Первая учительница ассоциируется с добром и первыми школьными знаниями, но в действительности всё может оказаться по-другому. Наш блогер, мама Елена Бережная, столкнулась с ситуацией, когда первая учительница буквально выживала детей из класса. Мы верим, что таких учителей — меньшинство.

В конце августа нас встретила пожилая щеголевато одетая дама с колючим взглядом. Никого из учителей я на тот момент не знала, так что выбрать возможности не было. Всё, что мне удалось о ней выяснить: она в этой школе человек новый и вернулась к профессии после длительного перерыва.

В том, что за время своего многолетнего педагогического простоя наша учительница успела порядком оторваться от жизни, мы убедились сразу. Уже в первых числах сентября с её стороны начались придирки почти ко всем родителям. Дети, вчерашние детсадовцы, по мнению учителя, «рассеянные, медленно переодеваются, на уроках вертятся, не вовремя открывают учебники».

А что, бывают какие-то другие первоклашки? Такое впечатление, что она нормальных живых детей никогда в жизни не видела, а ожидала встретить каких-то роботов, по первому требованию беспрекословно выполняющих её команды и не имеющих никаких своих потребностей и особенностей.

«Работайте с детьми! Так же нельзя! Они же ученики!» — всё это вываливалось открыто, с претензиями, с фамилиями, публичным пристыживанием перед всем классом. Когда растерянные родители приходили к школьному крыльцу забирать первоклашек, узнавали, кто сегодня как опозорился, что на себя пролил, что порвал, обо что споткнулся и из-за чего ревел.

Если кто-то забывал тетрадь, учительница тут же заваливала родителей сообщениями в вотсапе: «Где ваша тетрадь?!» Как будто человек должен бросить работу и мгновенно решать эту проблему вселенского масштаба.

На одном из собраний она намекнула, что будет «избавляться от слабых детей». В приватных беседах с родителями, у которых были к ней вопросы, открыто предупреждала: «Если вы испортите отношения с учителем, имейте в виду, что на детях это тоже отразится». После ответных родительских претензий она вообще удалилась из вотсапа со словами: «Домашнее задание я вам больше писать не буду, узнавайте как хотите. Не мои проблемы».

Она меняла номер несколько раз за год после каждого микроконфликта с кем-то из родителей, и в итоге его знали только двое из родкомитета, им было строго-настрого запрещено сообщать его кому-то ещё. Под конец года вообще невозможно было выяснить, в школе ли дети, есть ли изменения в расписании и когда именно детей встречать: учитель просто не выходила на связь.

Ребёнок при этом про школу ничего не рассказывал и был явно подавлен. «Не помню», «не знаю» — вот все ответы на мои расспросы

Всё, что мне с трудом удалось узнать об обстановке в классе: детям не разрешали заглядывать в тетрадь к соседу по парте, иначе двойка (хотя оценки запрещены!); не успел открыть вовремя учебник — два; сидел и играл с ручкой или ластиком — то же самое. На переменах не бегать. По сторонам не смотреть.

В итоге в состоянии хронического стресса ребёнок ничего не усваивал и никак не мог понять, чего от него хотят, а мне нужно было всё заново проходить с ним дома. Никаких похвал ни за что он за весь год не получил. Мотивация на нуле: если у него что-то получалось хорошо, это оставалось без внимания. Если были ошибки, их непременно отмечали замечаниями «ужас!», «плохо!», «не старался!». И таких примерно треть класса.

Эта учительница явно ожидала, что ей достанется класс одарённых детей, которые уже всё умеют. А этих ещё, оказывается, надо всему учить! Так и говорила: «Тетради со своими каракулями можете мне даже не сдавать, не хочу этого видеть, пока не научитесь писать нормально». Вызывала меня к себе трижды за год, каждый раз оказывалось, что у моего ребёнка «ужасный почерк», он «мало что успевает сделать в классе» и «хуже него только ещё один мальчик, но он много пропускал по болезни, в отличие от вашего». Как ни приду, трясёт передо мной тетрадями отличников и недоумённо вопрошает, почему мой так не пишет.«Знаете, — говорю, — вот вы были на больничном целый месяц, и с другим учителем он всё успевал, и его хвалили. И дома с домашним заданием у него проблем нет».

«Ах так! — задохнулась она. — То есть я плохой учитель? Мне всё равно, что он там у вас успевал с другим учителем и дома, мне нужно, чтобы он выдавал результат у меня в школе. Я уверена, что проблема в нём. Вот он у вас сидит на уроке и ворон считает. Я что, должна прерывать образовательный процесс, чтобы удерживать его внимание?! (А что, разве это не входит в обязанности учителя? — Прим. авт.) А как плачет! Он ведь у вас плачет, если куртку или шапку в гардеробе найти не может! Другие не плачут, а молча утирают слёзы. Отказывается считать клетки! Мне кажется, вы всё-таки не всех врачей прошли. Он у вас точно без отклонений?»

Я сказала, что моё педагогическое и психологическое образование вполне позволяет мне оценить ситуацию адекватно, и у неё от досады аж лицо вытянулось. Весь этот цирк с её якобы экспертным мнением по поводу психических особенностей ребёнка явно был рассчитан на родителей «попроще». Но она в итоге всё равно от своей версии не отказалась и заявила: «Принесите справку от психиатра, чтобы потом не было к учителю претензий, что ребёнка ничему не научили».

Может сложиться впечатление, что это была перепалка, но ничего подобного! Всё это мне говорилось с озабоченным и сочувствующим видом человека, которому якобы не всё равно.

Что программа вроде бы простая, но впихнуть в детей нужно много, а времени на это отводится мало, и «такой» ребёнок не сможет учиться во втором классе. Какой «такой»? Меня с улыбочкой пытались убедить, что у меня ребёнок-дебил, а я просто не замечаю этого. И врачи не заметили, и все остальные педагоги тоже, очевидно, идиоты, одна она такая проницательная и сейчас откроет мне глаза на мою нелёгкую жизнь.

Меня не просто пытались потихоньку выдавить из класса. Для меня разыграли целый моноспектакль

Это было в апреле. До лета оставалось дотянуть чуть больше месяца. Естественно, оставлять ребёнка в этом классе я больше не собиралась. Мы были уже восьмые или девятые, кто оттуда за год перевёлся. Просто остальные сориентировались пораньше. Учительница действительно методично выдавливала ненужных и перетасовывала оставшихся, создавая такие условия, что люди сами переводили детей от греха подальше.

В начале мая, после очередной жалобы родителей на учительницу, она в который раз продемонстрировала свою незаменимость и истерично попыталась уволиться, не дождавшись последнего звонка. Её от этого отговорила кучка родителей-энтузиастов, которые считали, что смена учителя — худшее, что может с детьми произойти. Но в начале второго класса она всё равно уволилась: не выдержала работы с живыми людьми. Так что родительские усилия по её удержанию были напрасными.

А мы с ребёнком за лето заново прошли дома весь курс этого несчастного первого класса и во второй перевелись уже к другому учителю, тоже наугад. В итоге попали туда, где даже хвалят и называют детей по именам, умеют шутить, тактично общаются с родителями по рабочим вопросам и пресекают провокации. Ребёнок с удовольствием делится впечатлениями об учёбе и первую четверть закончил без троек.

Вот так и бывает: у одного учителя ребёнок — дурачок без справки, а у другого — отзывчивый и исполнительный хорошист. Полезно иногда столкнуться с чем-то совсем нездоровым, чтобы воспринимать нормальные вещи как настоящий подарок.