В сети можно увидеть множество фан-страниц, рисунков, стихов, посвященных преступникам, в том числе печально известным школьным стрелкам. Мы поговорили с руководителем отдела психологического сопровождения учащихся школы «Летово» Светланой Манухиной и с психологами Мариной Гогуевой и Ольгой Бортновской о причинах романтизации насилия.

Ильназкраш

В первый рабочий день после майских праздников, 11 мая 2021 года, выпускник казанской гимназии № 175 Ильназ Галявиев пришел в свою бывшую школу с огнестрельным оружием и убил девять человек, ранив еще более десятка.

Спустя несколько дней после трагедии в TikTok появился первый фан-аккаунт в поддержку стрелка. Сейчас он удален, но у соответствующего хэштега более миллиона просмотров. Среди посмотревших — те, кто оправдывает действия убийцы, и другие, кто осуждает романтизаторов.

Это не первый прецедент романтизации и даже сексуализации преступника. Аналогичный «культ» складывался и после стрельбы в школе «Колумбайн» (США) в 1999 году. С 2018 года в России все фан-сайты входят в реестр запрещенных сайтов и блокируются, однако это не останавливает десятки и десятки подростков, которые видят не ужас произошедшего, а что-то иное.

Почему они романтизируют убийц

Марина Гогуева, кандидат психологических наук:

При стокгольмском синдроме нам кажется, что убийца — борец за свои права, отчаявшийся человек, который стучался во все двери. Когда был захват больницы в Буденновске, находились те, кто романтизировал террористов. Им казалось, что это люди, которые борются за свою правду, решаются ради нее на страшные поступки.

Подростки могут объяснять преступления именно таким образом. Плюс они по своей природе стремятся объединяться в группы по интересам, а делать это проще, когда есть общий кумир, на которого можно равняться. Убийцу на эту роль выбрать можно, если подросток видит в нем то же, что характерно для него: неуслышанность, непризнанность, ненужность.

Можно обратиться к литературе и кино, где часто используется подобный образ. Персонаж-страдалец, сломленный, без обратного действия будет только жертвой и слабаком, который не вызывает желания быть на него похожим. Зато если добавить агрессию, силу, доходящую до жестокости, получится герой, который однажды захотел сбросить с себя оковы и отомстить обидчикам. Это и Зорро, и Робин Гуд, и Аладдин, и граф Монте-Кристо.

Мы видим это в кино, читаем про такое в книгах, но удивляемся, когда дети восхищаются подобным в жизни

Наше общество изначально не создает единого однозначного мнения о насилии. На 9 Мая — дата, к которой я отношусь с большим уважением — мой шестилетний сын приносит из детского сада рассказы о романтизации насилия. Идет идеализация войны: наши хорошие, и, если наши взрывают или стреляют, они молодцы, потому что борются за родину. А вот другие — тотально плохие, их всех надо убить.

У детей недостаточно развито критическое мышление, чтобы разбираться, где нечто романтичное, а где нечто ужасное, что пытаются выставить как что-то романтичное.

Одни подростки романтизируют образ преступника, а другие нет не потому, что одни больше смотрят аниме, а другие не смотрят. Речь идет об узнавании себя. Если ребенок видит свое сходство с преступником — подавленным, забитым, — ему хочется наказать обидчика. Преступник становится «тем, кто смог».

Для детей, которые воспитываются в психологически здоровых семьях, где родители их не подавляют и уделяют внимание, такое поведение менее характерно. Они едва ли увидят в таком персонаже героя, они увидят в нем преступника, убийцу, человека с психическим расстройством. Так что запрещать те же аниме, компьютерные игры и так далее в попытках снизить интерес к насилию все равно что состригать сорняки ножницами. Причина совсем не в этом.

Как романтизация становится сексуализацией

Марина Гогуева:

Мы можем говорить о действии стереотипа «девочки любят плохих мальчиков». К мальчишам-плохишам можно относиться с большей лояльностью, интересом. Откуда такой паттерн?

