На «Меле» активно обсуждают вопрос травмы первого ребёнка при рождении последующих детей. Многие родители волнуются, что будет, когда семья изменится. Журналист Анастасия Миронова предлагает подумать, правильно ли закрывать глаза на нежелание старшего ребёнка делиться ресурсами.

За последнее время таких публикаций было несолько. В одном случае женщина спрашивала, как быть, если дочь категорически против появления в семье нового младенца. А в другом, увы, читательница портала просит совета, потому что она уже родила второго ребенка и у нее испортились отношения со старшей дочерью. В обеих случаях меня крайне удивили два момента: во-первых, специалисты, то есть психологи, дают ответы, в которых совершенно не предусмотрено мнение ребенка.

Если выйти за пределы этих текстов и почитать другие примеры подобных советов психологов в СМИ, мы увидим, что все они даются исходя из одной позиции: при планировании семьи мнение старшего ребенка не может быть учтено, а проблема решается путем коррекции его поведения. Во-вторых, родителям, чей ребенок выступил против рождения другого члена семьи, специалисты предлагают «лечить» проблему разделением с малышом ответственности за младенца и вовлечением старшего ребенка в процесс воспитания.

Возможно, эти советы и действенны, если исходить из убежденности, будто ребенок в шесть лет, а, тем более, в два, не может осознавать свои интересы и оценивать риски. Я считаю, что это не так.

Отнимут комнату, будут покупать меньше игрушек

И я не согласна с психологами, которые утверждают, что ребенок в семь лет не способен понять вообще, что такое рождение второго ребенка. Даже в четыре года ребенок уже в состоянии оценить риски. Он ведь видит примеры семей с несколькими детьми в садике, на площадке, в театрах, на утренниках. Видит, что его друзьям, у которых есть сестры и братья, родители уделяют меньше внимания, что их реже забирают мамы, а чаще — бабушки и няни. В конце концов, он видит, что у детей из таких семей бывает меньше игрушек, хуже одежда, они меньше бывают в театрах, на концертах.

Это реальность, которую способны осознать даже самые маленькие дети. Когда прогрессивные психологи рассуждают о конфликте старшего ребенка с младшим, они почему-то берут во внимание лишь эмоциональный аспект и совершенно игнорируют социальные риски. А именно их и боится ребенок: необходимость делить комнату с кем-то, тратить на младенца время, быть лишенным книг и игрушек.

Вообще, нужно говорить прямо: если ребенок считает, что младенец ущемит его права, значит, он уже испытывает дефицит: внимания и/или материальных благ.

Что-то ведь заставило семилетнего ребенка подумать, что его жизнь с появлением брата или сестры ухудшится

Даже и в два года ребенок способен не только ревновать родителей, но и переживать из-за потери личного пространства, красивой одежды, книг. Моя дочь заговорила очень рано, в два с хвостиком она уже буквы называла, которые выучила сама, и была полноценным собеседником. Я видела, что ребенок двух с половиной лет наблюдателен и вполне способен понимать свои интересы. Люди привыкли думать, что это не так, потому что обычно дети в этом возрасте не изъясняются.

Было бы честнее сказать, что не все взрослые считают нужным учитывать интересы ребенка, тем более такого маленького. Порой специалисты, столкнувшиеся с крайним сопротивлением малыша появлению нового члена семьи, прямо говорят родителям, что им не стоит обращать внимание на мнение ребенка, потому что решения в семье принимают взрослые.

Да, конечно. Но иногда игнорирование детей может довести до беды. Если хорошенько порасспрашивать близких, уверена, что у каждого абсолютно человека в нашей стране среди родни найдется пример, когда старшие дети пытались избавиться от младшего. Моя мама пыталась убить брата. Бабушка моей троюродной сестры сбросила младшего брата в выгребную яму… Это опасно и это не всегда лечится.

Если ребенок страдает от тесноты, от необходимости сидеть с младшим, от недостатка финансов, если он не едет на экскурсию со всей группой, потому что с рождением сестренки в семье стало мало денег, никакой психолог не поможет. Когда у тебя все есть, но ты впал в тревожность или отчаянье, психологи сработают. Когда ты впал в такое состояние, потому что у тебя отняли половину ресурсов, психологи лишь оголят проблему и оставят семью наедине с ней.

Миф про родную кровь

Когда речь заходит о бедности из-за рождения новых детей, родители и психологи стараются оправдать появление ребенка тем, что, дескать, хоть и тяжелее из-за него стало жить жить, зато, когда они умрут, у детей будет родная кровь.

Это совершенно бессмысленная и лицемерная отговорка, если только речь не идет о донорстве костного мозга и органов. В первую очередь потому, что малыши не способны так далеко вперед загадывать и жертвовать сегодняшним днем ради выгоды двадцатилетней перспективы. Они себя и двадцатилетними представить не могут.

