Программу «Лыжи мечты» в Сочи поддерживает Школа горных лыж и сноуборда «Riders’ School». Специалисты этой школы работают с участниками программы и помогают им вставать на лыжи. Представитель «Riders’ School» Анна Хвостова рассказывает, как правильно работать с детьми-инвалидами, получать от этого радость и как именно помогают лыжи таким детям.

Чтобы работать инструктором по горным лыжам у детей-инвалидов, мало быть «просто хорошим инструктором»?

Инструктор по лыжам может быть серьёзно подготовлен физически и технически и при этом не справиться с неизбежным в начале работы чувством неловкости. Если это удалось, всё дальнейшее — действительно «дело техники». В начале работы с особенными — очень важно быть готовым ментально.

Ведь в нашей стране отношение к инвалидам всё ещё скорее сочувствующее, если не брезгливо-сочувствующее. Меня от него очень быстро отучили члены российской паралимпийской сборной и представители паралимпийских сборных других стран, с которыми был опыт общения во время Паралимпиады в Сочи. Мы ведь как реагируем? Обнаруживая, что перед нами человек с физическим недостатком, мы всегда стремимся открыть перед ним дверь, пропустить вперёд, подать руку, помочь, что-то принести. Считаем это вежливостью. Так вот: оказалось, что ничего этого делать не надо.

Взрослые инвалиды научились жить в своём теле, трезво оценивают ситуацию и даже относятся к ней с юмором. А к себе — с большой долей сарказма. Вплоть до жёстких шуток, когда в аэропорту человек отвечает таможеннику: «А в чемодане у меня запасные ноги. Вы откройте, посмотрите». Таможенник открывает, а там действительно запасные ноги лежат. Позже, конечно, выясняется, что человек идёт на протезах, а с собой у него чемодан запасных протезов, потому что все они по-разному работают.

На паралимпиаде был ещё один случай, который повлиял на моё восприятие людей с ограниченными возможностями. Горнолыжное снаряжение само по себе тяжёлое: лыжи, крепления. Спортивный инвентарь тяжелее, чем «коммерческий». А в американской сборной есть спортсменка с заболеванием, когда не развита одна сторона тела — рука и нога. Понятно, что она ходит с костылями. И однажды, проходя мимо вакс-кабины (это комнаты, где хранится снаряжение и его готовят к соревнованиям), услышала такой диалог:

— Дай я тебе помогу!

— Не надо, всё нормально, я сама всё донесу.

— Дай я тебе помогу — тут две пары лыж.

— Не надо, говорю! Всё нормально, я привыкла!

И тут я вижу, что из-за угла выходит спортсменка, идёт на костылях и несёт на себе две пары (!) спусковых лыж. Сначала просто глазам не веришь, но постепенно перестраиваешься.

Паралимпийцы — люди открытые, приветливые, очень душевные и почти абсолютно самодостаточные

Пообщавшись с ними, чётко осознаешь, что инвалидам нужна не жалость, а отношения на равных. А пристальным вниманием, излишней заботой мы будто подчёркиваем, что они не такие как все, поминутно напоминаем, что им нужна помощь.

Верный тон, умение не переходить грань между ненавязчивой заботой и жалостливым сочувствием приходит с опытом, к инструкторам в том числе.

Так в чём основная сложность работы с особыми детьми?

Со всеми по-разному и в зависимости от диагноза. Инструктор должен уметь найти общий язык и с теми детьми, у которых заболевания опорно-двигательного аппарата, и с теми, у кого ментальные расстройства. Если у «опорника» нет серьёзных нервных расстройств, с ним отлично можно коммуницировать, а вот дети с синдромом Дауна и особенно дети с аутизмом — это совсем другая история. Перед инструктором оказывается человек, подход к которому нужно нащупывать, по-разному пробовать до него «достучаться», менять «точку входа». У родителей уходят годы, чтобы установить настоящий контакт. Смешно думать, что за 10 часов это может сделать инструктор по горным лыжам. Но иногда даже за курс из 10 занятий что-то получается.

От чего зависит успех занятий?

Сложность и вызов работы с особыми детьми в том, что все они очень разные. Обычные дети тоже разные, но по-другому. В случае с инвалидами особенно заметно, как много вещей в состоянии ребёнка зависит от родителей.

Есть родители, которые и свою жизнь и жизнь сына или дочери «с ограниченными возможностями» строят таким образом, что у них нет ни минуты свободного времени: они то рисуют, хоть одной рукой, но рисуют; потом плавают, потом едут на скалодром, ну и конечно встают на лыжи. По ребёнку чувствуется, насколько активна жизненная позиция его родителя. И чем более активна — тем он более самостоятелен. Самое показательное, когда ребёнок хотя бы тянется, пытается, независимо от диагноза, сам завязать шнурки, сам надевает себе защиту. А бывают дети, которые приходят и ждут, когда их полностью обслужат. Я говорю о двух крайностях, и опыт показывает, что первая предпочтительней.

В программу «Лыжи мечты» в основном приходят родители, настроенные на то, чтобы привить своим особым детям базовые навыки: бытовые, коммуникативные, умения, которые пригодятся им в обычной жизни. Они думают о будущем и стараются сделать детей менее зависимыми от опеки, интегрировать в общество, социализировать. И обычно достигают результата.

Так в чём секрет неизменного и мощного терапевтического катания на лыжах?

