«Тотальный диктант» проводится с 2004 года, собирая сотни тысяч участников не только в России, но и в других странах. С 2017 года акция получает поддержку фонда президентских грантов, но заявка на «Диктант-2022» отбор не прошла. Руководитель проекта Ольга Ребковец считает, что причины могут быть политическими. Мы поговорили с ней о том, как отказ в софинансировании скажется на «Диктанте» и как команда планирует справляться с проблемой.

Новость о том, что в следующем году «Тотальный диктант» не получит гранта, стала для вас неожиданностью? Как ее восприняла команда?

Уверенности в том, что нам дадут грант, естественно, не было. Но была надежда, честно. Поэтому известие о том, что его не будет, всё равно стало ударом.

Когда мы подаем заявку, мы вкладываем весь свой опыт, все силы, талант, чтобы её подготовить. Затем ждём результатов. Понятно, что гарантии нет никогда, — мы всегда с замиранием сердца ждем дня икс. Так выходило, что в последние годы этот день приносил нам радость оттого, что следующий «Диктант» всё же состоится.

У нас есть некоторая финансовая база, на которую мы можем опираться, — понятно, что грант никогда не обеспечивал 100% финансирования акции. Но он позволял делать из «Диктанта» полноценную образовательную акцию, работающую круглый год: делать онлайн-курсы по русскому языку, проводить научные конференции, просветительские мероприятия в городах России.

В июне у нас завершилось мероприятие, посвященное «Библиотеке грамотности» (это наш второй проект) — мы открыли Центр грамотности в Москве. И представители Фонда президентских грантов как раз говорили о том, как на самом деле немного качественных проектов в России и как ценно то, что делает «Тотальный диктант». Наверное, эти слова тоже придавали некоторую надежду.

У нас было ощущение собственной нужности, которое сменилось на ощущение собственной ненужности. Конечно, мы пребывали в шоке, и нам понадобилось несколько дней, чтобы просто начать что-то делать дальше.

Вы как-то пытались узнать о причинах отказа?

Дело в том, что конкурс не предполагает ни апелляции, ни какой-то расширенной обратной связи. Есть экспертиза — проектам выставляются баллы, и результаты этой экспертизы публикуются. То есть любой человек может зайти на сайт Фонда президентских грантов, посмотреть, какие проекты сколько баллов набрали и по каким параметрам.

Я понимаю, что, даже если у тебя была хорошая заявка и в прошлом году грант давали, нельзя быть абсолютно уверенным, что грант дадут и в этот раз. Ведь могут быть более сильные проекты, проходной балл может повыситься и так далее.

В этом году проходной балл не повысился, но снизились наши оценки по некоторым критериям: «Социальная значимость проекта», «Опыт команды», «Оценка организации». Это вызвало, мягко говоря, недоумение. Потому что, например, «Открытость организации» оценивается количеством публикаций в СМИ и числом посетителей сайта. Сайт «Тотального диктанта», на который каждый год заходит не один миллион человек, нельзя назвать малопосещаемым. В СМИ каждый год выходит 20–30 тысяч публикаций об акции — нельзя сказать, что мы ведём закрытый образ жизни. Плюс социальные сети «Тотального диктанта», которые каждый год растут.

Все, что мы можем сделать, — только согласиться с этим результатом и думать, как жить с этим дальше. С точки зрения процедур здесь всё соблюдено, и обратного хода у ситуации нет.

В фейсбуке вы писали, что причины отказа, скорее всего, политические. В этом году автором текста "Диктанта" стал писатель Дмитрий Глуховский, который неоднократно высказывался о политике. Был ли момент, когда кто-то из команды (возможно, на секунду) пожалел о выборе автора?

Ни в один момент никто из членов команды, конечно же, о выборе автора не пожалел. Потому что основная миссия «Тотального диктанта» — продвижение грамотности и параллельное с ним продвижение современной русской литературы. Опыт работы с Дмитрием Глуховским — это опыт работы с очень классным писателем, одним из ключевых писателей современности. Текст, который Дмитрий подготовил для «Тотального диктанта», поразил всех членов штаба филологического совета и не оставил равнодушным ни одного участника.

