Подводя итоги в конце года, хочется вспоминать только хорошее. Но было ли что-то хорошее в образовании в 2020-м? Или всё стало только хуже? Разбирается наш блогер, учитель Моисей Богатырёв.

Невероятный 2020 год. Какой же нервной и сложной оказалась атмосфера и учеба в школе. В новостях — смерть учителей на рабочих местах, нервные срывы учеников, увольнение директоров за критику порядков. Рассуждения вокруг полны интуитивных видений и экспертных оценок, но лишь единицы пытаются хоть как-то описать и содержательно понять, что же происходит в школе со всеми ее субъектами.

Когда-нибудь найдутся ученые, настоящие Сахаровы и Солженицыны поколения зумеров, которые в силу своей внутренней свободы не смогут скрывать никакую правду ради мнимой стабильности и спокойствия. И эти величайшие люди потрясающего будущего поколения, которое сейчас учится в школе, расскажут миру реальные последствия пандемии в России.

Они выявят все эти неврозы, посчитают реальную рабочую неделю и нагрузку педагогов, докажут что ЕГЭ — это не конец жизни, а школа — место, где тебе должно быть хорошо. Но до тех пор сомнений и вопросов будет все больше и больше.

Я не знаю, в чем изъян российской системы власти и принятия решений. Я не знаю, в чем изъян российской системы образования

Но что-то в этих механизмах регулярно приучает всех, кто находится внутри этой системы, к агрессии и неумению слушать, к желанию отстаивать личные интересы, игнорируя чужие, к представлению о том, что компромисс и диалог — это когда услышали тебя и выполнили все так, как хочешь ты, а не когда удалось договориться, найти точки соприкосновения и создать удобные условия для каждого.

Может, дело в президенте, который и в 2020 году (в год великих потерь) рассуждает о том, что если драки не избежать, то надо бить первым, и вообще, не дело государства помогать людям, кубышки ведь на всех не хватит.

Может, дело в людях, которые в повседневной жизни продолжают рассуждать и мыслить, будто за окном 19 век и эпоха колониализма со всеми ее навязанными представлениями о правилах коммуникации и гендерных ролях.

Я не знаю. Какую объяснительную модель ни возьми, но я прихожу на работу и вижу место, где многим, по большей части, несчастливо.

Несчастные дети

Несчастливо детям: они не понимают, что они делают и зачем, как это влияет на их будущую жизнь. Да и есть ли те, кто массово приучает их планировать собственную учебу и жизнь? Есть ли те, кто в массовой школе развивает в детях субъектность, свободу и чувство собственного достоинства? Система сверху донизу стоит на авторитарных началах, которые не дают детям ни настоящего выбора, ни возможности проектирования своей судьбы. В конце концов, а мы вообще часто спрашиваем на уроках у ребят, что они сами хотят? А мы вообще верим, что ученик 5-го класса способен сформулировать что-то содержательное о себе? Или перед нами чистый лист, в который надо «напихать всякого из учебника и собственных гештальтов»? Какой урок приводит к ощущению счастья у ученика? В чем это счастье заключается и как его померить?

Кто-нибудь измерил разрывы на дистанте между теми, кто учился и так, и теми, кто и в классе-то с трудом справлялся с нагрузкой?

Есть смельчаки, говорящие с детьми о том, как у них руки опускаются на изнуряющей изоляции? Кто-нибудь снижает их тревожность? Помогает с ней справится? Ах да, это работа учителей.

Несчастные педагоги

Да вот только и педагогам здесь несчастливо: опытные коллеги с 38 часами нагрузки и двумя сменами, которые падают в обморок на уроках от бессилия, и орут на все фейсбуки, что вот-вот порвется струна напряжения, уже в ожидании каникул.

Кто-нибудь замерил, есть ли у них силы работать в таком режиме еще? Так подменят молодые! Классные руководители, окончившие вчера педвуз, и которым забыли рассказать, как проектировать образовательную траекторию учеников и формулировать планируемые результаты.

Если наша профессия — это осваиваемое ремесло, то прошли ли все молодые учителя страны сито достаточных квалификационных испытаний, которые позволят заключить, что перед нами умелые педагоги? А если даже нет, то ведь они хотят научиться, да только где? Создал ли им кто-нибудь условия для непрерывного профессионального развития?

Ведь иначе велика вероятность, что на уроках они будут закрывать собственные гештальты, а не создавать условия и возможности для учения детей. Ах да, это работа чиновников и министерств образования (региональных и федерального).

