В октябре на полках магазинов появляются ведьминские шляпы, тыквы и игрушечные скелеты, но они далеко не всем нужны. В России о Хеллоуине узнали в 1990-х, но за 30 лет праздник у нас так особо и не прижился, в отличие, например, от Дня святого Валентина. Давайте разберемся почему.

Слово «Хеллоуин» (да, оно пишется через «е») — это сокращённая форма от полного названия праздника, кануна Дня всех святых (All Hallows' Eve). Сам этот праздник появился задолго до того, как Европа стала католической: ещё в средние века 31 октября кельты отмечали языческий праздник Самайн. Он знаменовал последний сбор урожая и наступление зимы — времени зла и тьмы. Жрецы друиды приносили животных в жертву богам и предсказывали будущее, люди прыгали через костры, чтобы очиститься огнём. Именно из-за древних кельтов Хеллоуин называют «ночью мертвецов», поскольку тогда считалось, что в Самайн умирают люди, которые нарушили священные табу.

После того как кельтские племена приняли христианство, папа римский Григорий I призвал миссионеров не бороться с языческими праздниками, а плавно заменять их на христианские. Так Самайн через некоторое время стал Днём всех святых. И уже после этого британцы привезли в США вместе со своим скарбом праздник Хеллоуин, где он дополнился карнавальными костюмами, конфетами, светильниками Джека и окончательно сложился как культурное явление.

А что у нас? Хотя на Руси тоже было принято колядовать в костюмах, гадать на святки и прыгать через костры в ночь на Ивана Купалу, в России к Хеллоуину многие относятся неоднозначно: этот праздник не рекомендуют проводить в школах и даже пытались запретить законодательно. А опросы разных лет показывают, что большинство россиян знают о празднике, но отмечают его менее 10%. И на это есть несколько причин.

Разница культур и традиций

В России нет и никогда не было традиции хоррора как таковой. Самыми страшными книгами в СССР были рассказы Гоголя, «Пиковая дама» Пушкина, «Бездна» Леонида Андреева, «Городок в табакерке» Одоевского, запрещённый роман Булгакова «Мастер и Маргарита» и различная фантастика (особенно повести Стругацких). И хотя литературоведы могут долго рассуждать о категории страха в «Чёрном монахе» Чехова, «Упыре» Алексея Толстого, «Братьях Карамазовых» Достоевского и других произведениях, где есть элементы мистического, каждый этот рассказ и роман — лишь заигрывание с жанром ужасов.

После падения железного занавеса на россиян хлынул поток фильмов, книг и игр про вампиров, ведьм, живых мертвецов и другую нечисть. У нас даже появилась культура готов — людей, которые гуляли по кладбищам, интересовались мистикой, загробной жизнью и разными языческими обрядами. Тогда же вырос интерес к книгам Лавкрафта и Эдгара По, стали набирать популярность романы Стивена Кинга. У зарубежных авторов появились русскоязычные подражатели, заработала целая Ассоциация авторов хоррора. В Москве, Петербурге и других крупных городах стали устраивать тематические вечеринки и встречи, киноклубы и лекции на тему произведений этого жанра. Но пик популярности быстро прошел.

Почему традиции хоррора не особенно приживаются на российской почве? Мы привыкли к тому, что искусство должно отражать и подсвечивать социальную проблематику.

У русскоязычных авторов чаще всего нет задачи напугать ради того, чтобы просто напугать. Страх — это не цель, а инструмент, который помогает подвести к размышлениям. Собственно, в том числе поэтому в России так хорошо читают именно Стивена Кинга, а не кого-то ещё, ведь в его романах герои постоянно попадают в ситуации сложного морально-нравственного выбора. Писатель Дмитрий Быков в одной из своих лекций сказал, что Кинг пугает не монстрами — он удерживает внимание читателя, играя на его базовых опасениях «о напрасно прожитой жизни, одинокой старости, неожиданно предавшем друге».

Вторая проблема — нереалистичность. Значительную часть канонов хоррора нельзя перенести в российскую действительность

У большинства из нас нет подвалов и чердаков. В нашей истории было не так много, как в тех же Штатах, сектантов и серийных убийц. А понятия «неприкосновенность частной собственности» и «вторжение в личную жизнь», на которых строится большая часть американских ужасов, россиянам не близки: многие из нас были воспитаны в советских традициях, где всё общее, а каждый 50-й россиянин до сих пор живёт в коммунальной квартире, где соседи не всегда считаются с личными границами друг друга. Поэтому нам достаточно сложно соотнести себя с героями. «Если бы я переехала в такой огромный дом, как у героини этой книги, я бы просто выделила монстрам по комнате», — рассуждаем мы.

Мы не понимаем, почему нужно бояться клоунов, скелетов и ведьм (разве что панночка Ганна вызывает у нас некоторое беспокойство). Возможно, если бы советская власть не боролась с «ересью», мы бы сейчас боялись более близких нам домовых, леших и водяных, но многолетняя пропаганда диалектического материализма сделала свое дело. Религиозный мистицизм с бесами и чертями перешёл в категорию сказочного, а хтонических Бабу-ягу и Кощея Бессмертного, которых до мурашек боялись крестьяне, писатели и художники XX века превратили в безобидных старичков-лесовичков.

