Художественный руководитель Детского музыкального театра имени Н. И. Сац, спикер церемонии закрытия Международного большого детского фестиваля Георгий Исаакян уверен: современные дети обожают оперу и балет. Просто пока об этом не догадываются. Мы поговорили с режиссёром о том, как помочь им прикоснуться к прекрасному без навязывания — навязывания собственных стереотипов о театре в том числе.

Должен ли детский театр выполнять образовательную функцию, или его задача — только развлекать?

Я постоянно думаю не столько о долге, сколько о миссии театра в обществе. И убеждён: если детский театр и нужен, то он нужен не для развлечения, а именно для просвещения, причём просвещения в очень широком смысле. А музыкальный театр — это вообще уникальный организм, который разом даёт ребёнку возможность соприкоснуться со всей мировой музыкальной и театральной культурой, с драматургией, с литературой, с живописью, с хореографией. Упускать эту возможность и сводить всё исключительно к развлекательной функции мне кажется как минимум странным.

Всем известно, насколько сильно развита сегодня индустрия развлечений. И, мне кажется, театру не следует, задрав штаны, пытаться догнать и перегнать другие жанры. Наоборот, нужно двигаться совершенно в противоположную сторону. Постоянно развлекаясь, современные дети недополучают серьёзных эмоций. А театр — это место для размышлений, для переживаний. Дети ведь нуждаются в них, причём не только в радостных.

Вы сейчас о страшилках?

Отнюдь. Просто в мире взрослых есть ложное представление о детской психике — мы её очень упрощаем. И чаще всего сводим общение с ребёнком к сюсюканьям или к удовлетворениям каких-то примитивных потребностей. На самом же деле детям необходимо вместе со взрослыми размышлять о сложности мира, о потерях, о страхах, о смерти даже.

Ребёнок в какой-то момент начинает задумываться о том, каков мир, в котором он родился и живёт. И, на мой взгляд, миссия театра — давать ответы на эти вопросы

Те полтора-два часа, которые ребёнок вместе с родителями проводит в стенах театра, уникальны. Если взрослые заставят себя отключить гаджеты (что не всегда получается, и я это вижу в зале), взять за руку детей и вместе с ними сопереживать тому, что происходит на сцене, а потом обсудить это, они удивятся, насколько интересно и неординарно может размышлять их ребёнок, насколько тонко он чувствует.

Как совместить просветительскую миссию и развлекательную, чтобы увлечь ребёнка?

Театр — это по определению пространство игры, веселья и чудес. И когда ты ставишь какую-нибудь пьесу, ты вынужден сделать всё, чтобы эта история была увлекательной, красочной, полной превращений. Мало того, это не одна и та же игра навсегда, каждый новый спектакль — это особый космос, свой мир. И это безумно интересно — постоянно изобретать новые правила, посвящать в них публику. При этом вся эта игровая стихия не существует сама по себе. Она нужна для того, чтобы вовлечь публику, как собеседника, в некий важный разговор.

Допустим, у нас есть спектакль по чудесной книжке Маши Трауб «Съедобные сказки», где продукты, которые мы каждый день употребляем в пищу, вдруг оказываются живыми существами и разыгрывают маленькие истории из своей жизни. Ребёнку это очень понятно — он ведь настроен на превращение всего мира вокруг себя в такую игровую площадку. Но при этом вдруг во время смешной игры возникают важные темы о взаимоотношении родителей и детей, о том, каково это — быть чужим, непохожим на всех, что такое соревнование за любовь.

Конечно, соединение волшебства, игры, некоего чудесного, фантазийного мира, который вырывает тебя из реальности на время спектакля, с трогательным разговором на какие-то важные темы — это очень сложная история, и об этом мы говорили и продолжаем говорить с того дня, как я возглавил театр. Я всегда говорил и говорю на каждой репетиции: «Детский театр — это пространство абсолютной честности и абсолютного бесстрашия».

Сложно ли было вам, большому «взрослому» режиссёру, переключиться на детский репертуар?

Были опасения — но не из серии «королевство маловато». Единственный в мире театр оперы и балета для детей в огромном прекрасном здании с суперсовременными сценами, с коллективом в 600 человек, с фантастической труппой, с оперно-балетным симфоническим оркестром — это очень даже приличное «королевство».

