Современным детям тяжело и скучно сидеть весь урок и слушать учителя. Они лучше включаются в работу, когда условия выполнения заданий меняются: что-то делают индивидуально, что-то — в группах, что-то — за партой, а что-то — стоя. Наш блогер рассказал, как ввести в уроки социо-игровой стиль обучения.

На одном сайте описана теория режиссуры урока, разрабатан социо-игровой стиль обучения. Одна из главных его особенностей — деление класса на малые группы вместо фронтальной работы. Идея интересная и достаточно очевидная, она реализуется, например, в сингапурской методике обучения. Во втором классе, однако, оказалось не так всё просто.

Мы давно привыкли делиться на группы — точнее, объединять по несколько парт, сдвигать вместе. Но не для какой-то «игровой» цели, а для чисто технической: чтобы на живописи меньше краски разливать, делать по одной «палитре» не на каждую парту, а на две-три.

И вот у меня дошли руки до разделения класса на группы на «обычном» уроке. Первый вопрос — по какому принципу делить? Теория режиссуры урока В. М. Букатова даёт на этот вопрос совершенно чёткий ответ: делить по жребию, по считалочкам или другим случайным образом — главное, чтобы это не было волевым решением учителя и не было бы «как сами захотим» для детей. Случайность тут должна быть гарантом справедливости. Возможно, в «обычном» классе так и есть, но не в моём.

Первое разделение прошло без проблем: я попросил детей сдвинуть парты «приблизительно» — где-то на одном ряду, где-то между соседними рядами — куда кривая вывезет, чтобы в итоге сдвинулись по три парты (по шесть человек вместе) случайным образом.

На следующий день в предчувствии близких перестановок, ко мне подошли две девочки с привычным уже «я не хочу!» и «мне мальчики вчера на листке накалякали!». То есть идея высшей справедливости жребия слегка затрещала под грузом реальности.

На малые группы класс делится для какой-то цели. Наша цель была нарисовать на листке бяку-закаляку, передать листок по кругу товарищу, который должен был нарисовать зеркальное отражение бяки и добавить свою, новую. В этом свете, конечно, довольно странно выглядела жалоба девочки на то, что ей мальчики на листке бяку «накалякали» — какая-то вкусовщина и эстетство.

Ладно, сказал им я, не хотите — не садитесь (с мальчиками). Потом наступило время «ч»: сдвигаем парты! Опять одна девочка, оказавшись рядом с мальчиком, заныла: «Почему я здесь должна сидеть!» Я говорю: «Не знаю. Тебя кто-то заставил?» «Ну, вы же сказали…» «Я сказал: сдвигаем парты. Я не говорил, кому где сидеть. Не нравится, можешь переехать на другой остров». Она подумала, повертела головой, посмотрела внимательнее на соседа (с которым вообще-то мечтает дружить половина девочек класса): «Нет, не хочу».

Это мальчикам-хулиганам всё равно, где сидеть. Во втором классе все нормальные мальчики — хулиганы, поэтому они чувствуют свою не то чтобы вину, но ответственность и поэтому они мало спорят с учителем. «Командирские» ли это решения или по жребию — им всё равно, они спокойно подчиняются своей судьбе и будут работать в любой компании одинаково хорошо (или одинаково плохо). Время от времени кто-нибудь просится пересесть к другу и как разрешение, так и отказ воспринимает спокойно.

Девочки же намного осознаннее смотрят вокруг: «Не хочу на живопись! Не хочу на рукоделие! Не хочу идти гулять мимо кладбища!» Они давно уже выкрутили учителю руки и сидят на уроках, кто с кем хочет. При переходе к новой форме — по группам — они так же навязывают учителю и классу свою волю. Понятно, что это всего два-три человека, но они ведь самые «громкие» и энергичные. У нас в классе их пять-шесть, если считать не только «громких», но и тех, кто по-тихому своё безграничное упрямство реализует.