Антропологи Александра Архипова и Анна Кирзюк в своей книге «Опасные советские вещи» собрали сюжеты, которые пугали граждан СССР в XX веке. Среди них — байки про отравленные иглы, конфеты и жвачки со стеклом, врачей-убийц, светящиеся ковры с Мао Цзэдуном, профиль Троцкого на спичечных коробках и черную «Волгу», которая ворует детей. Все эти ужастики городского фольклора основаны на реальных опасностях.

Люди боялись не демонов, а произвола власти и халатности медиков

Даже в пионерских лагерях, где юные ленинцы частенько вызывали Пиковую даму, страшилки были гротескными и явно нереалистичными. Рассказы о гробе на колесиках, скелете Васе и Чёрной руке были развлечением, которое щекотало нервы, но мало кого пугало всерьез. Многие из этих историй даже заканчивались чем-то смешным и нелепым, так что в итоге со слушателей разом слетал нагнетённый ужас.

Высокий уровень стресса в повседневности

О том, зачем нужен и чем полезен контролируемый страх, мы уже рассказывали: это своего рода тренировка нервной системы и возможность снять напряжение. Безопасное соприкосновение с темой смерти дает новый опыт и помогает снизить уровень беспокойства. Все понимают, ради каких эмоций люди открывают видео с дисклеймером «Слабонервным не смотреть»: кому-то нравятся адреналин и острые ощущения, а кто-то таким способом проживает собственную накопленную тревогу. Когда человек смотрит фильм ужасов, он знает, что через полтора часа всё закончится и он ощутит облегчение.

Но если вы и так постоянно испытываете стресс, потребности в «щекотании нервов» у вас не будет. В этом случае ужастик лишь повысит общий уровень тревоги и погрузит вас в травматические переживания. А при частых выбросах адреналина в кровь (что бывает при постоянном просмотре или чтении ужастиков) даже у человека с крепкой психикой может развиться бессонница, могут появиться новые фобии, нервные срывы, негативные навязчивые мысли.

Для того чтобы добровольно исследовать свой страх и испытывать нервы на прочность, нужно находиться в благополучном психическом состоянии

В 2020 году глава Минздрава сообщал, что, по данным Научно-исследовательского института медицины и труда, до 70% работающих россиян находятся в состоянии стресса различной степени тяжести. И это неудивительно, ведь в России в последние годы наблюдается кризис многих отраслей и, согласно отчету Счетной палаты, в 2020 году инфляция составила рекордные 4,9%. Это самый высокий показатель за последние пять лет.

В рейтинге стран по индексу качества жизни Россия занимает 76-е место. Ее позиция достаточно далека от позиций стран, где широко отмечается Хеллоуин и активно развивается жанр ужасов: США (18-е место), Великобритании (13-е), Ирландии (12-е), Франции (22-е), Италии (31-е), Испании (24-е) и Японии (19-е), в последней сейчас идёт становление азиатской хоррор-культуры. Поэтому можно предположить, что, когда в нашей стране вырастет уровень благополучия, мы взглянем на Хеллоуин другими глазами.

Сложность реализации и высокие затраты

Две самые главные практики Хеллоуина — это костюмированные вечеринки и прогулки от дома к дому в поисках сладостей. Поскольку 73% населения России живёт в многоквартирных домах, обход соседей теряет свою романтику. А так как карнавальных шествий у нас особенно никогда не проводили, костюмированные представления вызывают ассоциации только с ёлками в детских садах.

Кроме того, наряды и украшения требуют вложений — по данным Национальной федерации розничной торговли (NPF), американцы в 2021 году потратят на костюмы, конфеты, украшения и другие атрибуты Хеллоуина порядка 10,14 миллиарда долларов. В пересчете на российские деньги — в среднем около 7 тысяч рублей на человека. Для многих россиян подобные траты не вписываются в бюджет.

А что нам все-таки нравится?

Согласно статистике издания «Бюллетень кинопрокатчика», за последние десять лет самый большой кассовый сбор в России был у фильма ужасов «Веном 2» — 1 миллиард 900 миллионов рублей. Для сравнения: комедия «Холоп» собрала 3 миллиарда, драма «Движение вверх» — 2,6 миллиарда, экшен «Мстители: Финал» — 2,5 миллиарда.

По данным ВЦИОМ, самыми популярными сериалами у россиян в 2020-м были «Пес», «Тайны следствия» и «След» — то есть детективы, а не ужасы и эзотерика. Самым удачным мистическим проектом российского рынка можно, пожалуй, считать шоу «Битва экстрасенсов», которое выходит в эфир с 2007 года и до сих пор числится в топ-5 самых популярных телешоу. Конкурировать с ним могут разве что передачи о ясновидящих и гадалках, но ни одна из них не сравнится с популярностью «Битвы».

Однако даже это шоу о призраках и магах со временем стало уходить в формат детективной передачи

Сценаристы начали приглашать на съемки полицейских и рассказывать о нераскрытых преступлениях, поскольку шаманы и ведуны зрителю быстро приелись.

В последние годы русский хоррор в поисках самости эксплуатирует фольклор и жутковатый провинциальный быт. Его мы видим в романе «Вьюрки» Дарьи Бобылевой, в фильме Натальи Першиной «Мертвые ласточки», в сериалах «Топи», «Эпидемия», «Вампиры средней полосы», «Чикатило» и «Пищеблок». Все эти произведения все-таки скорее драмы и триллеры, а не ужастики в чистом виде. Возможно, именно поэтому они нам и нравятся.

Фото: shutterstock / Jerry Pruitt