Другое дело, что взрослый театр, которым я руководил предыдущие 20 лет карьеры, — это театр репутаций. Люди приходят, читают программки, видят в составе заслуженных или народных артистов, видят фамилию известного режиссёра или дирижёра и уже по умолчанию лояльны. Или в том же фейсбуке читают, что вот это хороший спектакль или хороший режиссёр, и идут в театр с определённым позитивным настроем.

Но в детском мире нет репутаций. Ты каждый раз должен эту репутацию завоевывать

Ежедневная битва за своё имя, за право быть собеседником своей аудитории — это, конечно, вещь сжигающая. Выгорание артистов в детском театре происходит в разы интенсивнее, чем во взрослом, просто потому что у нас самая честная публика в мире. Если спектакль плохой, мы слышим это прямым текстом из зала. Если дети не верят в то, что происходит, они сообщают это в полный голос.

Поэтому, когда я только пришёл в детский театр, то сразу взял на вооружение рецепт, который использовал и в знаменитом Пермском академическом театре оперы и балета: надо ставить задачи, превышающие ваши возможности на сегодняшний день. В первый год мы взяли в постановку сложнейшую оперу, которая мало кому удаётся, — «Любовь к трём апельсинам» Сергея Прокофьева. Была большая дискуссия на эту тему внутри театра: можем ли мы сразу поднять такую «штангу»? В итоге спектакль уже 10 лет не сходит со сцены. В прошлом году среди зрителей был внук Прокофьева Габриэль Прокофьев — современный композитор, который сейчас живёт в Лондоне. И он был потрясён увиденным, говорил, что это невероятно — сидеть в окружении тысячи детей и их родителей и смотреть оперу, которая нравится и тем и другим и постановка которой не каждому взрослому театру удаётся.

Как вы это делаете? У родителей ведь есть огромное предубеждение перед оперой, балетом. Главный аргумент — «Мой ребёнок не высидит».

Да, это ещё один миф, связанный с детским театром: считается, что детям нужно что-то «попроще». Хотя на самом деле это не так: детям нужно посложнее. Дело в том, что у них самих нет никаких предубеждений. Музыку Прокофьева, Стравинского, Шостаковича, Римского-Корсакова они слушают с восторгом. Главное — говорить на волнующие темы, и тогда детям будет абсолютно всё равно, какая форма у спектакля, какая музыка в нём звучит. И вместо того, чтобы кормить наших юных зрителей второсортным, сублимированным продуктом, лучше давать им натуральные витамины, которые помогают расти и развиваться. «Витамины» очень разных эпох, культур, эстетик, которые сегодня насыщают наш репертуар.

У нас была дискуссия на эту тему, когда мы с Андрисом Лиепой затеяли реконструкцию балета дягилевских «Русских сезонов». Вот, казалось бы, где детский театр и где дягилевские «Сезоны»? В результате это один из самых успешных проектов в истории нашего театра. Оказалось, что балетные истории про Петрушку или Жар-птицу дети смотрят как настоящие сказки. И при этом они соприкасаются с музыкой Стравинского, с хореографией Фокина и Нежинского, со стенографией Бенуа и Бакста. То есть за один вечер, сами того не подозревая, охватывают огромный пласт русской культуры, получая при этом удовольствие.

Детям не трудно воспринимать оперу или балет. Они с удовольствием смотрят спектакли, открыв рты

Можно зайти в зал и посмотреть: идёт «Ночь перед рождеством», опера Римского-Корсакова. Казалось бы, при чём тут современные дети? А они сидят не шелохнувшись. Их настолько завораживает эта музыка, этот фантастический мир, эти рождественские чудеса, что им ничего больше не надо. Нужно просто позволить детям соприкоснуться с этим чудом.

Самая большая проблема детских театров — не контакт с аудиторией, не создание спектаклей, а родители, которые почему-то боятся или ленятся привести туда детей. И это, в общем-то, серьёзная задача, которой мы сейчас занимаемся, — попытка убедить родителей, что их дети достойны воспринимать искусство высокого качества.

С какого возраста вы бы советовали приводить детей на оперу и балет?

Наталия Ильинична Сац считала, что раньше пяти-шести лет детей не стоит приводить в театр, они к нему ещё не готовы. Казалось бы, зачем нарушать традиции? Но само понятие «традиции» — это не про Наталию Сац. Она по природе своей была революционеркой. Если бы она блюла традиции всех предыдущих поколений, она не создала бы первый в мире детский музыкальный театр. И мы продолжаем её дело, не зацикливаясь на каких-то постулатах, а совершая свои революции.