Социо-игровая методика совершенно правильно, на мой взгляд, говорит, что малые группы в классе должны меняться

Дети должны общаться друг с другом в разных условиях, в разном составе рабочих групп. Как же эти изменения реализовать в нашем «капризном» классе? Жребий со считалочкой, может быть, и хорош в чём-то, но он пытается игнорировать сложившиеся социальные связи в классе. У нас эти связи такие сильные и яркие, что пытаться их игнорировать — это всё равно что плевать против ветра. Поэтому мы пойдём уже привычным путём не мытья, а катанья: надо просто немного подождать, и группы сами начнут перестраиваться. Детям в парах постепенно надоедает сидеть вместе и пары начинают «диффундировать», обмениваться соседями, так же будет и с группами — они неизбежно будут меняться как по естественным причинам (болезни, семейные обстоятельства), так и по внутренней потребности (временные обиды, новые интересы).

Если вы никогда не использовали работу малыми группами (по четыре-шесть человек) в классе, поторопитесь! Лучше начинать как можно раньше, в первом-втором классе, чтобы вырабатывался определённый стиль, привычка. Можно начинать и в четвёртом-пятом классе. Начинать в седьмом сложно.

Это описание ведь только выглядит простым: сдвинули парты, послушали задание, начали рисовать и передавать листочки товарищам. Но как — когда часть детей сидит боком, а часть даже спиной к доске — я должен объяснять и показывать наглядно, что мы будем делать? Вы представляете, какой шум поднимается в классе, когда дети радостно и весело начинают передвигать мебель и общаться по ходу дела? А потом, когда они наконец уселись, с чего бы им вдруг замолчать и начать слушать учителя, к которому некоторые из них сидят боком или спиной? Помножьте это всё на возраст подростка и получите проблему, описанную будущим учителем биологии в заметке «Требуется время…».Второй класс — не подростки, но если зашумят от души, мало не покажется. Но они почти совсем не шумят, потому что уже привыкли, у них вся жизнь такая — на каждом уроке «мизансцены» меняются: они то стоят, то садятся, то в кругу, то за партами, то выходят из класса за флейтами… Поэтому у них уже как бы рефлекс: расслабились, пошумели по-деловому и вот уже готовы слушать следующую инструкцию учителя и работать дальше.

Я на эту хорошую привычку класса надеюсь, но, конечно, всё равно подробно объясняю задание, пока все сидят фронтально и меня видят. Задание наглядно продублировано в двух местах класса — у доски и у одной из стен на плакате. Расшуметься они всё равно могут так, что уже с трудом слышат голос учителя, и как тогда им понять, что надо начинать работу?

На самом деле после распределения по группам дополнительная команда уже не нужна: как только уселись, можно (нужно!) начинать работать самостоятельно. Но мы только начинаем пробовать эту форму, поэтому пока часто возникают общие для всех вопросы по ходу дела. Для таких случаев у нас есть условный сигнал, как на вокзале перед объявлением рейса: я на глокеншпиле (колокольчики) играю несколько нот, и все поворачивают головы в мою сторону (даже те, кто сидит спиной, пытаются).

Сигнал редко бывает нужен. Сейчас, если он становится вдруг нужен, это значит, что я сделал на уроке что-то не так (например, слишком затянул какую-то форму работы). Обычно я спокойно говорю «заканчивайте» и мы переходим к следующей работе. Тут уже, правда, мы становимся заложниками построенных нами «мизансцен»: не будешь же на каждом уроке по несколько раз двигать парты туда-сюда. Мы продолжаем в малых группах по «островам» делать работу, для которой эти острова уже не нужны. Например, читаем басню или пишем предложения.

Интуиция говорит мне, что работу «не для малой группы» в группе делать не опасно и не вредно, что гораздо хуже обратная ситуация — когда явно «групповую» работу мы пытаемся делать фронтально — и что группы, которые сформированы «не по жребию» или редко меняют состав, в любом случае лучше постоянной фронтальной работы.

Иллюстрация: Shutterstock (Undrey)