Кажется, мы уже знаем семью писателя и нашего колумниста Маши Трауб как родных: дочь Сима занимается художественной гимнастикой, сын Вася — студент и независимая личность, муж Андрей, как и все мужья, активно работает. Но так было не всегда — Маша вспоминает события 11-летней давности, когда Андрей официально сидел в декрете с новорожденной дочерью. И делится с нами выводами.

Нынешнее лето для нашей семьи оказалось ностальгическим. Точно так же — в домашних заботах и хлопотах — прошло и лето 2009 года. Мы с мужем гуляли по ближайшему парку, часами сидели на лавочке в яблоневом саду и были счастливы. В мае 2009 года родилась наша младшая дочь Серафима. Я боялась уехать с малышкой даже на дачу, где до ближайшей аптеки или магазина нужно было ехать полчаса на машине. А до детской поликлиники — минут сорок. К тому же у меня была работа, которая требовала присутствия в городе.

Я точно помню, что с мужем мы ничего не обсуждали. Все сложилось само собой. И, как показало время, правильно. Если я панически боялась «упустить рабочий процесс», не представляла, как «сяду дома», то муж, напротив, переживал кризис на работе и собирался увольняться. Ему хотелось быть дома, читать, разбирать шкафы с рукописями и семейным архивом, а не решать двести пятьдесят рабочих вопросов в минуту. Он устал от коллег, ежедневного общения, офиса. Мне же требовалась бурная общественная жизнь.

— Давай я уйду в декрет вместо тебя, — пошутил как-то муж. Я была месяце на шестом.

— Ага, отличная идея, — ответила я, собираясь на рабочую встречу, — уже в эти джинсы не влезаю.

На седьмом месяце я ходила быстрым спортивным шагом по парку, потом ехала на встречи и вечером бежала на день рождения подруги. Сил хватало на все. Я успевала и готовить, и убирать, и делать со старшим сыном домашку.

Очень хорошо помню, как моя мама, скорбно поджав губы, спросила:

— Ты что, теперь год работать не будешь?

Она всегда боялась, что я стану домохозяйкой. Просто панический страх какой-то. Сейчас шутят, что «горе матери — сын-бариста», а моя мама считала личным горем дочь-домохозяйку.

— Не волнуйся, вместо меня Андрей в декрет уйдет, — отшутилась я.

Шутки кончились, когда секретарь моего мужа позвонила и поинтересовалась, торт с какой начинкой заказывать — три шоколада или крем-брюле? Какой больше понравится моему мужу?

Я честно ответила, что понятия не имею, пытаясь вспомнить, по какому поводу может быть торт. Беременность все же сказывалась на моей памяти. Секретарь сказала, что тогда они закажут три шоколада, и уточнила, буду ли я присутствовать на празднике. Тут мне совсем стало нехорошо, потому что работа не станет устраивать праздники по незначительному случаю.

— А праздник в связи с чем? — уточнила я у секретаря. — Простите, из-за беременности я сама себя не помню.

— Как? Андрей Владимирович подал заявление. Мы его провожаем в декретный отпуск. Решили ему праздник устроить. Это ведь такая редкость в наши дни. Он просто герой! Удивительный мужчина. Все девочки вам завидуют. Как вам повезло! — секретарь едва сдерживала слезы умиления.

«Девочки» устроили моему мужу настоящий праздник — с шариками, подарками для новорожденной, которая еще не родилась. Тортиком и цветами. Гуляли бурно, как ни один юбилей не отмечали.

— Нет, это нормально? Вообще-то это мне рожать, а не тебе, — хохотала я. Муж вел себя как молодая мать на позднем сроке беременности. Стал плаксивым и сентиментальным. Зудел, что я до сих пор не выбрала кроватку и ванночку. Требовал прогулочную коляску немедленно, потому что потом будет поздно. На следующий день беспокоился по поводу штор в спальне, которые требуют срочной замены. Чтобы свет не пробивался даже через маленькую щель. В роддом я сбежала за неделю до предполагаемых родов. Потому что хотела отдохнуть и не перетирать в сотый раз полки и полы: муж требовал стерильной чистоты в квартире.