Во-первых, он формируется обществом, где есть частый сюжет — женщина тянет на себе семью и детей, а муж выполняет декоративную функцию: он просто веселый, щедрый, гостеприимный, любит погулять и пошутить ниже пояса. Это тот же образ «крутого парня», мальчиша-плохиша. Он может видоизменяться, но все равно будет считаться более одобряемым, чем образ «хорошего мальчика», с которым априори скучно.

Во-вторых, важно понимать, какие понятия авторитета сформировались у человека к 13–14 годам. Может казаться, что авторитет — тот, кто пришел в магазин и может громко заявить, что у продукта истек срок годности, поругаться. При этом человек, который выскажет претензии дипломатично, будет казаться слюнтяем.

В-третьих, влияет климат внутри семьи подростка. Если родители бьют друг друга, ребенка, такое поведение будет расцениваться как нормальное, а не вопиюще страшное. В таком случае насилие — норма, к которой подросток привык, на которой он будет строить собственную семью, выступая как созависимый человек.

В отношениях, которые можно назвать нормальными, человеку с травмирующим опытом будет скучно

Ощущение любви, жизни, отношений для него определяется не здоровым поведением партнеров, а, напротив, токсичными реакциями. Это изначально искаженное понятие любви, где ревность оказывается заботой, а насилие — проявлением любви и страха потерять партнера.

Ольга Бортновская, подростковый психолог:

Стереотип о том, что девочкам нравятся хулиганы, не совсем стереотип. Непредсказуемые люди с насыщенной событиями жизнью отвлекают от рутины. Многие не знают, как без перекосов разнообразить свою повседневность.

Для девочек может быть характерно желание «спасти» и «исправить» хулигана

Сделав из него «хорошего человека» и тем самым доказав всем, что и сама спасительница — хорошая девочка. Мальчики, в свою очередь, могут считывать такое направление симпатии. Они готовы играть роль тех, кого будут любить.

На формирование такой нестабильной и потенциально травмирующей связи влияет контекст детства человека. Обычно такие симпатии связаны с нарушенной привязанностью, отсутствием достаточной любви и взаимопонимания в отношениях со значимыми для ребенка взрослыми.

Симпатия к преступнику может поддерживаться благодаря травмирующему опыту, уже пережитому человеком. Именно некая травма, с которой психика справляется постепенно, может давать почву для оправдания поведения преступника. Особенно легко прибегнуть к оправданию, если у объекта симпатии есть некий диагноз, который якобы снимает с него ответственность за совершенное.

Откуда идет внутренняя агрессия

Марина Гогуева:

Если подросток симпатизирует убийце, это может быть маркером его подавленности, ощущения отверженности. С этим можно и нужно работать.

Но одно дело, когда подросток думает о некоем отмщении на уровне эмоций, фантазий. А вот когда кто-то совершает подобное на самом деле, он понимает, что мечтания можно воплотить в жизнь — ведь другие люди смогли.

Подобное действие, направленное против других людей, — выражение внутреннего напряжения. Оно может выражаться и как аутоагрессия, то есть как травмирующее действие, направленное против себя. Например, это может быть селфхарм или попытки суицида. Насилие над другим — это в некоторых ситуациях альтернатива насилию над собой.

В такой ситуации важно не запрещать аниме и компьютерные игры, а обратиться к причинам деструктивного поведения. Ребенка могут гнобить в школе, в том числе и учителя. Причиной травли может быть внешность, национальность и любой другой, менее явный признак.

Важно, чтобы подросток мог найти поддержку, тогда уровень напряжения можно будет контролировать.

Аниме и компьютерные игры тоже виноваты?

Светлана Манухина, руководитель отдела психологического сопровождения учащихся школы «Летово»:

Аниме — это целый культурный пласт. Да, в нем иногда есть сцены насилия, как и во многих других мультфильмах, — но как научить противостоять агрессии или насилию, если не учить детей справляться с ними? Пускай и на примере героев мультфильмов. Родителям важно быть в курсе того, чем увлекаются и что смотрят их дети. Здорово, если родители смотрят мультфильмы вместе со своими детьми.

