Официально среднее, а затем и высшее образование в нашей стране бесплатное и доступно всем. Но на деле дети, которые ходят в сельские школы, едва ли могут конкурировать с учениками престижных школ из крупных городов. 29 октября в рамках проекта «Другие люди?» вышел документальный фильм «Учитель для России» — про одноимённую программу и проблему образовательного неравенства. Разбираемся с ее истоками вместе с экспертами проекта.

Алёна Маркович, соосновательница программы «Учитель для России»:

Мне повезло родиться и вырасти в Петербурге, но я достаточно рано поняла, в каких разных условиях могут расти и развиваться дети и как сильно это может повлиять на их жизненный путь. С этим связана история моей семьи.

Мои мама и папа родились в очень разных семьях и получили очень разный жизненный опыт. Папа из такой типичной петербургской семьи: жил в прекрасном Петроградском районе, в окружении музеев, театров, библиотек. А моя мама родилась и выросла в деревне Бояничи в Беларуси; она жила в довольно бедной многодетной семье, была старшей из дочерей, поэтому ей надо было не только учиться, но и присматривать за своими братьями и сёстрами. Она очень хотела стать врачом — но чтобы этого добиться, ей пришлось проделать долгий и непростой путь. В университет она поступала трижды — и готовилась к экзаменам втайне от всей деревни. И с третьей попытки у неё это получилось. Так она переехала в Ленинград, встретила моего папу, а я родилась уже в совсем других условиях. Но, конечно, я никогда не думала о том, что это называется «образовательное неравенство». Тем не менее эта история всегда была со мной.

В России образовательное неравенство связано, во-первых, с бедностью населения. Сейчас в нашей стране живут около 33 миллионов детей — и 23% из них живут за чертой бедности. Если переводить это в цифры, то это порядка 7,5 миллиона детей.

Во-вторых, есть аспект так называемого пространственного неравенства. И Россия — один из мировых лидеров по разнице в уровнях развития между регионами.

Есть такое выражение: «Москва — не Россия», — и с точки зрения статистики это, в общем, правда

Экономически развитые регионы можно сравнить по уровню качества жизни с развитыми странами. А уровень жизни в бедных регионах (как, например, Ингушетия) сравним с уровнем жизни в Гондурасе. То есть мы с вами буквально живём в одной стране… Но на самом деле мы живём в разных странах.

Существует сравнительное исследование PISA — это замер академических результатов детей в возрасте 15 лет в разных странах мира. Детей тестируют не только по уровню знаний, но и по способности применять эти знания в неучебных ситуациях (в исследованиях PISA это называется грамотностью). Выделяют три вида грамотности: коммуникацию на родном языке, естествознание и математику. Согласно последним замерам, в России около трети детей не осваивают — даже минимально — необходимый уровень грамотности, по крайней мере по одному из направлений. Это каждый третий девятиклассник. И около 12% детей не осваивают элементарного уровня грамотности по всем направлениям. Это значит, что, когда ребёнок читает даже простой текст, он с трудом может понять смысл прочитанного.

Есть прямая корреляция между грамотностью детей и индексом социального благополучия семей, в которых дети растут. И здесь мы тоже видим, что в России по мере удаления от крупных городов ситуация становится всё хуже. Другой важный фактор, который влияет на результаты детей, — это уровень образования их родителей. Те родители, которые получили высшее образование, как правило, способны дать своим детям такую же возможность. И наоборот. Исследователи называют эту ситуацию «кругом бедности»: когда ребёнок из бедной семьи либо не выбирает получать хорошее образование, либо просто не может его получить. Далее и его дети могут оказаться в такой зоне риска.

Проблема усугубляется из-за того, что дети из бедных семей, как правило, попадают в школы, у которых недостаточно ресурсов

Часто эти школы показывают низкие результаты, но не потому, что там плохие учителя.

Перед школами изначально стоит очень сложная задача: им нужно компенсировать тот недостаток культурного капитала, внимания и поддержки, который дети недополучают в силу системных обстоятельств. Но у школ этого ресурса нет: им сложно привлечь учителей, обеспечить их качественное обучение, создать комфортную среду внутри и вокруг школы, дополнительные занятия и активности.