Я понимаю, что чем шире масштаб акции, тем больше вопросов вызывает выбор автора у тех, кто, наверное, как-то хотел на этот процесс повлиять или быть к нему причастным. Здесь объяснимо и возмущение Союза писателей России (председатель правления Союза писателей России говорил о том, что политическая деятельность «Тотального диктанта» имеет антироссийскую направленность. - Прим. ред.). И понятно, почему Россотрудничество отказалось проводить «Диктант» за рубежом, почему есть вопросы «Что же это за люди?», «Почему они выбирают?».

Один из политиков как-то сказал про «Тотальный диктант»: «Это две девочки, которые исходят из русского языка». Да, наша акция действительно про язык и продвижение грамотности. Еще мы исходим из русской литературы, и это прекрасно!

Я считаю, что команда «Тотального диктанта» со своей задачей отлично справляется. А то, что в это замешивается политика, — это в какой-то степени неизбежность нашего времени. Год в принципе достаточно тяжелый, выборный — зимой-весной все политические процессы были обострены. Но если вернуться на год назад и еще раз хорошенько подумать, приглашать Дмитрия Глуховского в качестве автора или нет, я бы это решение не поменяла.

А как вообще принимается решение о выборе автора?

Автора традиционно выбирает штаб филологического совета «Тотального диктанта». Как я уже сказала, мы исходим из русского языка и современной русской литературы. Нам, действительно, хочется, чтобы благодаря «Диктанту» широкая аудитория поближе узнала классных современных российских писателей.

В 2009 году мы поняли, что уже нельзя диктовать что-то из сборника классических диктантов, потому что люди начали гуглить и списывать — непонятно зачем, ведь акция добровольная. И первое время мы выбирали авторов исходя из теории «шести рукопожатий». Позже, когда мы пригласили в качестве диктатора Псоя Короленко — ещё на площадку Новосибирского государственного университета, — это произвело настоящий вау-эффект. Вместо 200 участников сразу же пришло 600.

И мы поняли, что вот эти пиар-штучки добавляют «Тотальному диктанту», как сейчас говорят, хайпа

Мы начали думать, что делать со списыванием и как поддерживать медийность проекта. И решили, что современный автор должен готовить текст специально для «Диктанта». Тогда мы только окончили университет, у нас не было никаких связей. Это сейчас можно каждому писателю написать в директ инстаграма или в фейсбук, но тогда соцсети ещё не были так развиты.

Мы начали думать, до кого из писателей мы могли бы достучаться, и вспомнили, что у нас в Новосибирском академгородке есть писатель-фантаст Геннадий Прашкевич, который работает со Стругацкими. И мы попросили Бориса Натановича Стругацкого написать для нас текст. Так появился первый текст «Тотального диктанта».

Потом мы приглашали Дмитрия Быкова, Захара Прилепина, Дину Рубину, Алексея Иванова и так далее. Мы уже смотрели на литературный контекст и думали: «Кого бы мы хотели позвать?»

Конечно, мы смотрели на шорт-листы различных премий, учитывали свой читательский литературный опыт. Благо в экспертном совете «Тотального диктанта», действительно, хорошие филологи, они имеют прямое отношение не только к изучению русского языка, но и к литературе.

Каждый год мы набрасываем какое-то количество вариантов, дальше формируем шорт-лист. Но это никогда не голосование, не экспертиза по критериям, это просто разговор. В беседе мы приходим к выводу, кому из авторов мы предложим первому. А дальше уже дело за автором, потому что он специально должен написать текст.

На днях Фонд президентских грантов ответил на запрос «Коммерсанта», что, возможно, »Тотальный диктант» ещё получит грант — если пройдёт «переэкзаменовку». Как вы отреагировали на эту новость?

Главная проблема в том, что сейчас уже нет смысла подавать заявку на второй конкурс, потому что мы отрубим себе возможность нормально подать заявку на «Диктант» 2023 года. А мы для себя решили, что следующие заявки мы будем подавать. Так что сейчас нам приходится пересматривать всю структуру подготовки и проведения «Диктанта». Мы думаем, как выстроить работу над проектом и его финансированием так, чтобы было как можно меньше потерь.

