В детдомах тяжело жить и учиться. Воспитанникам часто приходится слышать, что они ничего не добьются, что они ни на что не способны. В блоге БФ «Арифметика добра» Лера, воспитанница детдома, рассказывает историю своей семьи и сестёр.

Детство

Нас три девочки. Я старшая. За мной Лиза, всего на год младше, и Вика, на пять лет младше меня. Мы жили с родителями, мама и папа работали. Потом начали пить. То есть, они всегда выпивали, но не постоянно.

Меня никогда не обижали, папа рисовал с нами, я помню, учил меня писать буквы. Мама вообще была отличницей в школе. Потом связалась с плохой компанией и не смогла жить нормальной жизнью. Лизе передался талант отца к рисованию и ещё способности к математике.

Я очень рано почувствовала себя старшей сестрой, понимала, что должна заботиться о девочках. Брала их, одевала, говорила: «Пойдёмте». И мы шли пешком из дома к тёте Тамаре или к тёте Свете. Там нас кормили, укладывали спать. Утром приходил кто-то из родителей. Вике всего годик был. Я была маленькая, но я знала — нам нужно есть. Благодаря этому я научилась самостоятельности. С тех пор ничего не изменилось между нами, мы держимся друг друга. Родители всё равно научили нас чему-то хорошему, каким-то важным навыкам.

Когда они больше не могли о нас заботиться, когда уже не вспоминали, что нас нужно кормить, что мы вообще существуем, нас приехали и забрали, всех троих. Меня и Лизу отправили в приют, а Вике было два года, её поместили в дом ребёнка. Мне было семь, я училась в первом классе, Лизе семь. Через год Вику привезли в наш детский дом, мы стали жить рядом.

Детский дом

В самом начале, когда нас только забрали, родители довольно часто приезжали. Привозили сладкое. Но это быстро прекратилось. Нас продолжала навещать тётя Тамара, сестра мамы. Она говорила с нами, давала тепло, внимание. У нее была своя семья, и муж был против того, чтобы забрать нас насовсем под опеку. Когда мы уже были подростками, она стала забирать нас на каникулы.

Приёмные родители нами не интересовались, никто не приходил знакомиться, хотя родителей почти сразу лишили прав. Думаю, это потому, что нас было трое. Тётя Тамара решила всё-таки нас забрать, в семье к нам привыкли, но неожиданно умер её муж, и она не решилась одна.

Семья

Самое ужасное в детском доме — большая часть детей там не знает, что такое семья. Есть дети, которые помнят, примерно, что это, как. А есть дети, как моя Вика, она уже не помнит, что такое жить дома. Этому ведь не учат. Нет вообще никакой картинки в голове, как живут в квартире или доме, с двумя или одним взрослым, которого любишь, который любит тебя.

Думаю, нужно придумать какую-то программу, где бы показывали детям, как живёт семья. Понятно, что всем не повезёт и их не заберут, но пусть хотя бы знают, как у них может быть в будущем, когда они вырастут.

Личность

У ребёнка, который растёт в детском доме, как будто нет личности. Нет никакого «я». Тебе говорят: «В 16 часов иди на подготовку». Но ты не знаешь до конца, что такое время, совершенно не воспринимаешь эту фразу так, как её воспринял был ребёнок из семьи. Это потому, что придёт воспитатель и скажет: «16 часов, идите на подготовку».

Ты ничего не выбираешь. Еду, постельное бельё, одежду. Знаете, что самое сложное? То, что я не умею говорить «нет». Только сейчас учусь и вырабатываю этот навык. Как можно быть успешным, быть в безопасности, если ты не можешь отказать? За меня всё детство, всю жизнь всё решали и ничего не спрашивали.

Взрослые

Только благодаря тому, что я была сосредоточена на том, что я в ответе за моих сестёр, я стала самостоятельной. Если бы я была одна, думаю, что всё сложилось бы гораздо печальнее. Я услышала на тренинге «Шанса», что есть великие цели, большие возможности, и поверила. В интернате об этом не говорят. Говорят другое. Постоянно. Что тебя ждёт тюрьма, улица. Учителя это говорят и воспитатели. Все вокруг.

