Журналист, ведущий культовых «Акул пера» и постоянный автор музыкальных историй в «МК» Илья Легостаев для «Мела» согласился сорвать покровы с личной жизни. Теперь мы не просто в курсе, что у него две дочери (Даше 17 лет, а Полине — 8), мы еще знаем, что Илья думает о роли отца в современном мире. И почему его не напрягает система координат «ранец — сменка — шапка», но бесит домашка.

«Нормальная она женщина, эта училка? Я и сам в школе домашку никогда не делал, с какого перепугу я сейчас буду с ребенком уроки учить!» — негодовал коллега, столкнувшийся с обратной стороной статуса отца первоклашки. Парня, конечно, можно понять, потому что даже в XXI веке уроки точно не мужская тема. В отличие от всего остального.

Весьма разгильдяйский рабочий график позволяет мне проявлять себя тем, кого иногда называют прилежным отцом. Ну, в смысле я могу отвести дочь в школу, а потом забрать ее после обеда. Со старшей дочерью происходило примерно так же, а с учетом того, что у наших детей разница в десять лет, я вполне могу быть экспертом широкого профиля на тему «роль отца в жизни детей школьного возраста».

Роль эта не главная, но и не эпизодическая. И десять лет назад, и сейчас в школьных дворах регулярно появляются папаши, которые явно не пугаются толпы детей начального школьного возраста и весьма уверенно себя чувствуют в такой непростой системе координат, как «ранец — сменка — шапка». Сами отцы, возможно, немного изменились. Среди них все меньше мужчин с очень серьезными лицами, офицерскими осанками и командными голосами.

В свою очередь и мамы сегодня все реже напоминают трепетных наседок. Можно вообще сказать, что папы и мамы сейчас стали чем-то вроде единого целого. Они в примерно одинаковых пуховиках и кроссовках, увлечены своими смартфонами и даже ворчат на вечно задерживающихся после уроков детей в схожей тональности. И сейчас, конечно, чаще, чем десять лет назад, встречаются жутко деловые мамы, которые, поцеловав ребенка, несутся к брошенной машине, и очень расслабленные папы на самокатах, явно намеревающиеся отсыпаться после того, как отведут сына или дочь в школу.

А еще современные отцы — люди осведомленные. По крайней мере, в моем окружении. Почти все они знают, где находится районная детская поликлиника и даже ее ближайший филиал. Лично я тоже могу без проблем при необходимости нанести туда визит, особенно если жена обеспечит мне запись на прием.

Детские праздники даются мне сложнее. Но это моя проблема, а вот многие приятели таких вечеринок не боятся и даже знают, как их устроить

Нет никаких сомнений в том, что папы сегодня вообще перестали быть угрюмыми типами, как их отцы в советские времена. Сейчас нет очень мужских и очень женских забот, если речь идет о детях.

И дело здесь не в какой-то гендерной революции. Просто жители мегаполиса выбирают то, что им удобно. А поликлиники стали удобнее, детский шопинг, может, и вызывает мужское раздражение, но все же проходит в весьма комфортных условиях. Даже рядом с местами детского праздничного отрыва обычно есть укромные уголочки, где взрослые могут пропустить по бокальчику и как-то успокоиться. В такой ситуации и феминизм, и маскулинность превратились из миссии в подобие мобильного приложения, которым можно воспользоваться по необходимости.

Однако вернемся на школьный двор. Как бы ни был привлекателен современный домострой, основанный на высоких технологиях и равноправии, он все же является ширмой для настоящего восприятия школы большинством российских мужчин. А воспринимаем мы этот школьный мир как минимум с подозрением, для чего у нас есть серьезные основания.

Все, конечно же, началось, когда мы сами были первоклашками

Тогда в нашей советской школе дети быстро начинали понимать, что к мальчикам и девочкам учителя относятся по-разному. А по-другому и быть не могло. Гигантское количество советских детей растили матери-одиночки, которых, в свою очередь, тоже вырастили матери-одиночки. Именно поэтому в девочках видели (и, возможно до сих пор видят) ответственность и серьезное отношение к делу. А мальчики как бы по умолчанию избалованные, зацелованные матерями, ни к чему не приспособленные создания, которые к тому же жуткие лентяи (очень часто все перечисленное — истинная правда).

Неудивительно, что девочкам первые учителя (большинство из которых — женщины) могут казаться прекрасными людьми и удивительными педагогами. А мы, парни, часто запоминаем их как навязчивых теток с противными голосами. И даже спустя годы, когда отправляем своих детей в школу, к учителям относимся скорее с подозрением. В этом и заключается наш мужской бунт против системы. Сами того не осознавая, мы помним, как выводили чертовы буквы, учили дурацкие стишки и разбирали слова на никому не нужные корни и суффиксы под пристальным вниманием тех самых женщин с командными интонациями.

Помним и храним уверенность в том, что школа — это мучение для ребенка

Именно подобная уверенность и формирует правила, которых многие мужчины, включая меня, стараются придерживаться. Мы можем помочь всем чем угодно, но ничего не хотим слышать про семейные поделки. Потому что это отстой! Мы готовы ходить на родительские собрания, но не включайте нас в родительские чаты. Потому что это вынос мозга! Мы готовы проверить домашнее задание, но не пугайте нас двойками. Потому что мы уже пуганые и знаем, что оценки ничего не значат!

Вот я, забирая дочь из школы, не интересуюсь ее оценками. Мне гораздо интереснее, что она ела на обед, чтобы потом приготовить дома противоядие. И это будет поважнее каких-то суффиксов.

Иллюстрация: Shutterstock / GoodStudio