«Когда меня бьют, мне ненавистью всю память занимает и я не могу учиться»
«Когда меня бьют, мне ненавистью всю память занимает и я не могу учиться»
Мы оказались в учительской один на один, потому что меня наняли родители Вадика и других его одноклассников. Я снимаю фильмы для школьников к окончанию четвёртого класса и беру интервью у каждого ребёнка. Схема отлажена: 10-15 минут разговора — любимый предмет, любимые друзья, любимый учитель — и вот можно освобождать место перед камерой для следующего. Но Вадик меняет всё.
«Мне мама говорила, что я хорошо убирался в комнате раньше. Прямо идеально. Блестела комната от света. А теперь она сказала, что со мной что-то стало не так. Вчера у нас был конфликт из-за того, что у меня плохие отметки. Она сказала, что все разговоры, когда она мне объясняет темы школьные, чтобы я мог сделать домашнее задание, всё это выходит зря. И живёт она моей жизнью, чтобы я хорошо мог учиться. Хоть как-нибудь. Она мне сказала: „Я трачу на тебя усилия зря. Вот представь, что я тебе на Новый год подарка не подарю. Тебе будет грустно? Вот у меня такое же настроение, когда ты не понимаешь тем урока“. А потом мы сели на диван и стали делать задания в тетрадках. Вот так было».
Вадик — красивый мальчик. С яркими чертами лица, густыми бровями и стильной стрижкой. Он поднимает на меня глаза только, когда слушает вопрос. Остальное время сосредоточенно смотрит в пол перед собой.
«Мне не очень нравится ходить в школу. Потому что у меня одноклассники плохие. Ян плохой. Сзади подходит, за горло двумя пальцами нажимает. И говорит, что это шутка. А потом дома, когда я валяюсь, мне почему-то очень трудно дышать. Одноклассника Диму ударил его друг. Его тоже зовут Вадик, только он плохой. Очень. Однажды он полез ко мне драться, я оттолкнул его и пошёл домой.
Из-за одноклассников мне трудно учиться. Потому что я что-то запоминаю, а когда бьют — мне ненавистью всю память занимает. И я злюсь больше, чем запоминаю»
Он говорит много, не переставая, про самые серьёзные обиды. Почему же он говорит это мне? Ни родителям, ни учителю, а посторонней тётеньке, которая пришла за милыми ответами на конкретные вопросы по сценарию. Так что хватит о грустном. Давай поговорим о друзьях.
«У меня раньше был друг Радик, но он почему-то, когда вместе с Кириллом, ведёт себя плохо. Они надо мной потешаются. На продлёнке был такой случай — Радик с Кириллом вместе сообща начали меня тыкать кисточками. Той стороной, которая из дерева. Мы с Кириллом начали драться, а Радик убежал. Мы дрались сильно, оба до слёз уже».
Мои вопросы о домашнем задании и прочей чепухе настолько неуместны здесь теперь, что язык не поворачивается их задавать. Я уже видела троечников, вроде Вадика, и грустных ребят и зажатых. Но это всё равно было не так горько. У этого ребёнка настоящая беда. Кажется, он очень разочарован. Кажется, мир его обманул.
«Когда я в первый раз пошёл в школу, я думал, что буду отличником и буду хорошо учиться и стремиться к тому, чтобы получить хорошую профессию, когда стану взрослым. У меня было ощущение, что у меня будет в школе много друзей. Перед первым школьным днём я у мамы спросил: „А у меня не будет задир в школе?“ Она сказала, что нет».
Знаешь что, Вадик? Взять бы сейчас всех тех взрослых, которые твердят, что мальчишкам полезно драться «для опыта и мужественности», посадить их вот здесь — напротив и дать им заглянуть в твои глаза. Чтобы поняли, наконец, что это только с их колокольни мир ребёнка кажется игрушечным и не страшным. Что перед ними сидит не какой-то полуфабрикат, нуждающийся в огранке, а настоящий человек, который сыт по горло их «таким важным» опытом драк. Куда больше здесь необходим опыт поддержки, опыт радости и дружбы. Но раз за разом получаются только конфликты.
«Я всё равно пытаюсь подружиться с новыми ребятами, но кто-то либо обзывается, либо, если видит меня с чем-то купленным из еды, сразу просит. А если не дам — тогда он дружить не хочет. И опять обзывается. А потом они говорят, что сами мне много всего дают. Миша говорил, что он мне давал конфеты, мармелад и всякие соки, поэтому я тоже должен с ним делиться. А этого не было! Миша — попрошайка. Он часто попрошайничает, а это бывает неприятно».
