В российских школах растет дефицит учителей. По данным Института образования НИУ ВШЭ, в 2013 году на одного педагога приходилось 15,7 ученика, по итогам 2019-го — уже 18,4. Почему так происходит? С какими главными проблемами сталкиваются учителя сегодня? Делимся рассказом Ксении (имя изменено), которая после учебы в Нижнем Новгороде устроилась учительницей английского в родном поселке, полюбила преподавание — но решила навсегда покинуть школу.

«Начинала я легко и непринужденно»

После выпуска из университета в Нижнем Новгороде по семейным обстоятельствам мы с мужем вернулись в родной рабочий поселок в области. Жизнь здесь замечательная, размеренная: 9000 человек жителей, две школы, физкультурно-оздоровительный комплекс, лес, речка. Что-то среднее между городком и деревней. Но в поселке, кроме школы, мне работать по образовательному профилю было особо негде.

Надо сказать, что у меня нет педагогического образования в чистом виде: по специальности я филолог, но мой диплом дает мне право преподавать. Во время учебы в университете я подрабатывала репетитором английского для школьников. До этого даже не думала, что смогу работать учителем, но тут поняла, что это мое призвание. В 2017 году я устроилась в обычную школу, где три года преподавала английский язык.

Начинала я легко и непринужденно — 21 час в неделю и никакого классного руководства. Счастье! Первый год мне очень нравился, это была, что называется, работа в удовольствие. Но дальше учебная нагрузка стала меняться. Второй год стал сложнее: хотя и опять без классного руководства, но 27 часов занятий, плюс я совмещала это с учебой в очно-заочной магистратуре. На третий год мне снова дали 27 часов и добавили добровольно-принудительное классное руководство. В предложении «Мне нравится работать в школе» становилось все больше «но».

Разница зарплат и качество образования

Моя зарплата от увеличения нагрузки менялась, но несущественно. Были поощрительные выплаты — ко Дню учителя, Новому году, 8 Марта. Очень редко стимулирующие. Меньше прожиточного минимума в нашей школе не получал никто, но вопрос заработка меня, конечно, беспокоил: я была им недовольна. Никакой дополнительной помощи как молодому педагогу мне не оказывали. Хотя раньше в нашем районе давали дом и машину за работу в образовании, но к моменту моего прихода в школу эта программа уже закончилась.

Как я уже говорила, первые два года работы я совмещала с очно-заочным обучением в магистратуре в Москве. Магистратура была педагогическая, и мои одногруппники были в основном учителями из Москвы. Я очень расстроилась, сравнив свою зарплату с их.

Разница была не в 10 000 рублей, а ровно в пять раз — за ту же работу, за ту же нагрузку, с тем же высшим образованием

Самым главным для меня стал даже не вопрос зарплаты. Чем дольше я работала в школе, тем больше понимала, что невозможно качественно учить иностранному языку в группах, где от 12 до 23 учеников разного уровня. А мне хотелось именно качественно преподавать. С самого начала своей работы в школе я начала вести частные уроки: в том числе и потому, что на них можно было реализовать то, каким мне в идеале виделось преподавание языка. А в школе мне много приходилось занималась натаскиванием, например подготовкой к ВПР.

Бумажки, бумажки и снова бумажки

Задумываться об уходе я начала уже через год после начала работы. Больше всего расстраивала даже не зарплата, а невозможность видеть результаты. Именно в школе я поняла, как это, оказывается, важно — вкладываться во что-то, а потом видеть плоды своего труда.

В самом конце мая 2019 года, как сейчас помню, я сидела в учительской. Вошла учительница начальных классов и сказала: «Ксения Александровна, приходите к нам завтра на родительское собрание. Вы берете на классное руководство мой класс». Вот так я стала классным руководителем — просто потому, что не смогла сказать «нет», возмутиться, что все делается без предупреждения, разобраться, почему меня не спросили, хочу ли я этого.

Потом оказалось, что так было у всех: добровольно-принудительная система

Мне не хотелось никого подводить, я решила согласиться и посмотреть, что из этого всего выйдет. Все время думала о нехватке кадров, о том, что бедная администрация будет делать без меня. Мне достался чудесный класс с хорошими детьми и понимающими родителями. Но уже в сентябре я поняла, что классное руководство — это вообще не мое.

Я представляла себе, что классное руководство похоже на работу вожатого в лагере, только на классном руководителе больше ответственности за воспитание. Оказалось, что это бумажки, бумажки и снова бумажки. Не хочу вдаваться в подробности — если меня читают учителя, они и так представляют, о чем я и сколько разной никому не нужной работы нужно было делать просто для галочки. Одно оформление электронного и одновременно с этим бумажного журнала чего стоит! Я до сих пор не понимаю, зачем нужно вести оба — и мучить учителей необходимостью в начале сентября по две недели его заполнять. Первое время я просто плакала.

«Ксюша, тебе бы на баррикады!»

Через два года в школе мне стало не хватать сил, времени и вдохновения для работы с детьми — например, на проведение интересных всем (и детям, и мне) классных часов. Для себя я поняла, что нельзя быть одинаково хорошим учителем-предметником и классным руководителем. Либо должна быть адекватная нагрузка в 18 часов, чтобы было время и на руководство, и на преподавание. Но это нереально: зарплата за 18 часов совсем маленькая. В общем, ситуация на работе меня крайне угнетала

Бедная моя семья: сколько протестных речей им пришлось выслушать от меня на третий год работы!

Родные говорили мне: «Ксюша, тебе бы на баррикады!» А в марте 2020 года я наткнулась в сети на частную языковую студию в соседнем городе (30 километров от нас). Заинтересовалась, посмотрела на методику — и осталась очень довольна. Написала директору, но учителя в тот момент им были не нужны. А в июне меня позвали работать к ним. Надо ли говорить, с какой радостью я стала готовиться к собеседованию.

Не буду лукавить, уходить из школы было страшновато: привыкла за три года. Но о решении своем не пожалела ни разу. Я благодарна школе за опыт, но вряд ли когда-либо вернусь туда. Ведь теперь я знаю, что есть места, где я могу воплотить все свои учительские идеалы, и при этом из бумажек потребуют только КТП (календарно-тематическое планирование. — Прим. ред.). И где заботятся о моем учительском благополучии (чтобы я не выгорала), реальном профессиональном развитии — и просто занимаются нужными вещами.