Студенткам четвёртого курса журфака МГУ Марине Ким и Фаризе Дударовой грозит отчисление и проблемы с законом. Формально — за попытку нечестно уйти в академический отпуск. Но сами девочки настаивают: дело в политическом преследовании. Все подробности — в монологе фигурантки дела Марины Ким.

Эта история — не только про меня и Фаризу. Она про журфак МГУ в целом и про то, в каких условиях здесь учат объективности, независимости, свободе слова и другим важнейшим принципам профессии.

Еще до нашей с Фаризой истории случился инцидент на Дне открытых дверей в главном здании МГУ — 13 октября нескольких студентов задержали за вопрос ректору о деле Азата Мифтахова. Потом, 15 и 16 числа, из-за сбора поручительств за Азата начинают преследовать нас. Дальше на журфаке читают лекции прокурор Анастасия Зверева (гособвинитель по делам актера Павла Устинова и блогера Владислава Синицы) и ведущий программы «Вести недели» на телеканале «Россия 1» Дмитрий Киселев. «Совпадение? Не думаю!», — так ведь сказал бы последний, да?

Невозможно отрицать — приглашая Киселева и Звереву, администрация факультета обозначает свою политическую позицию. А от несогласных с ней, на наш взгляд, пытается избавиться.

Активизм

Я давно была подписана на «Инициативную группу МГУ» в соцсетях — это канал команды студентов, аспирантов, сотрудников университета, которые помогают отстаивать права и интересы учащихся. В начале августа они призывали неравнодушных студентов посетить судебное заседание — поддержать аспиранта нашего мехмата Азата Мифтахова, которого обвиняют в нападении на офис «Единой России» практически без доказательств.

Я считаю, что это очень важно — поддерживать политзаключенных (центр «Мемориал» признал Мифтахова таковым), особенно сейчас, в нынешней политической обстановке в России. Так что я связалась с инициативной группой и сказала, что приду на заседание. До этого я никогда раньше не бывала в судах, и этот процесс произвел на меня неизгладимое впечатление. Когда вы читаете какие-то публикации в СМИ — это одно, а другое дело, когда видите весь этот абсурд вживую.

Невыносимо было смотреть на Азата — молодого человека невысокого роста, худощавого, очень спокойного, которого конвоируют шестеро широкоплечих людей в форме

И обращаются с ним так, будто это очень опасный преступник. Потом само заседание, слова прокурора, все эти абсурдные словосочетания: «анархистско-леворадикальная организация», «свержение конституционного строя России путем цветных революций», просто нагромождение терминов страшных. Когда сам Азат задал вопрос: «А что вы вообще понимаете под цветными революциями?», — прокурор ответил, что это такие несогласованные митинги. Потом ребята смеялись в зале, что по этой логике цветные революции разрешены Конституцией Российской Федерации. В общем, это был просто театр абсурда — зрелище, которое меня потрясло.

На фоне так называемого «протестного лета», когда в студенческой среде активно обсуждались кейсы Егора Жукова и других фигурантов «московского дела», и после этого похода в суд мы с Фаризой решили не стоять в стороне. И тоже вступили в «Инициативную группу МГУ», предложили свою помощь. Тогда они как раз организовывали сбор поручительств за Азата по всему Университету — мы вызвались провести его у нас на журфаке.

Преследование

Вообще, из инициативной группы не только мы собирали поручительства — было много ребят. Сборы проходили и в главном здании, и в других корпусах МГУ, и даже в других вузах. И ни у кого не возникало с этим проблем — максимум, администрация интересовалась, что происходит, но последствий для студентов не было.

Поэтому мы спокойно взялись за дело. Накануне раскидали анонс по учебным чатам, студенческим СМИ о том, что в общежитии на улице Шверника и на журфаке состоится сбор поручительств.

На следующий день в общежитии лестница на этаж, где должен был состояться сбор, была перекрыта. Это был первый тревожный звоночек. Сотрудницы столовой потом рассказали, что весь день проход был открыт, но ко времени, которое мы анонсировали, подошли охранники и сказали, что по техническим причинам нужно заблокировать вход.

Мы тем не менее не отступились — просто сели в столовой, сделали из листов А4 таблички «Сбор поручительств за Азата Мифтахова» и стали собирать подписи

Сидели тихо, никого не трогали, не агитировали, конечно, не выкрикивали никаких лозунгов. Люди сами подходили, подписывали, они и без разъяснений были в курсе, что происходит.

На второй день сбора подписей в общежитии к нам два раза подходил начальник столовой, угрожал вызвать охрану, полицию. Говорил, что мы занимаемся политической агитацией. Мы подумали, что его могут смущать наши таблички, убрали их, сидели просто тихо, решив: «Те, кто знает, что сейчас идет сбор поручительств, нас найдут». Но тем не менее к нам снова и снова подходили охранники, говорили, что мы нарушаем этический кодекс МГУ, устав общежития. Когда я спрашивала, какой конкретно пункт мы нарушаем, нам отвечали: «Погуглите сами». Но угрожали при этом составить на нас некий акт и отправить его на факультет для разбирательств.

А через два дня, в пятницу, случилось то, о чем мы уже неоднократно рассказывали в СМИ — из учебной части поступила информация, что нашей деятельностью заинтересовалась не только администрация, но некие органы за пределами университета. А на пересдачах, которые предстоят в скором времени, нас с Фаризой, скорее всего, будут «валить», и лучшее, что можно сделать сейчас — уйти в академический отпуск. Честно говоря, мы испугались.

