Кому-то вокруг нас постоянно требуется помощь. А сострадательней, восприимчивей и милосердней к просьбам и призывам оказываются дети, они стремятся помочь всем и каждому. Поощрять или оберегать это стремление? Дарина Степанова размышляет, где границы нашего милосердия.

В повести Юлии Кузнецовой «Где папа?» описана трёхлетняя Кьярка, которая дарит букеты из веток всем прохожим, даже бомжам.

Это правильно? Будет ли мой ребёнок таким же? Нужно ли это прививать?

Каждое утро я иду к метро через подземный базар: в переходе девушка раздаёт газеты, бабушки толкают старые кофты, букеты и капроновые колготки, промоутеры суют рекламки сотовых операторов и кафе. Посреди перехода — сухонький гармонист, всегда один и тот же, с красной гармонью и футляром на плюшевом подкладе. У выхода — группа мужчин в армейской форме, с гитарой и собакой. Они поют про Афганистан, один из их — слепой и с палкой.

Каждый раз в этом переходе я задаюсь вопросом, могу ли я помочь. Когда у меня будет ребёнок, он — не сомневаюсь — расспросит меня о каждом здешнем «объекте». Что я ему отвечу? Замолчу, переведу тему, отругаю или расскажу как есть, но не смогу ответить на вопрос, как помочь всем этим людям?

И ведь это не худшее, это ещё терпимо — поющие солдаты, тепло одетые бабушки, сидящие на ящичках и складных табуретках, девушка с газетами. Дальше, на выходе из перехода, сложнее. Прямо на ступеньках старуха стоя продаёт чулки. На углу, под дождём — ещё одна старуха с протянутой рукой и иконой. У метро — целая группа сварливых пожилых женщин с осенними букетами. Они мокнут, мёрзнут и, наверное, голодают — вряд ли торговать в семь утра в дождь идут от хорошей жизни.

Нормальный сострадательный ребёнок захочет их накормить. Как я отреагирую? Я тоже хочу их накормить. Но я ничего не делаю. Потому что не знаю, что делать, откуда начать, за что взяться. Каждый раз на этом месте я вспоминаю о своей бабушке и думаю: сегодня же ей позвоню. Не буду раздражаться на болтовню. Спрошу: что тебе привезти из Москвы? И буду ей помогать. Всегда.

Я точно не могу накормить всех нищих. Но я могу позаботиться хотя бы о своей бабушке. Можно ли считать эти мысли положительным выходом от столкновения с нищетой? Если да — со скольки лет ставить такие прививки?

В детстве я видела нищих у часовни, и сердце просто сжималось от жалости. Представляла, как построю специальный лагерь для них, с тёплыми палатками, горячей едой, парикмахерской, ванной. У моей знакомой в детстве была другая фантазия: как она прилетает на вертолёте в блокадный Ленинград, к голодающим людям, и ставит на стол бутылку кефира с зелёной крышечкой. Надо ли поощрять (и воплощать) подобные фантазии своих детей?

Всё думаю: вот повысят зарплату — и пройдусь по всем этим местам, и у каждой бабушки куплю букет, пару носков, расписную ложку, куклу, кофточку.

Сначала это отложенное доброе оправдание работало. А потом созрели две мысли. Первая, циничная: что я буду делать со всем этим барахлом? И вторая — чем я помогу этим старушкам? Что даст моя единоразовая щедрость? Ведь каждый день покупать у них не будешь. А ещё есть некоторая брезгливость в том, чтобы купить старьё у этих не всегда опрятных людей или опустить деньги в их иссохшие ладони.

Подавать или не подавать? Кому подавать? Сколько подавать? Всем подавать? Загодя готовить пригоршни монет?

Кому-то вокруг нас постоянно требуется помощь, и ведь это не только нищие. «Подавать» переходит в более крупную категорию «жертвовать»

У кого-то проблемы с жильём, и нужны деньги. У кого-то плохо со здоровьем, и нужны деньги. У кого-то болен ребёнок. И нужны деньги. Нужны просто сказочные суммы на иностранные вакцины. Кто-то не может уехать домой — в Харьков, в Иркутск или в Тамбов — и нужны деньги.

Когда-то давно я услышала по телевизору об смс, которую можно послать на определённый номер, указав сумму пожертвования. И отправила такую смс маленькой девочке, у которой были проблемы с глазами. Это было в рамках акции одного из благотворительных — кажется, он действует и сейчас.

В следующий раз меня сбросило, когда я прочла блог мамы мальчика, больного раком. Она и волонтёры фонда помощи описывали состояние мальчика, необходимые лекарства и процедуры. На основе этого блога я решила написать повесть и на вырученные деньги помочь. Желание горячо, пока свежо — тогда я прямо загорелась. Но прошло почти четыре года, а книга так и не готова. Недавно отыскала этот блог. Оказалось, мальчик умер в 2015 году.

