Сергей Сдобнов — кинокритик, куратор кинотеатра «Пионер», автор «Мела» и множества других изданий. И Сережа — человек, который в 17 лет начал терять зрение. А сейчас он написал книгу «Не вижу текста», вышедшую в издательстве «Бомбора», разбираясь, как жить, если ты почти не видишь. И самокритично рассказал, как совершенно разумные люди отказываются от доказательной медицины и начинают ходить по знахаркам.

Я лечился целыми днями. Мама постоянно искала контакты врачей, тогда ни у кого из нашей семьи не было фейсбука. Врачи и близкие не могли понять, помогает ли мне лечение. Зрение перестало ухудшаться — это я мог сказать точно. Но что это означало — то, что я не ослепну? В 18 лет я думал, что уже потерял год жизни. Все знакомые перешли на второй курс, а я — с одного лечения на другое. Прожить жизнь мимо было самым страшным. Мы с мамой почти не обсуждали будущее, никаких планов не было. Вскоре стало ясно, что традиционная медицина не может мне помочь, по крайней мере быстро. После года лечения я понял, что пора пробовать любые другие методы.

Однажды мама пришла домой с работы и рассказала о новом, экспериментальном способе лечения. Можно делать уколы желтком яйца в мышцу. Причем яйцо эффективно всего час после того, как его снесли. И перепелиные яйца подействуют эффективнее куриных. Вещество, содержащееся в яйце, помогает восстановить вещество в глазном нерве. Откуда мама узнала этот экспериментальный метод, уже не установить.

Мама нашла на окраине Иванова гараж, в котором разводили перепелов, а яйца поставляли в местные магазины. Мы договорились с медсестрой, чтобы она две недели приходила к нам домой и ставила мне уколы. Нужно было колоть желток 10 дней подряд.

Когда мама предложила мне такой вариант, я даже не подумал о возможных последствиях и странности лечения. Какая разница, если традиционная медицина не может тебе помочь? Что я терял? В рецепте указывали, что после уколов желтком может наступать анемия клеточных тканей. Представьте, что вы отсидели не ногу, а все тело. Но онемение наступает не сразу, а постепенно поднимается от ног к голове. Важно сделать укол с препаратом, сбрасывающим онемение, до того как все тело потеряет чувствительность. Из 10 уколов пять раз начиналось онемение, в самом критичном случае оно доходило до горла, но пронесло. Был ли у этого лечения эффект? Не знаю.

Через месяц к нам домой пришла женщина из старообрядцев, обнесла квартиру и меня горящей свечой, разговаривала со мной. Сейчас я помню только ее лицо и свечи, которые в лучших традициях «РЕН ТВ» трещали в каждой комнате и рядом с моей головой.

Смутно помню поездку к бабке в Приволжск, городок Ивановской области. Обычный деревянный дом, старушка, которая не берет денег за помощь. Она что-то прочитала надо мной и дала склянку с каплями для глаз.

Я исправно прокапал все до конца, получил предсказание и вернулся в город — жить дальше

Дома я лечился электромагнитным излучением. В 2008 году в продаже только появился аппарат «ДЭНАС». Он больше всего напоминает трубку проводного телефона. Вы прижимаете аппарат к зонам, связанным с тем органом, который у вас не в порядке. Выбираете частоту и начинаете сеанс. Сначала чувствуете покалывание, можно увеличивать мощность, если у вас толстая кожа и сигналы не доходят до нервных окончаний. Можно намочить зону лечения, и ток пойдет лучше. Я не особо верил в эффективность этого аппарата, но жил по правилу «пробую все, посмотрим, вдруг поможет». «ДЭНАСом» можно лечить не только глаза. У меня до 20 лет никогда не болела голова, но из-за проблем со зрением я много нервничал. И головные боли «ДЭНАС» точно лечил. Десять минут подержишь — все проходит без таблеток. Первые пару лет лечения я капал в глаза селен — вещество, связанное с веществами в глазу. Чем-то такое лечение напоминало то, как по дозам принимают БАД. Пузырьки с селеном и сегодня стоят у меня в холодильнике, больше я не капаю его в глаза, но пью по утрам вместе с водой для профилактики.

Из всех безумных и неумных советов, которые я слышал за 13 лет лечения зрения, только один кажется мне абсолютно безобидным. Любой человек может помочь профилактически своим глазам, если будет больше моргать.

Первый месяц ты заставляешь себя закрывать и открывать глаза, а на второй месяц я стал моргать автоматически. Так глаза реже пересыхают. Через полгода организм нашел еще один способ самозащиты.

Те, кто не знает мою историю, часто спрашивают: «Почему ты всегда закрываешь глаза?»

Фактически осознанно я этого не делаю. Веки опускаются на две трети сами. Со стороны кажется, что мои глаза почти прикрыты, но на деле объем и кругозор моего зрения не меняется. По работе я часто выступаю перед другими людьми, веду публичные интервью и прямые эфиры в инстаграме. Незнакомый пользователь написал мне в комментариях: «Почему глаза закрыты?» Я ответил, что это такая физиологическая реакция из-за проблем со зрением. И пользователь извинился за бестактный вопрос, но главное — он не ушел из трансляции и задал еще несколько более содержательных вопросов.

Наверное, одним из последствий моего странного зрения стала сонливость. Я могу уснуть почти в любом месте — в театре, кино, на вечеринке, если просто присяду в теплом месте. Даже если мне интересен фильм или компания, организм все равно может меня вырубить. Единственный плюс этого — у меня никогда не было проблем со сном.

Часто, когда у человека горе, он находит утешение в религии. Вера помогает найти какой-то вариант гармоничного существования в мире, где человеку с его новыми сложными проблемами тяжело жить. Верующий человек чувствует, что он не остается один на один со своей трагедией. Хотя мне давали советы и лекарства верующие бабушки, к которым многие ездят за лечением, ко мне приходили старообрядцы, но я ни разу, пока лечился, не задумался о церкви. В моей семье к церковным праздникам относились спокойно. Мама могла принести из храма освященной воды, я мог перекреститься перед церковью. Я читал Ветхий и Новый Завет, но скорее просто как интересные книги.

Для себя в средней школе я разделил веру на ритуалы и действительный диалог с Богом. С детства я воспринимал церковь как огромный бюрократический институт. Не понимал, почему у церкви так много собственности, а на улице у храма просят милостыню, в то время как патриарх на джипе объезжает свои владения. Но я видел отдельных людей, которые носили свою веру в Бога в себе, это мне было понятно.

После потери зрения я несколько раз наивно, от злости обращался с вопросами к Богу, но так это не работает

Любой путь, особенно путь веры, — долгая личная история, к которой я был не готов. Не очень мотивировали и множество религиозных книг и брошюр, посвященных исцелениям от разных болезней.

Мама возила меня в Москву, к мощам Матроны, одной из самых известных святых. Мы отстояли длинную очередь, я прикоснулся к мощам, ничего не почувствовал, вышел. Больше всего я чувствовал, когда слушал церковное пение или стоял один в пустом старом храме перед фресками. Тогда мы с мамой пробовали любые варианты лечения, не было времени и сил на проверку — помог этот вариант лечения или нет.

Сейчас я понимаю, что воспринимал христианство прежде всего как часть мировой и моей личной культуры. Я могу не верить в этого Бога, но вера в него — часть мира, в котором я живу.

Фото: Shutterstock / Spalnic, Alena A