Несчастные чиновники

Да вот только и методистам с чиновниками в этой системе, кажется, не очень счастливо. Мы так стремились создать единую вертикаль с прозрачными и ясными правилами игры для всех субъектов образовательного процесса, что совсем забыли о главном: свобода появляется не там, где любое лишнее телодвижение натыкается на сопротивление границ норм бюрократии, а там, где в очерченных рамках есть пространство для самореализации и генерирования креативных идей.

Это абсолютно противоположные логики управления. Каждая дает свой результат. Вопрос только в том, что мы хотим на выходе. Какие мы хотим школы? Каких учителей мы хотим в них видеть? Какой портрет ученика должен складываться на выходе из школы? Ах да, это ведь зависит от запроса клиентов. Родителей.

Несчастные родители

Да вот только и им не особо счастливо нынче. Как правильные и хорошие родители, они начитались таких вот статей мнимых экспертов и в полном праве идут в школу реализовывать свое видение. Один и тот же родитель пишет противоположные запросы. Ему, пожалуйста, подайте самостоятельного и свободного ребенка — но так, чтобы он выполнил любые приказы дома без лишних вопросов. И это ведь не плохо. Это замечательно, что родители пытаются формулировать запрос для школы, идут общаться! Диалог-то нужен!

Но что такое диалог? Есть ли учителя, готовые сесть за стол переговоров и реально услышать (не послушать, а услышать!) то, что им говорят родители? Ах да, для налаживания системы общения между субъектами образования в школе еще нужна администрация в лице директора, методистов и т. п.

И такой плач Ярославны можно устраивать до бесконечности. И на каждый абзац будут ясные предложения

Дайте денег, снизьте нагрузку, каждой школе по LMS-системе, цифровой среде и сотне ноутбуков, каждому ученику — по тьютору, каждому учителю — по наставнику. Сколько прекрасных лозунгов! Сколько замечательных предложений! И сколько замечательных мыслей, что в российской системе образования не так, что в ней надо изменить и как. У всех свое замечательное видение! И каждый сам себе эксперт. И ко всему этому у меня только один вопрос: что же в этой системе не так, если все мы, эксперты (родители, дети, учителя, чиновники, директора), в такой сложный и тревожный год так и не смогли договориться в открытой и прозрачной дискуссии о том, какую школу мы строим? Готовы ли мы сами к тем требованиям, что предъявляем? Сможем ли измениться и участвовать в жизни школы будущего, о которой заявляем и так страстно мечтаем?

Очевидно, это лишь эмпирические наблюдения моей собственной жизни, которые ни в коем случае нельзя проецировать на всю систему в целом, но ведь и исследования об уровне счастья и самореализации, об уровне нагрузки педагогов и детей и многое другое присутствуют. Я могу быть бесконечным хейтером традиционки и, может быть, не всегда уважительно относиться к учителям/детям/родителям с другими взглядами, но все эти люди, как и врачи, пытаются в силу своего ума и знаний сделать себе и друг другу лучше так, как считают они. И родители пытаются сделать лучше детям.

И даже директора, и даже многие чиновники. И сами дети пытаются сделать себе лучше

Но где-то в системе есть изъян, из-за которого очень часто (это мое интуитивное наблюдение) никто из них не слышит друг друга, все приучаются давить на остальных, вместо диалога — монолог, а вместо поиска компромисса — нас к нему принуждают. И как бы я ни хотел, но, памятуя прошлое, иногда начинаю переживать, что в наших силах загубить еще одно поколение детей, какие бы зумеры ни были прекрасные.

Хотя оптимист посмотрит на Россию и скажет, что отмену крепостного права тоже интеллектуально готовили полвека. И когда зумеры придут к власти во всех институтах общества, в школы тоже придут совсем другие учителя с совсем другими ценностями. Но пессимист ему ответит, что великие реформы сменились чередой авторитарных действий, а отсутствие достаточного диалога и умения услышать тех, кем мы управляем (на уроках, в компаниях или партиях, в Государственной думе или на заводах, не важно), закончилось 1917 годом.

По итогу хочется спросить себя самого и нас всех: неужели так трудно сесть за стол и научиться слушать других? Неужели так трудно признать, что я, самый важный и великолепный учитель/родитель/ученик/чиновник/администратор, могу быть не прав? Чему мы должны учить? Как? Что реально происходит в школе и почему? Мы будем договариваться или так и будем притворяться, что все всё знают, всем всё понятно, все тут эксперты и нас ждет прекрасное будущее? Неужели и этот единственно возможный урок истории мы не будем извлекать даже в таком сложном году? Когда нас ждет еще более сложное будущее.

P. S. Заглавие текста из той самой песни, видимо, еще долго будет метафорой на диалог в нашем обществе: «Пусть все горит, пусть все горит, сюда не смотрит никто в России».

Кадр из клипа группы IC3PEAK «Марш»