите. В самом низу турнирной таблицы, ай-ай-ай!

Моя коллега все исправления красной ручкой выделяет и ставит нули. Наверное, правильно делает. Я выделяю тоже, но оцениваю. И показываю завучу. Завуч кивает, понимает всё. Но сделать ничего не может. Да и что тут сделаешь?

В этом году решила я глянуть работу своей дочери по моему предмету, хоть и не учу ее сама. Посмотрела, все косяки нашла, оценила как есть, поругала. Результат проверки из другой школы ждала со смирением. Приходит результат — оценка завышена! Думаю, надо бы разобраться. Дотошно просматриваю баллы: откровенно неправильный ответ — оценен. Невыполненное наполовину задание оценено как полностью выполненное. Чудеса! Наверное, слепые проверяли. Делюсь мыслями с коллегами, а в ответ слышу, что они тоже баллы посмотрели и заметили, что вообще работы многие поперепутаны и оценены как попало. Учителя там, в других школах, видать, вообще решили не беспокоиться лишний раз и проверяли абы как.

Делюсь с подругой, у которой дочь учится в другой школе, и узнаю от нее тоже весьма занятную информацию: у них подправляют работы отличников. Дотягивают, если ребенок на 5 не справился. Дочь моей подруги — хорошистка, а ее одноклассница — отличница. Девочки после ВПР сравнили свои ответы и убедились, что написали полностью одинаково. Но пришли результаты: у отличницы 5, а у дочери подруги — 4. Разница в пару баллов. Магия, не иначе!

А дети ведь переживают, готовятся… Мы их все пугаем да натаскиваем весь год! Зачем? Ради чего? Кто и как оценивает? Кто кому что дорисует? Кому это всё надо? У меня нет ответа. А у вас?

Фото: KlavdiyaV / Shutterstock / Fotodom