Главной функцией детских домов должно стать возвращение ребёнка в семью. Елена Альшанская, президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», рассказала, какие проблемы есть в сфере работы с детьми-сиротами и как их можно решить.

Детские дома не должны быть «комбинатами по ретравмированию детей», считает Альшанская. Они должны стать временными кризисными центрами, которые помогают семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Об этом президент благотворительного фонда рассказала в интервью изданию «Православие и мир».

Сейчас в России проводится реформа детских домов, но изменения происходят медленно. «Нельзя сразу изменить людей, их поведение и отношение к детям. Изменилось пока только законодательство, поставив план — куда должен двигаться детский дом. Он должен работать на задачу скорейшего возвращения ребенка в родную семью или устройства в приемную, — рассказывает Альшанская. — Должны быть малокомплектные группы, постоянный личный взрослый-воспитатель и индивидуальное отношение к воспитанникам. Но оттого, что изменился документ, все руководители и сотрудники детских домов на следующий день не проснулись с новым сердцем».

Большинство воспитанников детских домов нуждаются в реабилитации: в это заведение ребёнок обычно попадает в очень тяжёлом психологическом состоянии. «Их помещают в одно здание, в один коллектив и заставляют плясать, ходить строем, есть и учить математику. А ведь каждый из них нуждается в реабилитации, в покое, в том, чтобы кто-то часами держал его за руку, рассказывал, что всё будет хорошо», — говорит Альшанская.

Возвращение в кровную семью для ребёнка лучше всего, кроме тех случаев, когда он подвергается насилию и жестокости. Многие семьи можно восстановить, если родители окажутся готовы менять подход к воспитанию и работать над улучшением условий жизни. По словам Альшанской, «плохие» родители часто бывают просто некомпетентными: они не знают, как справиться с ребёнком, как его воспитывать. Может быть, их самих били в детстве, и они просто не видят в этом ничего необычного. «Часто бывает, что родитель слабо понимает потребности ребенка. Это бывает, когда родитель сам из неблагополучной семьи, или выпускник интерната — и не понимает элементарного. Например, не видит, что ребенок голоден». Такие проблемы, считает Альшанская, можно решить поддержкой семьи и семейного воспитания.

В фонде помощи детям-сиротам проводится работа с семьями, которые хотят вернуть своего ребёнка. И в 90% случаев это удаётся. Гораздо труднее работать с родителями, которые считают, что ребёнку будет лучше в детском доме. «Когда родитель оказывается в трудной жизненной ситуации, и ему предлагают отдать ребенка в детский дом, он часто принимает это как норму. „Я не справляюсь, ну а там моего ребенка одевают, кормят, еще и квартиру потом дадут, это лучшая судьба для моего ребенка“».

В детдомах немало так называемых «социальных сирот» — детей, у которых есть живые родственники. «Бывает — это благополучные, полноценные люди, живущие рядом с нами. У них дома, машины, свои дети… Они каждый год наряжают елку, празднуют… они как-то живут, не думая о том, что в этот момент где-то в детском учреждении, в комнате на 8 человек, с кроватью и тумбочкой живет маленький человек, их внук, племянник, родной человек», — рассказывает Альшанская. По её словам, в фонд регулярно поступают просьбы устроить сына от первого брака, племянника или внука «в хороший детский дом». «Такая вот чудесная услуга — „отдай ребенка государству“».

«Жизнь в интернате — это такая услуга в стационарной форме, которую государство предоставляет родителям. <…> Вместо странной услуги под лозунгом „Размести своего ребенка в детском доме и забудь о нем“ надо развивать услуги по присмотру, по дневному пребыванию, по инклюзии, помогая родителям самим воспитывать своих детей».

В то же время в семьях, где ребёнка любят, его могут отобрать из-за внешнего неблагополучия семьи. «Это проблема чрезмерного вмешательства государства в семью, проблема изъятий без достаточных на то оснований», — считает Альшанская. По её словам, визит органов опеки часто оказывается трагедией для семьи, потому что сотрудники более компетентны в юридических вопросах, чем в семейных отношениях, и принимают «поверхностные» решения. «Наиболее злостным нарушителем становятся те родители, у которых беспорядок в квартире, бедность, употребление алкоголя — очевидные внешние причины. А ведь семьи, где совершается насилие, могут внешне выглядеть вполне приличными и обеспеченными. В квартире может быть идеальный порядок — ровно по той причине, кстати, что там все ходят по струнке, а за упавшую соринку тебе отобьют пальцы».

Альшанская рассказывает о случае, когда бабушке не давали забрать своих внуков из детдома, потому что она мало зарабатывала и жила в доме с туалетом на улице. «Из-за таких бытовых проблем детей лишили семьи — вместо того чтобы улучшить бытовые условия этой семьи и оставить там детей».

«Если мы можем провести чемпионат мира по футболу, неужели мы не можем найти деньги, чтобы помочь семье? — спрашивает она. — Мы проводим форумы по роботизации и инновациям, и понятно, что прогресс не стоит на месте, но при этом у нас семьи живут с туалетами на улицах».

Чтобы ускорить изменения в системе поддержки семьи и в сфере детства в целом, нужна совместная работа организаций, связанных с институтом семьи, и детского омбудсмена, считает Альшанская. «Надо опираться на общественные институты и общественные организации на местах. Активнее их подключать к работе. Общественные организации, которые плотно занимаются проблемами детей, семьи, должны быть глазами, ушами, руками уполномоченного по правам ребенка».

Говоря о фигуре детского омбудсмена, она отметила, что это «имиджевая» должность: обладая небольшой реальной властью, человек на этом посту должен иметь общественный вес. «Павел Астахов, кстати, неплохо работал как раз по конкретным случаям и помогал их разрешить. При всём нынешнем ажиотаже вокруг его личности нужно понимать, что уполномоченный — это не министр. Многие вещи Астахову удавалось продвигать за счет своей известности в том числе. Так что, кстати, не факт, что человеку, пришедшему на его место, будет просто. Может же оказаться, что нового уполномоченного не будут слушать на уровне регионов, потому что ему не хватит „звездности“, а реальных полномочий у самой должности не так уж и много».

Одной из задач нового уполномоченного по правам ребёнка в России, по словам Альшанской, станет реорганизация детских домов, чтобы в них дети получали достойное образование, лечение и поддержку в обретении семьи.

Об отставке детского омбудсмена стало известно 30 июня. Своё намерение покинуть пост Астахов подтвердил 2 июля. Одной из причин СМИ называют петицию с требованием о его отставке, которая набрала более 150 тысяч подписей. Авторы петиции были возмущены тем, как омбудсмен взаимодействовал с детьми, пострадавшими в трагедии на Сямозере в Карелии. «Ну что, как поплавали?», — спросил тогда Астахов.

Среди возможных преемников Астахова на посту детского омбудсмена в Кремле рассматривали главу Союза добровольцев России Яну Лантратову, «доктора Лизу» Елизавету Глинку и общественного деятеля Елену Тополеву-Солдунову.