Кроме того, если поспрашивать тех, кто жил с братьями и сестрами, мы выясним, что во взрослом состоянии редко кто дружит с теми, с кем делил комнату. Часто они вообще разъезжаются. Вырастают чужие люди, никакого тепла от их существования нет. Братья и сестры редко становятся друг другу близки.

Недогуляли, недоучились…

Более того, порой детство, проведенное «тесно, но дружно», на всю жизнь оставляет в человеке тяжелейшие травмы. Однажды я побывала на стихийном занятии двух социальных психологов: дело была на этнофестивале, образовалась пауза и психологи предложили примерно сотне людей поиграть в игру. То есть, группа подобралась случайно, а не пришла лечить психотравмы.

Ее попросили разделиться: на тех, кто был младшим ребенком в семье, средним, старшим или единственным. В команде следовало составить список плюсов и минусов такого положения, плохих и хороших навыков, последствий, приобретенных в семьи.

Потом каждая группа выступала. Когда стали говорить старшие, некоторые плакали. Оказалось, что никто из них, ни один человек, не был благодарен родителям за жизнь, при которой на детей взвалили обязанности по уходу за младшими, ведь это не обсуждается — родители всегда рожают в расчете, что старшие станут помогать. Все они отмечали, что им не хватало времени на учебу, что они мало гуляли с друзьями. Многие признались, что были вынуждены отказаться от университете или поступления в Москву/Петербург, потому что надо было сидеть с младшими или, вовсе, идти после школы работать, зарабатывая на помощь матери.

Выросший в многодетной семье мужчина прямо говорил: «Пошел после школы работать, чтобы прокормить материну ораву»

Все совершенно эти люди страдали от тесноты, недостатка личного пространства, времени, денег, одежды и даже еды. Все они стали достаточно успешными и обеспеченными, однако отметили тяжесть своей жизни и недостаток образования. Но, главное, что каждого из старших и средних спрашивали, сколько они хотят/имеют детей: почти все сказали, что у них один ребенок, редко кто намеренно рожал больше, в основном — только по неосторожности. Потому что, говорили они, мы знаем, что такое быть старшим. А вот младшие как раз рожали по 2-3. Они помнят комфорт от большой семьи, в которой им перепадали ресурсы нескольких человек.

Отнять и поделить? Нет!

То занятие произвело на меня огромное впечатление, потому что тогда и мы с мужем решали, заводить ли второго ребенка. В итоге мы предпочли больше не рожать. В том числе потому, что сочли увеличение семьи нарушением интересов дочери.

Дело в том, что и я, и муж — единственные дети в семье. Изначально мы планировали хотя бы двоих. Но как только родилась дочь, мы стали вопрос о втором ребенке рассматривать исключительно с точки зрения ограничения ресурсов первого. Начиная с разделения уже существующей недвижимости и заканчивая нашим вниманием и временем.

Да, возможно, мы, выросшие эгоистами, неверно оцениваем ситуацию, однако оба мы вдруг отчетливо поняли, как себя будет чувствовать наш ребенок при рождении второго. Мы сами росли в семьях, где все было для нас, и не может представить, если бы вдруг это самое все уполовинили.

Одному ребенку мы, вероятно, сможем накопить на хорошее образование, даже и за границей. Дочери мы еще при жизни сможем дать отдельную квартиру. И в загородном доме у нее будет отдельная комната. При рождении второго ребенка все будет делиться на два.

И у нас, стало быть, будет два ребенка, каждый с половиной квартиры, половиной хорошего образования, половиной комнаты и половиной нашего внимания

Или будет один, которому достанутся все стартовые возможности, и второй, который будет вынужден всего добиваться сам. Каждый из нас вспомнил свое детство, своих друзей, росших с братьями и сестрами. Мы вспомнили, что в таких семьях дети меньше гуляли, меньше читали, потому что у них была домашняя нагрузка: сидеть с младшими, бегать на молочную кухню, ходить за хлебом, ведьм мать занята.

В конце концов, мы запомнили, что чем больше было в семье детей, тем хуже они одевались. С тех пор мало что в России изменилось: рождение каждого нового ребенка все также приближает семью к бедности; старшие дети по-прежнему следят за младшими и они, как и тридцать лет назад, порой вынуждены жертвовать своим образованием и будущим, чтобы мать могла прокормить и поставить на ноги младшего. Мы решили, что нам это не подходит.

У единственных детей бывает по-разному: бывает, что такие, как я, рожают больше, потому что якобы мечтали в детстве иметь брата или сестру. Но, похоже, в основном они сознательно останавливается на одном ребенке, зная, что одному в семье жить выгодно и комфортно.

Фото: Shutterstock (Ilike)