Зачем они это делают? Своим детям они так тоже говорят? Нет ведь. Вряд ли воспитательница приходит домой и своей дочке сразу с порога заявляет: «Ты способна только на то, чтобы полы мыть». А многие из нас постоянно это слышали.

У меня была одна самая большая привязанность — к учёбе. Я не верила воспитателям

К нам приходило много людей работать. Такое ощущение часто было, что эти люди вообще не понимали, кто такие дети, и пришли на работу в детский дом просто потому, что больше некуда было. Много было злости, агрессии.

У нас был мальчик, он очень круто пел. Прямо по-настоящему талантливый. И воспитатели ему сказали: «Ты зазвездился». С упрёком, с таким презрением. Он замолчал и больше не пел. А в семье бы им гордились. Вот в чём разница.

Было и хорошее. Моя первая воспитательница Ильгиза Вазиховна научила меня складывать вещи, убирать их на полку. Ещё как мыть полы, что тряпку нужно складывать и промывать ведро.

Наставник

Я знала, что поеду в Москву учиться в вуз. Директор детского дома, конечно, отговаривала. Зачем, говорит, тебе это? Ты в этой Москве потеряешься. Сильно запугивали: «Да ты не выживешь, как ты будешь вообще, там цены такие, нельзя тебе далеко от интерната, не потянешь, там таким нет места».

Я не слушала, верила в свои силы, мне очень помогли мои репетиторы из «Шанса» и «Арифметики добра». Я там увидела других людей, другое отношение.

Когда мне предложили наставника, я согласилась, мне нужен был проводник и помощник

Приехала Марина, мы познакомились, когда я заселялась в общежитие. Она очень чуткий человек. За две недели научила меня пользоваться метро, объяснила важные вещи о магазинах, скидках, банках, основных тратах в городе. Марина показала мне, как пользоваться стиральной машинкой, научила правилам этикета, всего не перечислить, сколько она мне передала.

Наставник — это такой первооткрыватель, который расскажет, что кроме картошки и макарон есть разные кухни, что холодильник нужен не только для мороженого, а для вообще разных продуктов.

Ребёнок, который выпускается из детского дома, похож на иностранца в чужой стране. По-другому говорит, привык к другой еде, даже одевается не совсем так, как окружающие.

История Марины и Леры

В детском доме нас не отпускали в город, мы не знали о проездных, не видели денег — у нас никогда их не было. Даже школа у нас была при детском доме, сейчас большинство уже учится в общих школах с семейными детьми. А у нас здесь спишь — здесь за партой сидишь. Мы вообще не видели других детей, людей. О какой социализации может идти речь?

Из моего класса две девочки родили детей, одна — уже двоих. Многие пошли по наклонной. Особенно, кто после девятого класса ушёл. Кто смог до 11 доучиться, уже лучше, больше возможностей.

Вика

Моей сестре 14 лет. Она осталась одна в детском доме. Я в Москве, учусь в МПГУ на педагога начального образования, на втором курсе. Лиза приехала и поступила на психологический факультет. А Вика в девятом классе. Мы на связи, но я волнуюсь за неё. Я всегда была рядом, Лиза тоже. Сейчас переходный возраст, много учёбы. Вика учится в «Шансе», как и я. Без троек, у неё четыре онлайн-репетитора в неделю: русский, математика, обществознание и английский. Это всё здорово, но ей нужна семья, вот чего я для неё хочу. За четыре года до совершеннолетия она бы многому научилась, тому, без чего нельзя в мире.

Анкета Вики в федеральной базе данных детей-сирот

Взрослая жизнь

Меня продолжает поддерживать фонд, у меня есть репетитор по английскому. Мечтаю поехать поучиться за границей, увидеть мир, для этого нужен язык, и я стараюсь. Здорово, что выпускников детских домов не бросают, что у меня есть номер, по которому я всегда могу позвонить, и мне помогут.

Я работаю няней в свободное время, сижу с чудесной девочкой. Вику свою я вырастила, а теперь на моих глазах растёт ещё один ребёнок. В детском доме мы часто подменяли воспитателей, сидели с малышами.

Мама умерла в прошлом году. Я знаю, что они с отцом раскаивались, что так с нами получилось. Я смотрела им в глаза и видела это. Хочу, чтобы Вика была рядом, чтобы мы были рядом и могли видеться.