Учитель должен любить детей — это вроде бы прописная истина, тут и обсуждать нечего. Между тем не всё так просто. Одно дело — любить детей вообще, хотеть с ними работать. Совсем другое — требовать, чтобы учитель любил каждого конкретного ребёнка. Социолог, доцент НИУ «Высшая школа экономики» Любовь Борусяк объясняет, в чём разница между этими категориями, и рассказывает, откуда взялся миф об учительнице как о «второй матери».

На «Меле» выходила статья под названием «Любить детей не входит в мои профессиональные обязанности», которая привлекла внимание родителей — ей постоянно делятся в фейсбуке. Родители любят своих детей и, на первый взгляд, кажется логичным, что подобный запрос они предъявляют и учителям. При этом на деле под «любить» часто понимается «не травить» или «относиться уважительно».

Великий польский педагог Януш Корчак, когда только начал работать с детьми, был уверен, что должен любить каждого ребенка, что его это долг и профессиональная обязанность. Однако на практике очень быстро увидел, что многих детей любить никак не получается, и испытывал из-за этого огромное чувство вины. Нет, он не обижал их, не унижал, честно выполнял все, что должен был делать, но не любил. Потом он понял, что этого и не требуется. Нельзя полюбить насильно.

Представьте себе учителя, который работает в шести классах, в каждом из которых 25 учеников, то есть всего 150 человек. Можно любить каждого из них?

У детей есть родители, бабушки и дедушки, братья и сестры. Это семья, где люди любят друг друга, да и то не всегда это получается. Почему школа должна копировать семью, почему тут должны быть точно такие же отношения? Откуда такие ожидания?

А связаны они, прежде всего, с нашей историей. Советское государство стремилось проникнуть везде, войти в каждый социальный институт, даже такой интимный, как семья. Преимущественно для контроля и возможности влиять на эти институты. Школа — самый массовый институт, работающий с детьми, занимающийся их социализацией. Тоталитарное государство не могло его оставить без внимания. Начинается формирование мифа о том, что школа — это второй дом, а учительница — вторая мать, любящая, заботящаяся, воспитывающая, как и государство в целом. Мы видим таких «матерей» в фильмах («Сельская учительница»), они в трогательных песнях:

У этой учительницы ученики, конечно же, любимые, а она для них, конечно, мать, кто же еще:

И это не важно, что практики советской школы были совсем не такими трогательными, миф был создан. А на практике отношения часто были очень жесткими, а то и жестокими. Дисциплина превыше всего, есть два мнения: мое и неправильное.

В оттепель и более поздние советские годы этот миф перестал быть так четко выраженным. Например, в знаменитом фильме «Доживем до понедельника» главный герой не испытывал к своим девятиклассникам отеческой любви, не говоря уже о жестоком перестроечном фильме Эльдара Рязанова «Дорогая Елена Сергеевна». Тем не менее он продолжал существовать и дальше. В фильме о студентах-педагогах на практике «Вам и не снилось» (1980 год) героиня, пожилая учительница, наставляет своих студентов, что настоящий учитель всегда знает, где находятся его ученики. И это, заметим, относится ко внеурочному времени.

Как настоящая мать, учительница заботится и тревожится о своих ученикам круглосуточно. Это ли не настоящая материнская любовь?

Это ли не «правильная», то есть по-матерински любящая учительница?

В постсоветское время идея двух равноправных семей и двух матерей окончательно утратила правдоподобие. В школах существует такой жесткий пропускной режим, что родители учеников, как и выпускники («Для нас всегда открыта в школе дверь / Прощаться с ней, не надо торопиться» — фильм «Розыгрыш», 1976 год) зачастую не могут войти даже в ее вестибюль. Школьная дверь стала четко — и реально, и символически — разделять два мира: домашний, семейный и, скажем так, деловой («школа — это твоя работа»).

Многие родители уже не хотят, чтобы эти миры были едиными: «Мы сами хотим воспитывать своих детей, в школе пусть их учат». Это означает, что зоны ответственности семьи и государства для них разные, а потому должно быть разделение прав и обязанностей. Другие недовольны тем, что школа мало занимается воспитанием, то есть делегируют ей (государству) и эту зону ответственности. Среди первых есть те, кто не ждут от учителей любви к своему ребенку, им достаточно уважительных отношений, чтобы ребенку в школе было комфортно и он получал хорошие знания.

Некоторые вовсе не доверяют школе и учат детей дома. Но многим из этой группы и практически всем из второй мечтается о том, чтобы учителя именно любили их ребенка, были для них пусть не вторыми матерями, а любящими наставниками. Только так они представляют школу, где детям хорошо и спокойно. Здесь и остатки старого мифа, но больше другого — очень многие видят в школе психологически опасную для детей среду, среду агрессивную, как и в обществе в целом. Уважение к личности ребенка, к его потребностям не воспринимается как достаточное, поскольку ни один социальный институт не показывает нам, что это возможно. А потому только любовь учителя, то есть эмоционально окрашенное отношение к ребенку, кажется спасательным кругом от опасностей, притеснений и обид.