В аниме, как и в почти любых мультфильмах, фильмах и текстах, вообще есть положительные и отрицательные герои. Дети редко улавливают полутона в отношениях, поэтому задача родителей — специально смотреть мультфильмы вместе и проговаривать неясные моменты. Как переживать трагедии, как относиться к друзьям и врагам. Такая рефлексия помогает сформировать более взрослое, осознанное поведение, определить нормы и границы.

Иногда в культуре намеренно используются такие средства, которые создают отрицательному герою крайне привлекательный образ: например, некто бежит из тюрьмы, но попутно спасает человека. С одной стороны, это опасный ход, который стимулирует зрителя равняться на персонаж.

С другой — он же показывает, что в плохих людях может быть что-то хорошее, равно как и положительным героям могут быть присущи отрицательные черты. Очень важно научить ребенка не романтизировать людей, а смотреть на их плюсы и минусы максимально объективно.

Что делать родителям

Марина Гогуева:

Если родитель видит, что у ребенка есть тенденция симпатизировать таким жестоким преступникам, лучше вместе с подростком обратиться к психологу.

Если контакт с подростком был когда-то утерян, а родители сейчас встрепенулись и хотят его наладить, разговора может просто не получиться.

В подростковом возрасте дети, как правило, относятся к взрослым с известной долей недоверия к их жизненному опыту

Происходит обесценивание, и поэтому подросток может не послушать родителя даже в том случае, если он будет говорить, не манипулируя ребенком.

Конфликт можно урегулировать с помощью стороннего взрослого, которым и является психолог. Альтернативный вариант — обратиться к родственнику или другу, у которого с подростком хорошие, доверительные отношения. Он может помочь найти общий язык и обнаружить проблемы, которые тревожат подростка. Потом с каждой из них можно будет работать отдельно.

Светлана Манухина:

Агрессия — это одно из проявлений человеческих эмоций, которое чаще всего выражается в деструктивном поведении, нарушающем нормы жизни. Странно говорить о запрете на негативные эмоции. Как тогда понять, где позитив, а где негатив? Проявление гнева — одна из наших эмоций.

Другой вопрос, умеем ли мы ее контролировать. К сожалению, в школах редко говорят о том, как говорить об эмоциях и регулировать их. А ведь в становлении человека важна не только академическая успешность, но и умение вести себя в обществе и грамотно реагировать на внешние проявления социума и свое внутреннее состояние. Обучая ребенка, важно помнить, что нельзя только запрещать.

При этом нельзя просто сказать ребенку: «Нельзя бить девочку, мальчика»

Запрещая что-то, нужно давать и другой, альтернативный паттерн поведения. Хорошо, если иные, более приемлемые паттерны выражения агрессии формируются у ребенка в процессе обсуждения, дискуссии в классе.

Если агрессия проявляется в опасной для самого человека и окружающих форме, это нельзя спускать на тормозах. Нужно обязательно обсуждать разные варианты реагирования на ситуацию и границы норм поведения. Реальный риск могут определить только профессионалы, но задача родителей и учителей — не скрыть историю, а обратиться за помощью и постараться помочь ребенку (а иногда и всей семье) получить профессиональную помощь.

Очень важный вопрос — романтизация преступников. Это очень непростое и все чаще встречаемое явление. Главный совет учителю и родителю — не откладывать разговор о романтизации преступника на долгое время. Ребенка надо спрашивать о том, что именно ему нравится в негативном герое, какие конкретные черты его привлекают. Сам факт убийства или агрессии нравится редко (в противном случае это серьезный сигнал для взрослых) — это скорее «прощается» подростком, потому что у героя есть еще какие-то привлекательные стороны (сила, мужество, стремительность, решительность и т. д.).

Стоит попытаться понять, почему именно эти черты симпатичны ребенку. И попробовать помочь объективно взглянуть на положительного и отрицательного персонажей.

Фото: Shutterstock / justoomm