Очевидно, что отношения с одноклассниками в начальной школе не сложились. Они уже поставили на нём свои клейма — «жадина», «троечник», «неудачник» и второго шанса составить впечатление не дадут. Но, может быть, что-то изменится в средней школе и в новом коллективе?
«Я рад, что начальная школа заканчивается, потому что тогда я буду наконец-то постарше выглядеть, и мне исполнится 11 лет. Я хочу побыстрее вырасти.
Просто вот моя мама окончила школу где-то в 14 лет. Она была в школе хорошисткой всегда. Хотя нет. В 14 лет она уже ходила на работу, зарабатывала деньги. Просто она в техникум ходила. Потом она встретила папу. И у меня есть два брата. Мой папа был трижды женат. Братья уже закончили школу».
О маме он говорит много, пересказывает диалоги, дословно вспоминает все упрёки. И я уже так ясно вижу эту картину — ребёнок плохо учится, хулиганит, а мама из последних сил пытается это исправить, рассказывая о том, какую боль он причиняет ей своим поведением, приводя в пример себя в его возрасте. Конечно, это не работает. Он ведь уже понял, что неудачник. Ему ничего не удаётся — ни подружиться с ребятами из класса, ни стать отличником. А тут оказывается, что он ещё и постоянно расстраивает маму. Такое огромное чувство вины может загнать человека только ещё глубже в себя.
«И вот мне бывает скучно без младшего брата или брата с таким же возрастом, как я. Просто мне бывает иногда одиноко в своей комнате. Вот когда плохая погода мне одиноко. Не во что поиграть, погулять нельзя, нечего делать.
Вот моему соседу повезло — у него есть брат. Он может со своим братом играть. А у меня только старшие, которые ходят на работу, и я не могу с ними играть… Мне одиноко».
Да что ж ты делаешь со мной, ребёнок? Я ушла с телевидения, сбежала от цензуры, ушла со всех работ, чтобы спрятаться от грусти и безнадёги вокруг. Хотела делать честные и добрые фильмы про радостных детей. Но ты, Вадик, всё говоришь, говоришь, и я понимаю, что мне придётся обманывать. Причём обманывать тебя же и твоих родственников. Я не могу оставить это интервью в твоём фильме. Придётся выбирать кусочки, собирать вдохновляющий видеоряд про милую и счастливую начальную школу. Меня наняли, понимаешь? Мне заказали добрый фильм про счастливое детство. Никому не нужно памятное видео о том, как было плохо.
«Я много думал о том, чтобы у меня в старшей школе появилось много друзей. Восемь или десять. Очень хорошо, когда у тебя много друзей. Можно помочь в чём-то. Вот например в школе, когда что-то у кого-то не получается из друзей, можно им помочь это сделать. Даже есть такая пословица, мне папа её несколько раз говорил, — не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Но мой одноклассник Игорь иногда ведёт себя очень глупо. Потому что он вечно говорит: «Нет. Лучше иметь миллион рублей, чем друзей». Я ему опять же говорю: «Нет. Лучше иметь друзей, чем рубли». Глупый Игорь».
Я собиралась после этого интервью записать ещё троих ребят, но уже не смогу. Я скажу учителю, что у меня села батарейка и заодно попрошу перенести все съёмки на следующую неделю. Ближайшие дни буду «отходить» от Вадика и его полных горечи рассказов. Буду подбирать слова, с которыми можно обратиться к его маме и хоть что-то рассказать. Но с мамой я не увижусь, все фильмы заберут представители родительского комитета, мамы других детей — счастливых и успешных. Ну что ж, Вадик, я хотя бы выслушала тебя. Это ведь тоже не мало, верно?
«Добро — это когда ты помогаешь людям, а зло — это когда всё ухудшаешь людям. Кому-то кажется, что в мире больше добра. Но я думаю, что добра и зла поровну. Потому что люди часто делают добро, а в новостях я смотрю всякие трагедии. Мне ещё жалко инвалидов, потому что они ходить не могут. Я мечтаю изобрести телепорт и протезы для ног и рук, а ещё искусственный глаз, для тех, кто глаз потерял. Хотя его уже вроде изобрели».