Мы же подавали заявку не просто на «Тотальный диктант», а на комплекс мероприятий: это и создание онлайн-курсов, и различные лектории, и научно-популярные книги, которые мы издаем, и выездные мероприятия в городах. Все эти проекты нам сейчас приходится урезать, перекраивать.

Но мы уверены, что «Диктант» состоится, потому что основная движущая сила — это люди, это городские координаторы, у которых свои команды. И вот этого у нас уж точно никто не отнимет.

Как думаете, на масштабность »Тотального диктанта» в плане географии всё это может как-то повлиять?

Думаю, вряд ли. Как это было всегда устроено: в штабе было два координатора: один отвечал за Россию, другой — за зарубежье. Это штатные сотрудники, которые работали в режиме фултайм: готовили инструкции для городских координаторов, отвечали на их вопросы, проводили вебинары. Сейчас этих людей в команде нет, но тем не менее совместными усилиями мы будем как-то обновлять инструкции. В крайнем случае работу с городами буду вести я.

Городским координаторам придется жить в большей автономности. Но мы верим, что найдем финансирование, чтобы обеспечить бесперебойную качественную работу с ними.

А как планируете искать финансирование?

У «Тотального диктанта» всегда было многослойное финансирование. Помимо гранта, было очень много бартерной помощи. Например, IT-партнеры предоставляли серверы и какие-то другие свои работы на безвозмездной основе, а вот эта IT-составляющая действительно съедает много денег. Именно поэтому, кстати, наша заявка была увеличена по сумме относительно прошлого года: опыт двух последних «Диктантов» показал, что нужно серьезно переделывать сайт.

Помимо бартера, есть ещё и другие гранты. Например, в этом году наш курс для иностранцев, изучающих русский язык, был реализован на средства гранта фонда «Русский мир». Выезды с просветительскими мероприятиями в Узбекистан и Турцию реализуются за счет средств гранта Фонда Горчакова. В этом году включился в организацию Фонд Тимченко. «Яндекс» очень хорошо нам помогал ресурсами и информационной поддержкой.

С коммерческими спонсорами, к сожалению, всегда было сложно. Когда проект посвящен русскому языку, для бизнеса неочевидно, зачем его поддерживать, потому что это вроде как государственная задача. Плюс из-за ковида и количество партнёров, и финансирование сократилось. Но работа по поиску таких партнёров, естественно, ведется — уже идут переговоры.

Также мы планомерно развиваем корпоративную программу «Тотального диктанта». Многие компании начинают уделять внимание грамотности сотрудников: заказывают у нас корпоративный диктант или целый корпоративный курс, тренинги по грамотности. Учитывая, что «Тотальный диктант» собирает ведущих экспертов в этой области, эффект от этого достаточно хороший: это получается всегда очень кастомизировано, очень заточено под цели организации. Я надеюсь, что мы и в этом плане будем развиваться, получать от этого дополнительное финансирование.

Конечно, мы прикрутили кнопочки с краудфандингом, но понимаем, что это вряд ли сможет быть в полной мере альтернативным источником финансирования

Потому что, во-первых, краудфандинговая кампания — это достаточно ресурсоемкая вещь, если ты занимаешься этим целенаправленно. Сейчас у нас даже нет человеческого ресурса, чтобы её поддерживать. Кроме того, «Тотальный диктант» — это акция бесплатная. И мы понимаем, что наша аудитория вряд ли перейдет даже на режим донатов. Но мы, безусловно, благодарны всем, кто нас поддерживает. Для нас сейчас любая помощь очень важна.

Наша задача сейчас — закрыть инфраструктурную историю с сайтом, информационным сопровождением, пиар-сопровождением, экспертной работой, командировками, фестивалями, мероприятиями. Мы пересматриваем структуру работы, состав команды и состав мероприятий. Именно потому что финансирование «Диктанта» рассредоточено, остается уверенность, что «Диктант» пострадает по минимуму.