Следующий раз наступил, когда мой знакомый опубликовал пост о том, что сгорел его дом и нужна помощь. Я перечислила тысячу рублей. Теперь надеюсь только, что это не выглядело насмешкой.

Как-то раз я прочла ещё об одном благотворительном фонде. Там говорилось, что едва ли не все нищие в транспорте и на улицах — это «работники», которые либо сами выбрали такой способ заработка, либо их заставляют просить милостыню. Все беременные, стоящие на коленях в метро, все опрятно одетые молодые люди, собирающие деньги на проезд домой, все бабушки в лохмотьях с жестяными кружками, молящиеся и просящие помощи, все инвалиды, все люди с грустными собаками, которым не хватает на корм, — все они по вечерам, как мы, уходят с «работы», снимают гнойные повязки, скидывают лохмотья, кормят собак и идут по домам. И нужно не бросать им милостыню, а пытаться выяснить, не заставляют ли их попрошайничать насильно. Если так, то вызывать активистов, которые отведут, куда надо, и помогут.

И это правда, отведут, помогут, возможно, освободят. Вопрос в другом: попадает ли вот эта, конкретно вот эта бабушка с гитарой в переходе недалеко от метро «Каширская» в категорию «работников». Или я могу положить в её шапку монеты, и она не отдаст их хозяину, а пойдёт и купит себе еды.

Какое-то время мысль о том, что нищие отдают собранные деньги, меня успокаивала. Зачем подавать, если всё равно достанется не им? А недавно в голову вновь пришла червоточина: что, если это работает чуточку иначе?

Я положу в кружку, шляпу или ладонь монеты, и ежедневная норма сбора будет выполнена скорее. И её, эту измученную замёрзшую старушку со слезящимися глазами, отпустят домой пораньше.

Есть бессчётное множество благотворительных фестивалей, ярмарок и концертов. Я могу в них участвовать, а могу покупать билеты. Есть приюты для животных, которые принимают не только пожертвования, но и помощь: починить крышу, почистить вольеры, забрать на передержку щенка. Есть акции, например, для одиноких пожилых людей — просто ходить по улицам и раздавать им бумажные цветы. Есть фонды, которые собирают зимнюю одежду для бездомных.

Всё это — хорошие, замечательные вещи, которые позволяют побыть добрым (без иронии) и не испачкать рук. Приносишь старые свитера, деньги, корм, игрушки, канцелярию, консервы, пластиковые крышки, а улыбчивые волонтёры принимают это, благодарят тебя и отправляют вещи к нуждающимся адресатам.

Но можно и поработать в поле: не ждать фондов, а пойти и дать бомжу тёплый свитер

Бомж пробормотает благодарность, а может, накинется с матом. Однажды я дала какой-то нищенке хлеб, потому что в кармане не оказалось мелочи. Она огрызнулась. Я поскорее ушла.

Кому-то вокруг нас постоянно требуется помощь. Хосписы, клиники по борьбе с наркозависимостью, питомники, приюты, детские дома и дома престарелых. Кому подавать? Кто не фейк?

А ведь есть ещё просто люди, которым нужны деньги на что-нибудь. Недавно я прочла пост девушки, которая хочет опубликовать свою книгу и собирает на это деньги. Просит в соцсетях, потому что собрать надо срочно: издательство предоставило скидку до конца месяца. А книга — её мечта-мечтушечка.

И ведь в этом нет ничего плохого, как и в неизвестных группах, которые собирают деньги на запись альбома, как и в создателях необычных настолок, которым тоже нужны деньги на печать, издание и рассылку. Есть клубы горного туризма, которые существуют на пожертвования. Есть образовательные фонды, которые оплачивают учёбу талантливых детей. Есть научные фонды, спонсирующие молодых учёных. Кто возьмётся сказать, что они менее достойны милостыни, чем нищие в переходе?

А ещё есть уличные музыканты, дедушка-гармонист, бабушка с трёхструнной гитарой, молодые ребята, которые зажигают на Арбате, мальчик-скрипач, прячущий крупные купюры в карман, чтобы казалось, что в его футляре одна мелочь, здоровый саксофонист, который приходит в переход «не по графику» и беспощадно забивает звуком дедушку с гармошкой.

А ребёнок хочет помочь всем. Кому подавать? Как выбирать, к кому и насколько быть милосердным? «Вот он выглядит пожальше, ему дам побольше. А этим ребятам и так кинут».

Самому не разобраться, где уж объяснить ребёнку. Может быть, лучшее решение — укрыть его от этого и закрыться самому, коли уж не можешь помочь всем.

Большинство статей на «Меле» — о том, как, почему, сколько раз, в каком возрасте. Но ведь не ко всему составишь инструкцию, есть безответные вопросы к размышлению. Может быть, к тому моменту, как мой ребёнок спросит меня о подобном, я и сама отыщу ответы. Пока — не знаю.