Новый учебный год, кажется, может стать ещё более нервным, чем прошлый: школы точечно уводят на дистанционку, а остальные всё ещё разбираются с последствиями онлайна весной. Например, пишут ВПР. Наш блогер Александра Парфёнова рассказывает, почему ВПР не помогает педагогам оценивать детей, а только отнимает рабочее время.

Вчера был мой профессиональный праздник: дети принесли улыбки, конфеты, пожелания терпения и хороших учеников. Нарядные разрумянившиеся учительницы с необычайной легкостью и оптимизмом порхали по коридорам и поздравляли друг друга. Родители написали в чатах поздравления, а не вопросы в духе «кто виноват?» и «что задано?». Но это было вчера.

Сейчас я сижу придавленная тяжестью 8 пачек Всероссийских проверочных работ по географии. Четыре седьмых и четыре восьмых класса написали ВПР по моему предмету, потратив на это по 90 минут своего учебного времени. С каждым классом в течение этих 90 минут сидело по одному учителю. Они могли бы за это время придумать интересный урок, проверить стопку работ или просто поесть и сходить в туалет, что при существующих условиях обучения представляет собой некоторую организационную проблему. На проверку этих работ и составление отчетов у меня, с учетом помощи супруга, уйдет порядка 10 рабочих часов, которые мы могли бы провести, гуляя по парку с дочерью. Но нет, согласно приказу Рособрнадзора мы во главе шестимиллионной армии школьников среднего звена проводим осенние дни за написанием и проверкой ВПР.

Сам институт ВПР кажется мне квинтэссенцией культуры недоверия и пренебрежения к учительству в России

С одной стороны, каждый учитель должен иметь высшее профильное образование, проходить курсы повышения квалификации и процедуру аттестации. С другой — никакие процедуры и требования не могут убедить государственных чиновников в том, что учитель способен самостоятельно справиться с оценкой образовательных результатов учащихся. Именно мелочный контроль со стороны государства лежит в основе низкого престижа учительской работы, удачно дополняемый низкой зарплатой и размытым кругом должностных обязанностей.

О нецелесообразности проведения проверочных работ осенью, после каникул и дистанционки, педагоги пишут много: например, независимый профсоюз «Учитель» даже зарегистрировал на change.org петицию, которую подписали более 30 тысяч человек. Однако плодов это не принесло, ведь мнение профессионального учительского сообщества не слишком интересует министерских чиновников.

Наш горделивый лидер, министр просвещения Сергей Кравцов (привнесший ВПР в наши и без того хлопотливые жизни) утверждает, что ВПР глубоко необходимы, чтобы определить пробелы, оставшиеся после дистанционного обучения. Сергей, правда, не обязательно было устраивать такую суматоху, могли бы просто спросить. Вы утверждаете, что ВПР нужны, чтобы предоставить нам бесценную методическую помощь, но большинство учителей скажут вам, что лучшей помощью было бы оставить нас в покое и дать нам делать свою работу.

Впрочем, что они знают, эти учителя, о своих учениках, с которыми проводят времени порой больше, чем их родители?

Отдельно хотелось бы упомянуть качество и содержание контрольно-измерительных материалов для ВПР. Авторы, разработавшие задания и отчеты, ни на секунду не задумались о том, чтобы учителю было удобно их проверять. Но это и не удивительно, ведь разработчикам заданий их проверять никогда не придется. Зачем им думать об эргономичности материалов и оптимизации учительского труда? Поэтому мы тратим чудовищное количество бумаги и тонера для принтера на распечатки материалов, потом переводим на русский критерии оценки и заполняем отчет по каждому (!) заданию в работе.

К содержанию и рекомендациям по написанию работы по географии у меня есть целый ряд вопросов:

• Почему в наш информационный век ученикам нельзя пользоваться на ВПР по географии атласом? Мы каждый урок твердим им, что карта — альфа и омега географии, а потом отбираем у них атлас на проверочной работе, хотя его можно брать с собой даже на ОГЭ!
• Серьезно ли вы считаете, что они без атласа вспомнят, где конкретно находится в Африке нагорье Ахаггар, которое они проходили примерно год назад?
• С каких пор пустыня Калахари считается формой рельефа?
• Сколько ваших знакомых смогут без Гугла назвать хотя бы парочку достопримечательностей Монголии?
• При каких конкретно обстоятельствах детям пригодится в жизни умение определять страну по контуру (Я не смогла придумать ни одного, кроме ВПР)?

Пока я жду ответов на эти вопросы, у меня есть организационное предложение к министерству просвещения. Давайте вы будете создавать иллюзию деятельности так, чтобы от этого не страдал образовательный процесс? Если вы там считаете, что мы недостаточно квалифицированы, чтобы самостоятельно оценить пробелы наших учеников и скорректировать программу, то увольте нас, пожалуйста. А если уж вы нас не увольняете, то воспринимайте нас как компетентных профессионалов и не мешайте работать.

Фото: Shutterstock / Zhuravlev Andrey