— Мам, а можно с тобой? — попросился сын, которому на тот момент исполнилось восемь. — Папа меня из школы начал встречать, а я давно сам хожу. И читать умею. Только папа об этом забыл, кажется.

— Нет, малыш. Позаботься о папе, пока меня не будет, — попросила я.

— Вообще-то я собаку просил, если что. Или брата. Но точно не сестру, — буркнул сын.

В декретном отпуске я была две недели. Потом работала — из дома, иногда выезжая по делам.

Муж стал героем нашего парка. Молодые мамочки приводили его в пример своим мужьям

Бабушки, тети, няни, троюродные родственницы стали его поклонницами и образовали фан-клуб. Муж наконец нашел себя: он собирал толпу благодарных слушательниц, которым рассказывал, что читать младенцам, какие песни им петь на ночь, как укачивать, как купать и как переворачивать на животик. Он был в курсе всех развивающих игрушек, погремушек, сортеров и знал про прикорм больше, чем многие из собравшихся. То лето стало звездным периодом в его жизни. Он до сих пор помнит, на какой лавочке любил сидеть, какую книгу читал под яблоней, а какую — под сосной. Если бы он мог, то кормил бы грудью детей лет до трех и не перерезал бы пуповину лет до тридцати. Муж из тех, кто готов работать до пенсии. Причем до пенсии внуков.

Я занималась старшим сыном — уроки, тренировки. Успевала работать. Муж наслаждался материнством, то есть отцовством. Сын, получив маму в полное свое распоряжение, совершенно не ревновал к младшей сестре. Напротив, начал помогать отцу. Играл с сестрой, пытался укачивать, относился с нежностью.

Даже сейчас сын, которому уже девятнадцать, иногда очень смешно возмущается: «Мам, почему у тебя ребенок расстроен?» Младшая сестра для него стала не соперником в борьбе за любовь родителей, а ребенком, который требует заботы и внимания. Лишь ей он позволяет заходить в свою комнату когда вздумается. Валяться на его кровати. Лишь сестра может так его обнять, что сын тает, как поделка из пластилина, оставленная на подоконнике в детском саду.

Мой же декретный отпуск всегда начинался, когда детям исполнялось пять лет. И сын, и дочь вдруг осознавали, что у них есть мама. И я уходила в этот особый декрет. Занималась только детьми, их проблемами, готовила к школе, становилась такси-мамой. Отвезти, подождать, привезти. Развивалки, кружки, секции. Продолжала работать, но подстраивала график под расписание детей, под их нужды.

Мне действительно повезло с мужем. Он позволял мне активно работать в тот период, когда я этого очень хотела. Брал на себя все заботы о детях — от ночных кормлений до детских площадок. Он мог гулять по три часа и получал от этого удовольствие. Я же уже через час мечтала вернуться домой и сбегала от знакомых по песочнице. Но при этом муж не понимал, как возможно забрать у ребенка соску, отучить от памперса или научить его кататься на самокате. Горшки, бутылочки, велосипеды, плавание — с этим справлялась я.

Я в некотором смысле папа, а мой муж — мама. Он до сих пор не может уснуть, пока сын не вернется домой. Переживает до невралгии, если дочь уезжает на спортивные сборы. Напишет и мне, и детям двести сообщений во всех мессенджерах, чтобы мы, например, не забыли взять зонты. Я звоню и пишу лишь в экстренных случаях. И дети это прекрасно знают.

Наверное, в этом счастье. Не в договоренностях, не в распределении обязанностей. А в чувствах и потребностях. Мы с мужем их даже не обсуждали, как советуют психологи, а действовали интуитивно.

Если муж хочет уйти в декретный отпуск — это не подвиг. Если мама не хочет бросать любимую работу — это не преступление

Никто не знает, как надо и как лучше. Каждая семья уникальна. Нет общих рецептов и секретов воспитания. Папа в декрете или мама — неважно. Детям точно все равно, как распределяются родительские обязанности. Им важно, чтобы папа с мамой просто были. Рядом. Всегда.

Иллюстрация: Shutterstock / ju_bes