Для начала, в «Роза Хутор» очень хорошо работает так называемый «вау»-эффект. Потому что занятия горными лыжами, особенно здесь, среди красивейших ландшафтов, в «больших горах» подразумевают яркий, впечатляющий антураж. На склоне, как правило, светит солнце, блестит снег, люди одеты весело, пестро, настроение у всех приподнятое, атмосфера праздничная. Конечно, всё это вызывает в ребёнке положительные эмоции, запускает новые механизмы, спящие возможности организма. И когда ко всему этому у ребёнка-инвалида присовокупляется неведомая раньше свобода движения — он едет на лыжах, мозгом и телом ощущает скорость, тут и происходит прогресс. И в физиологическом, и в психическом состоянии. Впрочем, медики уже всё это подробно описали.

С чего начинается работа инструктора с ребёнком-инвалидом?

С анализа анкеты, которую его родители заполняют на сайте, подавая заявку на обучение. Ещё до встречи с учеником инструктор внимательно изучает этот документ. Помимо метрических данных анкета содержит диагноз и родительские оценки сильных и слабых сторон ребёнка, сложностей в коммуникации, нервозности, определённых страхов. И обязательно описание двигательных функций: ходит сам, ходит с поддержкой.

Важный этап — знакомство на первом занятии. Оно происходит по разным сценариям в зависимости от того, насколько ребёнок контактен. Если может общаться — жестами, рисунками, словами — устанавливается контакт, налаживается общение инструктор-ребёнок. Если есть сложности, то инструктор старается получить максимум информации от родителей. Они выступают такими переводчиками с языка (порой языка тела) ребёнка, ведь они хорошо знают, что у него означает какое-то подергивание или жест рукой: это он недоволен, а вот это значит, что ему страшно, или ребёнок устал, не хочет продолжать. Потом инструктор уже знает всё это сам.

Кроме того, инструктор старается узнать о чём-то из жизни ребёнка, что поможет наладить с ним контакт: любимые игрушки, любимые мультфильмы, чем любит заниматься.

И как это помогает?

Форму взаимодействия можно подобрать, всё всегда по-разному. Бывает, ребёнок откликается на картинки, с картинками и катаемся. Есть множество методик и техник, учиться общаться можно всю жизнь, и родители наверняка проходят этот путь со своими детьми. Поэтому да, работа инструктора — не из простых.

Но когда после всех трудностей в 99% случаев ты видишь результат, это невероятно вдохновляет и мотивирует. И когда прибегают мамы со слезами на глазах и говорят: «Раньше ребёнок мог только стоять с опорой, а сейчас сделал три шага самостоятельно, без поддержки». Или когда приходит мама ребёнка с аутизмом и говорит: «Он у меня раньше пятью словами изъяснялся, а сейчас у него 10 слов за два дня занятий». Понятно, что это всё копилось-копилось и почва была подготовлена, но ведь прорыв произошёл именно сейчас. На твоих глазах.

Одно дело, когда ты занимаешься с обычными начинающими лыжниками и после занятия тебе говорят: «Спасибо, нам всё понравилось». Это тоже приятно и хорошо, но тут люди сами выбрали себе досуг, купили оборудование, приехали, покатались. Ты облегчил им вход в этот вид спорта, подсказал, что нужно поправить, чтобы чувствовать себя более комфортно, и это тоже работа. И ты за неё получаешь деньги, а люди получают дополнительный навык, удовольствие и радость.

В работе с детьми-инвалидами ты видишь, как происходят судьбоносные изменения, прогресс, который позволяет ребёнку выйти на новый уровень развития, качества жизни

Видишь, как в результате занятий лыжами у детей увеличивается диапазон движений. Как он учится, например, самостоятельно брать ложку и держать её. Одно дело долгие массажи, медицинские процедуры, больничные мероприятия. Они, безусловно, тоже приносят эффект, но это именно лечение и совсем другой сопутствующий антураж. Больничный. В случае с лыжами — хорош и результат, и процесс.

Есть текучка среди инструкторов? Работа всё-таки сложная.

Есть люди, которые говорят: «Я могу работать с „опорниками“ (дети с нарушениями опорно-двигательного аппарата), а с ментальными не могу, мне тяжело». И наоборот тоже бывает. Всё индивидуально. Есть инструкторы, которым с любыми детьми тяжело заниматься, потому что там нужно терпение, умение переключить внимание ребёнка и, допустим, ещё пять раз и другим голосом повторить, или снова и снова пытаться объяснить другим языком. Некоторые инструкторы брались за занятия с детьми-инвалидами очень рьяно, а потом отказывались, так как не справлялись. И физически, и морально. В команде «Riders’ School» — только опытные инструкторы, которые осознанно выбрали свою специализацию и много работали для достижения нынешней квалификации.

Мужчинам наверное легче работать? Даже чисто физически? И оборудование тяжелое, всё это крепить, фиксировать и детей часто приходится буквально на себе таскать.

Не могу сказать, что по гендерному признаку кто-то работает очевидно лучше. Ученики, бывает, говорят: «Мне только тётеньку, я с дяденькой не поеду». Но вот у нашего Никиты Кошелева есть замечательный ученик Артём, он у нас летом занимался, так тот просто влюблён в Никиту! Артём живёт с мамой, везде в основном женское общество. Поэтому одно дело, когда девочка-инструктор обращается к нему слабым голосом: «Артём, согни колени, согни колени». И совсем другое, когда приходит Никита и авторитетно говорит: «Так, Артем! Колени согни».

Инструкторы становятся друзьями «своим» детям. Иногда дети говорят: «Да, я поеду на тренировку и на соревнования, но только если мой инструктор поедет со мной. Он меня знает, а я ему доверяю».

Быть инструктором по лыжам у особого ребёнка — очень ответственно. И конечно, это нелёгкая работа. Но работа, которую в этот момент проделывает ребёнок, в сотни раз сложней. А наша задача помочь ему пройти этот путь, получить положительные эмоции, достичь прогресса.