В бедных семьях родители зачастую работают очень много, но у них не хватает средств, чтобы заботиться о детях: они даже не всегда имеют возможность жить со своими детьми (если работают вахтовым способом в крупных городах). О возможности нанять репетитора, подтянуть ребёнка по предмету, отвести в кружок или секцию подчас даже не идёт речи. Потому в тех малых городах и сёлах, в которых работает программа «Учитель для России», школа может быть единственным местом, в котором возможны какие-либо перемены: доступ к знаниям, общению или культурному досугу.

Образовательное неравенство — это, безусловно, часть глобальной темы социального неравенства. Может быть, вы заметили, что этой темы у нас в публичной повестке как будто нет: про неё мало пишут или говорят, она практически табуирована.

Я даже сталкивалась с реакцией неприятия: мол, «ой, а мы точно все должны быть равными?»

Я связываю это с тем, что в нашем советском прошлом равенство было частью идеологии, но в итоге оказалось такой фикцией, что эта идея теперь отчасти похоронена в нашем обществе. Тем не менее мне кажется, что про это надо говорить — и говорить больше.

В России мы привыкли, что большие изменения всегда идут сверху. Воля сверху — это точно необходимое условие для изменений, но недостаточное.

Главное, что мы делаем в «Учителе для России», — мы привлекаем не просто желающих пойти в учителя, но будущих лидеров изменений на местах. Это люди, которые приходят в школы, видят проблемы — и вместе с проблемами видят возможности.

Очень радостно видеть, что сейчас эти люди приходят к нам в программу, чтобы воплотить свою мечту, и их не пугает необходимость переехать из большого города в деревню, радикально сменить свой образ жизни и посвятить два года работе с детьми. Есть и другие — люди, которые никогда не думали, что они могли бы работать в школе. Но они попробовали одно, попробовали другое — и поняли, что хотят работу со смыслом, хотят видеть каждый день результаты своего труда. Среди «учителей для России» появляется все больше людей зрелого возраста, у которых состоялась карьера в какой-нибудь другой сфере, у некоторых даже выросли дети. И вот они переосмысляют то, как они могли бы быть полезны в этой точке, и приходят к нам.

Анастасия Байчорова, выпускница программы Teach For America, директор по инклюзии и разнообразию в Teach For All

Я родилась в Минске — и переехала в США, когда поступила в университет. Как любой эмигрант, я верила, что если много работать и стараться не покладая рук, то всё непременно получится. Помню, как в общежитии я жила с девочкой из Нью-Йорка, которая мечтала стать врачом. Мы вместе брали уроки биологии. Но я отучилась в Минске в хорошей гимназии, и мне всё давалось легко (даже с моим очень плохим английским в то время). А моя соседка с трудом могла понять, о чём идёт речь на лекциях. Позже она призналась, что в её школе биологию сначала вёл физрук, затем — учитель рисования, и поэтому её предметные знания стремились к нулю.

Тогда я поняла, насколько разные возможности мы получаем с детства. Причём они не зависят ни от интересов ребёнка, ни от интеллектуальных способностей. Это разные стартовые точки, из которых мы отправляемся в мир. В этом и заключается образовательное неравенство (educational inequality): кому-то приходится работать в десять раз больше, чтобы добиться того же, чего другие достигли с лёгкостью.

Сейчас я работаю в организации Teach For All — это союз 56 организаций в 56 странах мира, которые работают над вопросом образовательного неравенства в своей стране. Причём в разных странах неравенство выглядит по-разному. Где-то оно заключается в базовом отсутствии школ и невозможности их посещать. А где-то уровень образования в центральных и региональных школах настолько разный, что даже после 11 лет за партой можно выйти без каких-либо знаний и навыков.

В Америке 17% детей живут за чертой бедности — почти каждый пятый ребёнок.

Здесь место рождения и достаток родителей напрямую определяют, как часто ты сможешь посещать врача, какое получишь образование и какую карьеру сможешь построить

Можно взять столицу США, Вашингтон: здесь 25% детей живут за чертой бедности, а доступ к качественному образованию сильно отличается в зависимости от классовой и расовой принадлежности. Если у тебя успешные богатые родители, то тебя ждёт хорошая школа и после неё ты пойдёшь учиться туда, куда захочешь. Но большинство детей ходят в государственные школы, которые буквально 10 лет назад давали дипломы только 50% своих выпускников. То есть ты ходишь в школу 12 лет, проводишь в ней по 8 часов в день — и в конце тебе говорят, что у тебя недостаточно «кре́дитов», недостаточно знаний, чтобы получить диплом. Как вы понимаете, работу без школьного диплома найти очень и очень трудно.

