Так называемые взрослые считают себя вправе относиться к так называемым детям без уважения и высокомерно, вопрос только в том, так ли уж много отличий можно найти между детьми и взрослыми. Существуют ли вообще границы у понятия «взрослости» — рассуждает Ольга Прудковская, руководитель фаблаба Московского Политеха.

Вот два человека, у каждого в кармане устройство со всеми знаниями мира, у каждого тысяча друзей в паре соцсетей. Один из них лучше пишет код на питоне/текст на английском, чем другой. Оба смотрят все новые фильмы «Марвела». Кто из них уже может голосовать на выборах?

Да. Здесь нет и не может быть ответа. Мир, где отличить детей от взрослых почти невозможно, уже здесь.

Что делает человека взрослым? Знания? «Википедия» одна на всех. Навыки? Школьник может программировать лучше своего учителя информатики. Может разбираться в какой-то новой теме — вроде больших данных — лучше хорошего программиста, который работает в другой области. Обязательность и ответственность? Мы знаем много безответственных взрослых. Социальные связи? Спасибо соцсетям, можно найти кого угодно и произвести впечатление на кого угодно — было бы чем. Студент сегодня имеет больше социальных связей, чем академик тридцать лет назад, и никого это не удивляет.

Вы уверены, что текст, который вы читаете в интернете, или приложение, которым вы пользуетесь, написал человек старше восемнадцати?

Последний рубеж взрослости — 18 свечек на торте; и стоит какому-нибудь государству позволить своим гражданам сдавать экзамен на гражданские права, категория взрослости размоется окончательно.

Конечно, это вызывает тревогу. Вчерашний объект — объект воспитания, объект опеки — становится субъектом. Это всегда немного пугает: так моя подруга, женщина вполне прогрессивных взглядов, призналась, что, когда сын-школьник впервые задал какой-то простой бытовой вопрос насчёт её планов, она ощутила изумление, как будто табуретка попросила её передать соль.

Тридцатилетние и сорокалетние пока не очень верят, что взрослые — это они, и других взрослых нет. Люди с детьми и ипотеками бесконечно шутят, что они на самом деле очень юны, просто всех обманули

Но взрослые девочки и мальчики не дают спуску тем, кто помладше. Рядом с молодым оппонентом хочется выглядеть властным и авторитетным.

В сети с восторгом делают перепосты тексты о вузе, где неблагонадёжным студентам перестали ставить зачёты автоматом, а в качестве курсовых дали сложные темы, чтобы не списывали работы из сети. Мир наизнанку, право слово, — плагиат в работах норма, сложная тема — наказание. Словно все понимают, что никому не нужна курсовая, так что писать её абы как дозволительно.

Между тем рядом зарождается совершенно другая культура, и я рада, что моя работа в Московском Политехе позволяет мне её видеть. Это культура, в которой человек предельно ответственно относится к работе и её результатам. В проектной школе, в инженерном кружке, на коротком испытании, где готовый прототип нужно показать через 6-12 часов. Где результат не всегда достигается на раз-два, а требует кропотливого, вдумчивого и рутинного труда — на который далеко не каждый «взрослый» способен.

Полагаю, есть ещё множество мест, где подростку не нужен плагиат — потому что то, что он делает, интересно и важно. Потому что сам он выступает не как нерадивый школьник, которому любой взрослый может нахамить, а как уважаемый и ценный человек.

Много ли, мало ли школьников ходили на митинги — не очень важно. Может быть, молодые лица заметнее, потому что мы сами стали старше. Важно, что стало заметнее стыдное, неуважительное отношение к младшему. Важно, что так называемые взрослые так называемых детей по привычке не берут в расчёт. А так называемые дети в это время программируют, преподают, читают публичные лекции, и делают это не хуже тех, кто их старше на десять лет. Наверное, пора обратить на это внимание. И начать договариваться.