Как вы пересматриваете состав команды? Работа в "Тотальном диктанте" наверняка же была для кого-то постоянной?

Поскольку филологический совет — это не рабочая деятельность для экспертов-филологов, его работа остается в прежнем режиме. Филологи здесь в первую очередь видят миссию, во вторую очередь — возможность получить оплату. Хотя, конечно же, мы понимаем, насколько важен труд филологов, и всегда старались их работу как-то компенсировать.

Что касается штаба, то из двенадцати человек пять у нас работали полный рабочий день. Но, например, наш пиар-директор Ксения Эрдман оставила проект по личным причинам в мае, после завершения «Тотального диктанта» — это было давнее решение. Естественно, мы сейчас не можем взять специалиста на её место. Наш операционный директор Екатерина Тупицына работала полный день, но теперь Катя не в команде проекта. Это очень грустно, и это большая потеря, потому что она знала проект как свои пять пальцев. Можно сказать, что я осталась без правой руки.

Кто-то дорабатывает сейчас, доводя процесс в том режиме, в котором это возможно. Но значительная часть команды готова работать в режиме волонтерства — это в первую очередь те, кто совмещает «Тотальный диктант» с основной деятельностью. В целом мы пока работаем в состоянии отходняков от шока и пересборки.

Наверное, самая главная потеря — то, что мы вынуждены полностью отказаться от технической поддержки сайта, бюджет на него закончился. Тут можно сказать: «Что же вы такие непредусмотрительные? Не заложили себе никакой подушки безопасности». Но дело в том, что 2020 год был тяжёлый в плане спонсоров. У нас пересматривались и срывались договоренности, спонсоры сокращали бюджеты. Естественно, все собственные запасы ушли на непростой 2020 год, и в 2021-й мы вошли в режиме максимальной экономии и отсутствия резервов. Сейчас у нас есть неприкрытая часть с сайтом: подрядчики передали мне администрирование сайта, и я сижу с этим знанием, надеясь, что ничего серьёзного не сломается, пока мы не найдем решение.

Как вы считаете, сложившаяся ситуация может как-то повлиять на отношения с государственными партнёрами?

К сожалению или к счастью, это зависит не от нас. На наше отношение к партнерам это точно не повлияет, я надеюсь, что и в обратную сторону будет так же. Нам, действительно, в меньшей степени хочется играть в политические игры, а в большей степени хочется, чтобы все больше людей повышали уровень своей грамотности, читали хорошую русскую литературу. Мы надеемся, что будет какой-то новый этап проекта, когда бОльшая аудитория начнет обсуждать тексты «Тотального диктанта» и правила, в которых люди допустили больше ошибок, а не правильного или неправильного автора выбрали организаторы. Хочется верить, что не будет такого, что кто-то из площадок не захочет с нами работать, но время покажет.

Многие вузы, библиотеки, школы знают «Тотальный диктант» не первый год. Все, кто знаком с нами ближе, прекрасно понимают, о чем эта акция. Она про русский язык, про русскую литературу. Это акция, адресованная одними неравнодушными людьми другим неравнодушным людям. Поэтому мне кажется, что все эти громкие заявления в первую очередь исходят от тех, кто с проектом близко не знаком.

Здорово, что сейчас мы получаем очень много слов поддержки — и от своих диктаторов, и от авторов, и от участников. Спасибо им большое. Мне кажется, что эта ситуация сделает проект еще сильнее и еще больше сплотит вокруг него сообщество. В любом кризисе нужно искать плюсы и точки роста, как и всегда было в «Тотальном диктанте». Начали списывать текст — а мы придумали, как сделать так, чтобы это было невозможно, и пригласили известного русского писателя. Люди начали жаловаться, что им негде готовиться, — мы придумали курсы и большую образовательную программу вокруг акции. Начал размываться Новосибирск как родина «Тотального диктанта» — мы придумали выборы столицы, и теперь каждый год какой-то классный интересный город становится эпицентром акции. Поэтому мы верим, что этот кризис станет источником позитивных изменений для «Тотального диктанта» и продвижения грамотности.