В Teach for America хотели изменить эту ситуацию — чтобы много новых учителей вошли в систему, с их новым видением ребёнка и его возможностей, и заново отстроили эти отношения на местах. Каждый год в программу приходили примерно 200 новых учителей, которые потом превращались в 200 лидеров и масштабировали изменения в своих школах. Два последних министра регионального образования (у нас они называются chancellors) — это выпускницы программы. И количество выданных дипломов с 50% выпускников выросло до 90%. Так и выглядит настоящее системное изменение. Но, как и в случае любых изменений, важно продолжать работу, чтобы закрепить результат.

Самое потрясающее в этой истории: это были те же дети, те же семьи, тот же уровень бедности. Никто не принёс в школы миллиард долларов и не сказал: «Сейчас мы всё решим компьютерами и деньгами». Но пришли новые учителя — и изменение стало возможным. Поэтому, мне кажется, нам важно помнить, что решение проблемы начинается с нас — с того, что делаем лично мы каждый день. И, конечно, с детей.

Кирилл Косолапов, режиссёр фильма «Учитель для России», автор документального цикла «Другие люди?»

Первым толчком к тому, чтобы снять фильм про проект «Учитель для России», стало моё знакомство с соосновательницей программы Алёной Маркович. Я представлял, как много детей в нашей стране имеют весьма туманные перспективы в жизни. И этот негативный жизненный сценарий проживается из поколения в поколение в силу географического и социального контекста. Меня зацепила идея программы как возможность реального решения этой проблемы. Повлиять на жизнь ребёнка в рамках семьи невозможно, но школа и школьные учителя во многом формируют жизненные пути своих учеников.

И тогда я понял, что другого варианта, собственно, и нет.

Я не знаю, как ещё можно изменить эту ситуацию неравенства, кроме как через школу

В этом смысле идея программы «Учитель для России» кажется мне нужной и осмысленной. И про неё хочется рассказывать больше. Не снять фильм про программу в рамках проекта «Другие люди?» казалось просто невозможным. Мы проехали пять областей — и за время съёмок моё восприятие сильно поменялось.

Для меня сейчас очень актуальны вопросы о школе и о том, как ребёнок чувствует себя в школьных стенах. Позиция программы на этот счёт мне близка: «Школа для ребёнка, а не ребёнок для школы». Вокруг программы немало экспертов, которые помогают приблизить эту реальность — например, директор школы «Апельсин» Дима Зицер, от разговора с которым я остался в полном восторге. Тогда я понял, что суть программы не в том, чтобы просто привести учителя туда, где он нужен. Суть в качественной подготовке педагогов, в том, какие учителя приходят в эти школы и что они предлагают своим ученикам. Это безопасные и поддерживающие взрослые, которые дают детям несравненный образовательный опыт.

«Учитель для России» даже не про уроки как таковые, но про ощущение ребёнком своей значимости, своих безграничных возможностей

Я увидел заботливое отношение к участникам — причём оно основано не просто на доброте, но на глубоком понимании того, как важно для человека находиться в ресурсном состоянии, особенно в школе. Только находясь в балансе, только понимая смысл своей работы, человек сможет принести пользу и быть счастливым. Было бы неплохо перенести эту модель на многие другие институции в нашей стране. Так то, что изначально в моём представлении было классной волонтёрской инициативой, развернулось как очень продуманный и осмысленный проект.

Наличие большого количества несправедливости в нашей стране по-разному влияет на людей. Кто-то злится, кто-то привыкает, кто-то уходит в тоску. А кто-то не может продолжать жить как раньше. Эти люди не готовы проходить мимо несправедливости и ничего с этим не делать. Единственное, что такие люди могут, — начать это менять. И только такая проактивная реакция будет сообразна их природе. Об этом и рассказывает проект «Другие люди?» — через фильмы о разных проектах и инициативах, которые последовательно делают реальность вокруг нас лучше.