Мы всё время спрашивали у героев рубрики «Правила воспитания» о том, каково это — растить маленьких детей и подростков. На этот раз мы решили поговорить с телеведущим и путешественником Михаилом Кожуховым о том, что значит быть отцом уже взрослых детей — дочери Марии и сына Макара. Он рассказал «Мелу», о чём жалеет, оборачиваясь назад, и почему не стоит брать маленьких детей в путешествия.

1. У меня довольно низкая оценка собственных педагогических талантов. Когда сын был маленьким, я однажды обнаружил, что воспитываю его так, как воспитывали меня. Мы как-то пошли с ним в парк, и я спросил, хочет ли он мороженое. Он поднял на меня глаза и спросил: «Папа, а я хочу мороженое?» И тут я понял, что перегнул с дисциплиной и строгостью. И вообще отпустил вожжи. Теперь думаю, что и в первом, и во втором случае был неправ. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы записался на все мыслимые курсы по педагогике, где меня бы, может, научили уму-разуму. Я бы сделал всё правильно: не наказал бы дочку, закрыв её маленькую в тёмной комнате; не выбросил в помойное ведро игрушку, за которую они чуть не подрались. Ещё бы многое сделал не так, как сделал. Не знаю, работают ли педагогические теории, но если мне самому не хватило мозгов, почему бы не попробовать воспользоваться чужими?

2. Я всегда хотел, чтобы мои дети были лучше меня. Более состоявшимися, более успешными, более счастливыми — чтобы крутилось колесо цивилизации.

Хороший родитель — тот, кто мечтает о лучшем будущем для своих детей, и делает всё, чтобы оно реализовалось

Я прекрасно помню время, когда они родились — тогда я почувствовал одновременно и дикую радость, и ощущение огромной навалившейся на меня ответственности. Ведь роль папы как раз в том, чтобы показать сыну и дочери пример того, каким должен быть мужчина. Дать им урок ответственности, порядочности, рассказать о жизненных приоритетах и целях.

3. Я научил сына абсолютно бесполезным навыкам, которыми владею сам. С шести лет он ходит со мной в горы, в тайгу на спортивный сплав. Я научил его выживать в условиях дикой природы, разводить костёр в ливень, уметь читать струю горной реки, чтобы понимать, что и в какой момент будет происходить с судном на порогах. Скорее всего, ему это не понадобится в жизни, но мне кажется, что для самосознания мужчины всё это не так уж и бесполезно.

4. С сыном ты всегда завышаешь планку, а с дочерью — занижаешь. Мне кажется, большинство отцов мечтают о рождении мальчика главным образом потому, что мы не понимаем, как себя правильно вести с девочками. Я тоже боялся рождения дочери, потому что не знал, что с ней делать. С мальчиком понятно, в какие игры играть и какие игрушки покупать, а девочки — это же инопланетные существа!

Все эти страхи преследовали и меня, но потом обнаружилось, что эмоциональное счастье от общения с дочкой превосходит всё. К сыну ты требовательнее, ты хочешь, чтобы он был лучше тебя и планку поднимаешь непомерно высоко. С дочкой такие штуки не проходят, ты эту планку вынужден всё время, наоборот, занижать. Просто потому, что ты таешь от одного её взгляда.

5. Мой отец был более талантливым педагогом, чем я. Он сажал меня перед собой и на протяжении многих лет рассказывал одни и те же истории. Они должны были научить меня жизни и послужить примером, дать нравственные ориентиры в той или иной ситуации.

Истории про то, что нельзя бояться начальников, про дружбу и верность, про обязательства перед близкими. Про отношение к собственному делу. Я такого не делал, но, надеюсь, мои дети видят, как я отношусь к тому, чем занимаюсь. Может быть, хотя бы в этом я останусь для них примером.

6. Отец никогда не позволял мне вести себя так, как мои дети ведут себя по отношению ко мне. Это, наверное, ещё одно моё упущение. Так что ответа на вопрос, как добиться у детей авторитета, я не знаю… У меня есть товарищ, родившийся в Карабахе, который однажды признался, что его отец ни разу до него даже пальцем не дотронулся в детстве. Ни одного объятия, поцелуя — никаких проявлений нежности. Так вот его отец был для него богом и абсолютным авторитетом. Но я думаю, что это тоже особенность какой-то другой культурной традиции, не нашей.

7. Первое слово, которое сказал мой сын, было «солдат». А не «мама» или «папа». Всё потому, что мне хватило ума привезти 8-месячного сына в Кабул вместе с его мамой, когда я работал там военным корреспондентом. Сегодня я, конечно, не сделал бы этого, но тогда в таком поступке не было ничего удивительного. Вокруг нас ходили и другие женщины с колясками — из разных стран, разного возраста. Конечно, это было рискованно и сопровождалось множеством бытовых трудностей, но всё закончилось благополучно.

8. Не стоит тащить маленького ребёнка в сложное путешествие. Возможно, этот подход многим не понравится, но я насмотрелся на плачущих в самолётах малышей, которые никому не дают покоя. Потом они болтаются в рюкзаке на шее у мамы или папы, не получая никакого удовольствия и ничего не понимая.

Мне кажется, если нет каких-то экстренных обстоятельств, то нет и необходимости брать маленького человека туда, куда просится душа взрослого. Всему своё время. Когда он подрастёт, он сможет гораздо больше понять, воспринять и получить от этого путешествия.

9. Чем старше становятся дети, тем меньше ты им нужен. Реже звонки, реже встречи. У меня очень тёплые отношения с детьми. Может, ошибаюсь, но едва ли могу назвать их очень близкими. Да, мы часто видимся, но я, в общем-то, и сам эмоционально закрытый человек. Они получились такими же. Тем более, наша жизнь сложилась так, что я воскресный и телефонный папа.

Это всегда накладывало некоторый отпечаток на наши отношения: я стараюсь избегать конфликтов. Но случаются и острые ситуации. Иногда я резко высказываюсь, они воспринимают это очень эмоционально. На самом деле, никогда не знаешь, когда и как ты мог их задеть. Иногда спустя годы выясняется, что дети с обидой помнят какие-то моменты, когда тебе самому казалось, что ты был слишком «усипуси».

10. Момент взросления собственных детей не наступает никогда. Едва ли кто-нибудь способен воспринимать своих детей абсолютно взрослыми людьми. Но в какой-то момент приходит осознание: вот он, второй этап отрезания пуповины. Тогда ты должен наступить на горло собственным песням и страхам, перестать относиться к ним как к маленьким. Мне кажется, это полезно для всех.

С другой стороны, я точно знаю: мои дети не догадываются, что я до сих пор такой же невзрослый человек, как и они. Я вспоминаю эпизоды из жизни собственных родителей — и понимаю, что они тогда были младше, чем я сейчас. А мне они казались взрослыми и солидными. Теперь мои дети видят меня таким же солидным и взрослым, не догадываясь: я им так и не стал.