Теперь в Детский музыкальный театр имени Н. И. Сац можно приводить ребёнка от года

Для этого современные композиторы написали нам несколько микроопер продолжительностью в 20 минут. Вы не представляете, каким бешеным успехом пользуются эти спектакли! Вдруг оказалось — это то, чего публика хотела. Аудитория как некий социальный организм нечасто может точно сформулировать, что ей нужно. Но мгновенно реагирует, когда получает что-то интересное и полезное для себя.

Мало того, у нас есть уникальный спектакль с волшебной музыкой Генделя, который мы создали для будущих мам. Ведь ребёнок ещё в утробе слышит музыку — об этом давно говорят врачи. Это формирует его нервную систему особым образом, потому что прослушивание музыки создаёт в мозгу огромное количество нейронных связей. Не случайно многие великие учёные были при этом и музыкантами-любителями, поклонниками оперы. И чем раньше ребёнок познакомится с музыкой, тем лучше. У нас в театре в этом смысле нет ограничений.

А как заманить в музыкальный театр подростков?

Это самая тяжёлая аудитория. Маленький ребёнок всё-таки зависит от родителей, идёт туда, куда его ведут. Подростку же хочется самому делать выбор, но при этом сфера его интересов, как правило, далека от оперы и балета. И, мне кажется, единственная возможность как-то зацепить подростка — говорить на волнующие его темы.

В этом возрасте человека больше всего волнуют два вопроса: любовь и справедливость. Почему все бунты — это всегда молодёжное или юношеское? Потому что ты как раз начинаешь отделять себя от родительской фигуры, смотришь на мир своими глазами, начинаешь замечать всё то, чего не видел раньше, и искренне чему-то радуешься, а чему-то возмущаешься. Ну и любовь, конечно. Когда ты маленький, ты тоже питаешься ею, но это любовь родительская. Это совершенно другое ощущение — чувство защищённости. А в подростковом возрасте любовь — небезопасная территория, ощущение обнажённых нервов. И обо всём этом, мне кажется, имеет смысл говорить, если ты хочешь привлечь в театр подростков.

Мы в этом году будем делать камерную оперу под названием «Жестокие игры детей» — как раз о подростках, об их влюблённости и в целом об их достаточно жестоком мире. Потому что, опять же, мы можем сколько угодно прятать голову в песок, но детский и подростковый мир не лишён жестокости. У нас есть спектакль «Повелитель мух» по великой книге Голдинга ­— тоже очень популярной истории о подростках, об инаковости, о травле. Мы, несмотря на свою академичность, не стесняемся об этом говорить.

Что ещё интересного будет в театре в этом сезоне?

На главной сцене у нас идут разные красочные спектакли, ближайшая большая премьера — «Волшебная лампа Аладдина». Это чудесная восточная сказка: цветная, пёстрая, с огромным количеством смен декораций, с перемещениями из дворцов в пустыню, из подземелья в небеса. Такое пространство чуда и восторга.

При этом на малой сцене у нас выйдет уже в этом месяце интереснейшая работа в жанре камерного балета. И это тоже наше открытие: в камерном формате может существовать искусство, которое мы привыкли связывать с большими пространствами. Балет ведь у нас ассоциируется с «Лебединым озером», условно говоря. И вдруг мы, реконструировав малую сцену, поняли, что она просто идеально подходит для камерных балетных спектаклей.

У нас идёт уже много таких спектаклей: «Шерлок Холмс», «Стойкий оловянный солдатик»… И вот сейчас наш главный балетмейстер будет выпускать спектакль «Картинки с выставки» по великой музыке Мусоргского, но на свой сюжет. Его сочинили вместе с потрясающим художником из Петербурга Вячеславом Окуневым, одним из лучших в музыкальном театре. Это будет история про детские сны, мечты, фантазии. А ещё мы планируем абсолютно уморительный проект — камерный балет «Три поросёнка».

Вот такими разнообразными путями мы идём к нашему зрителю. Понятно, что все это спектакли очень разные. Но и само понятие «детская аудитория» очень многогранна. Ребёнок меняется каждые полтора-два года, и наша задача — воодушевить не каких-то абстрактных детей, а конкретных мальчиков и девочек всех возрастов.