«Непрофессионалу кажется, что есть волшебный психолог, который выберет хороших, а плохих отсеет»
«Непрофессионалу кажется, что есть волшебный психолог, который выберет хороших, а плохих отсеет»
Вчера Ольга Васильева заявила, что министерство просвещения планирует ужесточить процедуру усыновления детей в России. В частности, министр предложила ограничить число детей в семье с восьми до трёх, включая собственных детей усыновителя (исключение — усыновление братьев и сестёр). Законопроект разработали после того, как стало известно о случаях жестокого обращения с детьми в приёмных семьях, в том числе убийствах. Но инициатива вызвала вопросы у экспертов и приёмных родителей.
Адвокат Антон Жаров выступил против законопроекта (его текст он опубликовал у себя на сайте). По его мнению, он не исправит ситуацию с насилием, но приведёт к тому, что детей станут усыновлять реже. Многих может отпугнуть предлагаемый министерством психологический тест, на основе которого планируется отбирать кандидатов на усыновление.
«Этот законопроект — хорошая иллюстрация того, как решение проблемы видят непрофессионалы. Нельзя сказать заранее ни с помощью психолога, ни с помощью кого угодно, будет человек хорошим отцом или матерью. Нельзя сказать заранее, потому что есть как минимум три момента. Во-первых, вы не знаете, какой будет ребёнок, которого передадут в семью. Во-вторых, нет никаких точных методов оценки. Задав определённое количество вопросов, нельзя выяснить, что человек не годится на роль приёмного родителя. В-третьих, человек всё же меняется. Вот вы сегодня его померили, и он такой. А завтра он прочитал статью какую-нибудь, и стал другой. Мы никогда заранее не можем сказать, человек хороший будет или плохой. Но непрофессионалу кажется, что есть какой-то волшебный психолог, который прискачет на розовом пони с радужным единорогом. И он как-нибудь выберет хороших, а плохих отсеет.
Кончится всё тем, что дети будут оставаться в детских домах. Потому что ситуация постоянного контроля со стороны психологов нормального человека не устроит. Да и сами психологи тут подставляются. Если решение принимает сотрудник опеки, то он может руководствоваться какими-то правилами. А психолог не может быть формально прав, потому что психология — наука неточная. И вот он даёт заключение, ребёнка в семью отдали. А потом со смотрителем случилось что-нибудь. И что будет с психологом? К нему придёт прокуратура и скажет, что он принял это решение и должен за него отвечать. Много ли найдётся психологов, которые будут писать положительные заключения? Поэтому резко упадёт количество усыновлений».
Антон Жаров, адвокат
С Жаровым согласна и президент благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям — сиротам» Елена Альшанская. В своём посте на фейсбуке она написала, что дополнительный тест, критерии которого пока непонятны, не изменит систему, которая сейчас работает плохо. По её мнению, в России нужно выстроить нормальную работу социальной защиты. Принимающие семьи стоит готовить дифференцированно, и подбирать родителей для ребёнка, а не наоборот. Кандидатам нужно рассказывать подробности истории жизни ребёнка, о сложностях и потребностях, которые могут у него возникнуть: «Совместно со специалистами семья должна оценить свои ресурсы в отношении этого конкретного ребёнка, вместе принять решение».
И, конечно, для всего этого должны эти специалисты появиться. Профессионально подготовленные. Обладающие базовыми методиками работы. Понимающие про детско-родительские отношения, привязанность. Обладающие в том числе, чёткой ценностной ориентацией — на ребёнка и его потребность в проживании в семье, в постоянстве и безопасности (которая при этом не может стать формальной основой для принятия решений).
Как вам кажется, это всё может тест заменить?
Елена Альшанская, президент благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям — сиротам»
Психолог Елена Савчук считает, что тестирование действительно будет помогать находить возможные девиации у кандидатов в приёмные родители. Но нужно, чтобы были прописаны чёткие критерии того, как это будет организовано на практике.
«Я предполагаю, что в тесте будет мотивационный компонент. Также будут выявлять какие-то индивидуальные психологические особенности будущих приёмных родителей. Важно понимать, зачем им ребёнок, что это за люди и не опасно ли им ребёнка отдавать.
Будут тестировать других членов семьи. Это правда важно. Когда в семье появляется новый человек, семья переживает кризис. Идёт перестройка отношений, которая касается всех. Люди, когда берут ребёнка, не всегда оказываются готовы к тому, что дальше будет с их семьёй. Из-за этого происходит очень много отказов от приёмных детей.
При помощи тестирования можно выявить признаки отклонения от нормы в поведении у потенциальных приёмных родителей. Если исследование будет дополнено беседой, то можно выявить и мотивационные проблемы. Например, некоторые подсознательно хотят заместить своего умершего ребёнка. Это окажется потом травмой для приёмного сына или дочери.
Да, многих потенциальных усыновителей этот законопроект может отпугнуть. Но на самом деле сейчас для усыновителей тесты уже проводят. Есть школы приёмных родителей. Изменится то, что исследовать будут и других членов семьи. Главное, чтобы были чёткие критерии даны психологам, список методик с правилами, какие показатели считать адекватными, а какие нет».
Елена Савчук, психолог
У Светланы Строгановой есть сын Стёпа и старшая дочь Саша, у которой уже своя семья. Ещё она сейчас воспитывает четырёх приёмных детей — Олю, Соню, Назара и Полину.
Светлана не смогла бы взять к себе в семью этих детей, если бы ограничение действовало уже сейчас. При этом у её приёмного сына Назара и дочери Оли сложные диагнозы, и они, скорее всего, остались бы в детдоме навсегда.
«Согласно поправкам, количество детей у приёмного родителя, включая кровных детей, не может превышать трёх человек. То есть, если у меня есть своих двое детей, то я смогу взять только одного. Если трое — то уже всё, мне дорога к приёмному родительству закрыта.
Давайте я объясню, что это будет означать в практическом плане. На фотографии мои дети. Я зачеркнула тех из них, кто остался бы в детском доме (скорее всего, навсегда), будь такой закон принят несколько лет назад. Почему?
Назар взят из дома ребёнка для детей с нарушениями центральной нервной системы и поражением мозга. Перинатальная энцефалопатия, задержка психического развития, задержка двигательного развития, контакт по гепатиту С, мама-наркоманка, отсутствие полного юридического статуса, предстоящие длительные судебные процессы.
Оле почти 5 лет, ребёнок не ходит, не говорит, диагнозы — ДЦП, гидроцефалия, врождённый порок сердца, умственная отсталость, косоглазие… да в принципе, уже хватит, хотя там ещё можно покопаться в карте.
Полина — 14 лет, подросток, дважды возвратная, региональная, мама алкоголик, папа алкоголик и наркоман.
Ведь понятно, что за ними и так очередь не стоит, да? А если уменьшить количество приёмных родителей в несколько раз, то шансов у этих детей попасть в семьи практически не было бы.
Светлана Строганова, приёмная мама
Сейчас в банке данных детей-сирот находится 48 тысяч анкет. Около 50 тысяч человек ежегодно лишают родительских прав. И часто приёмные родители часто рисуют себе красивую картинку: вот они взяли ребёнка, одели, накормили и стали жить вместе долго и счастливо. Но характер ребёнка и сложную историю детства невозможно «переписать» заново, поэтому некоторых возвращают в детский дом. Нина Куликова рассказывала в материале на «Меле», к чему нужно готовиться, усыновляя ребёнка, чтобы не предать его снова.