Академический отпуск

К концу той недели мы были максимально напуганы и подавлены, причем хочу подчеркнуть — на наше эмоциональное состояние повлиял не только человек, который сказал про возможное отчисление. Тут все оказало воздействие — и эта охрана и перекрытая лестница, и угрозы со стороны администрации общежития, и разговоры на факультете. Сейчас нам пишут много ребят с других факультетов, из других вузов, и рассказывают про аналогичные ситуации. И я точно вижу: у нас в стране боятся того, что молодые люди политизируются. Это правда так, и в этом я убеждена.

Мы прекрасно видим всё, что происходит вокруг, видим, как людям дают реальные сроки за твиты, преследуют за репосты или за участие в мирных акциях

Зная и понимая все это, мы почувствовали себя в реальной опасности. За нами никто не стоит, у нас нет властных покровителей, которые могли бы вступиться. У нас даже друзей не так много. Поэтому очень важно понимать, в каком психологическом состоянии мы были к концу той недели.

Тогда же мы беседовали с одним из сотрудников учебной части и он порекомендовал мне и Фаризе уйти в академический отпуск. После этого разговора мы убедились — на комиссии нас планируют «валить» и это деморализовало окончательно. Какого-либо выхода не предвиделось: либо мы экстренно уходим в академ, либо должны быть готовыми к тому, что нас могут отчислить.

Но тут есть формальность. У нас обеих было по несколько «хвостов», а значит, уйти в академический отпуск по семейным обстоятельствам мы не могли. И нам пришлось в кратчайшие сроки добывать справки о состоянии здоровья. Теперь эти справки стали поводом для нового витка преследования — их вместе с другими документами отправили в юридический отдел Университета. Нас ждут не только пересдачи, но и комиссия по следам расследования юротдела, где будет решаться наша судьба.

Позиция университета

Мы не отрицаем — у нас обеих были «хвосты». Не буду скрывать, такие пересдачи были у меня почти каждую сессию — и я всегда их закрывала. Я не отличница, не иду на красный диплом, плюс все, наверное, понимают, что к четвертому курсу уже нет сильного волнения по поводу пересдач, ты просто ещё раз усиленно готовишься и все сдаешь. За четыре года обучения в МГУ у меня ни разу не было проблем ни с администрацией общежития, ни с администрацией факультета, ни серьёзных долгов по учебе. Я никогда не была на комиссии по отчислению.

Сейчас декан факультета журналистики Елена Вартанова подчёркивает: пока что наш статус не определен и непонятен, на данном этапе мы должны оперативно ликвидировать «хвосты». А что скажет юридический отдел по нашему делу со справками — неизвестно.

При этом на факультете нашу историю пытаются максимально упростить: девочки, мол, нахватали «хвостов», попытались нечестно уйти в академ, а когда их, якобы, разоблачили, стали говорить о политическом преследовании.

Наша ошибка в том, что доказательств обратного у нас почти нет — если бы мы с самого начала записывали все разговоры на диктофон, сейчас дело выглядело бы совсем иначе. Пока же администрация настаивает, что преследование — плод нашего воображения. При этом представители факультета сами неоднократно оговаривались, чтобы мы не записывали разговоры с ними.

На первом заседании комиссии по нашему делу, например, вели протокол. Когда в конце сказали, что его нужно подписать, я подошла и сказала: «Сначала я хочу всё прочитать». Мне разрешили это сделать, и даже внесли дополнения, которые я озвучила, а вот фотографировать текст запретили. Для того, чтобы получить сводку протокола, нужно было писать заявление в администрацию, ждать его одобрения. Я сделала это, и даже получила «добро», а потом получила сводку — два коротеньких формальных абзаца вместо нескольких листов А4, исписанных плотным почерком, которые я подписывала. И это только один из подобных эпизодов.

Настроения на журфаке

Я не устану благодарить всех студентов, которые пришли к нам на комиссию, которые пикетировали учебную часть и факультет. Это трогает до слёз, очень здорово, что у нас есть такие неравнодушные ребята. Причём, большинство из них даже не были нашими друзьями или знакомыми, они пришли из чувства солидарности, а не просто заступиться за подружек. Уверена, что и многие преподаватели тоже за нас.

Несмотря на позицию администрации, я очень уважаю ряд педагогов нашего факультета и уверена, что у них тоже могли быть подобные проблемы

Я считаю, что Университет — это в первую очередь институция, которая должна учитывать нужды студенчества и преподавательского состава, а не заботиться только об интересах администрации. И в этой связи было бы очень здорово, если бы на нашем факультете появился классный, боевой работающий студенческий совет.

Сейчас, увы, этого нет — на нашей с Фаризой комиссии студсовет присутствовал формально, был не на нашей стороне, не отстаивал наши интересы. Я не хочу их ругать — ребята выдвигают много хороших инициатив, отлично развивают культмассовый сектор, организуют вечеринки. Это здорово, это тоже важная часть студенческой жизни. Но когда дело касается серьёзных вещей, они оказываются совершенно беззубыми. При этом им есть с кого брать пример — на других факультетах МГУ работают очень классные студсоветы, которые борются за студентов, интересуются их правами, защищают от несправедливости. А то, что со мной и Фаризой сейчас поступают несправедливо, — очевидно.