Изобретатель, масон и кулинар Владимир Одоевский: кем на самом деле был автор «Городка в табакерке»
Изобретатель, масон и кулинар Владимир Одоевский: кем на самом деле был автор «Городка в табакерке»
«Городок в табакерке» Владимира Одоевского — одна из самых известных русских сказок. По ней учатся чтению, ее проходят в школе, на ее сюжет снимают мультфильмы, ставят спектакли, записывают аудиосказки. А мы расскажем историю автора «Городка…» — он был другом Пушкина и Грибоедова, русским Фаустом с удивительной судьбой.
Князь Владимир Федорович Одоевский, один из видных интеллектуалов эпохи, современник Пушкина, был государственным чиновником, сенатором, директором Румянцевского музея, писателем, механиком-изобретателем, химиком, композитором и музыкальным просветителем, увлекался физикой и математикой, философией и акустикой.
Это еще не все! Одоевский писал научно-фантастические повести, основал Московскую консерваторию, несколько благотворительных обществ и просветительских серий, издавал журналы, дружил с писателями и поэтами — и просто был очень хорошим человеком.
Князь Вольдемар (именно так его звали в детстве) всю жизнь переживал, что остался бездетным: детей он любил, занимался педагогикой и написал несколько занимательных сказок. Сборник, выпущенный как сказки Иринея Гомозейки (в нем часто видят булычевского Громозеку) быстро стал популярен. Но обо всем по порядку.
Мальчик-колокольчик
Князь Владимир Федорович Одоевский был аристократ из аристократов: его старинный род вел происхождение от Рюрика. На картине, где князь Михаил Черниговский (рискуя жизнью) отказывается в Орде поклониться монгольским идолам, изображен как раз предок Одоевских, самых именитых дворян империи.
Родовитость, впрочем, не обещает простого человеческого счастья. И даже богатства. Маленький князь Вольдемар рос сиротой. Он родился в 1804 году в семье небогатого князя Федора Одоевского, служившего директором Московского ассигнационного банка, и его жены (из мещан, не из крепостных крестьян, как опрометчиво сообщают некоторые источники) Екатерины Филипповой — довольно образованной барышни, которая интересовалась словесностью и музыкой. Когда мальчику было четыре, отец его умер; мать быстро вышла замуж за человека весьма неприятного, а сын был отправлен на воспитание к родственникам с материнской стороны, которые стремились лишить ребенка наследства.
Так маленький князь Вольдемар оказался воспитанником сначала в семье своего деда, а потом — тетки. Это было старое московское дворянство: с особым бытом, Святками, балами, танцами, Масленицей и маскарадами, — мир, который мы помним по детству Наташи Ростовой в «Войне и мире» (Лев Толстой, кстати, был в родстве с Одоевским).
Учился мальчик в Благородном пансионе при Московском университете: пансион в ту пору располагался на месте Центрального телеграфа на Тверской. В пансионе учились Петр Вяземский и Петр Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев.
Одоевский учился превосходно и с удовольствием изучал анатомию, физиологию, физику, химию, технику, французский, немецкий, итальянский, английский, испанский, церковнославянский, древнегреческий и латынь. Юноша прекрасно играл на пианино, особенно ценил и любил Баха.
В те годы директором пансиона был Антон Антонович Прокопович-Антонский, человек гуманный, склонный к мистицизму. Автор книги «О воспитании», он считал, что нравственное воспитание молодого поколения важнее образования. Из преподавателей пансиона выделялся профессор Михаил Павлов, страстный шеллингианец: он учился в Германии и читал ученикам лекции о природе, естественных науках и философии. Яркий оратор производил сильнейшее впечатление: с его лекций началось многолетнее увлечение нашего героя немецкой философией.
Выпускную речь блестяще успевавший по всем предметам выпускник 1822 года «тоненький и стройный» князь Владимир Одоевский посвятил философии и ее влиянию на облагораживание умов и нравов. Выступление было ярким и многим запомнилось, его пересказывает в воспоминаниях историк Михаил Погодин, тоже учившийся в пансионе.
Кстати, прекрасная устная и письменная речь выпускников объяснялась тем, что по предложению директора пансиона заседания Общества любителей российской словесности проходили с участием старших воспитанников — чтобы пробудить у них интерес к литературным занятиям.
И он у них пробудился: в письмах своему лучшему другу двоюродному брату Александру Одоевскому, поэту и будущему декабристу (это он напишет «Из искры возгорится пламя»), князь Вольдемар тоже шлет стихи — и признается в планах издавать журнал.
«Архивны юноши» и любомудрие
Окончив пансион с отличием, Владимир поступает на службу в Коллегию иностранных дел, вернее в ее архив; там служат Одоевский, Дмитрий Веневитинов, Иван Киреевский. Да-да, это знаменитые пушкинские «архивны юноши» — любители стихов и философии Канта, Фихте, Шеллинга, увлеченные метафизикой и туманным общественным благом.
Одоевский начинает публиковать стихи и небольшие повести в журналах (одна из них принесла ему внимание и дружбу Александра Грибоедова). И примерно в то же время организует философское «Общество любомудров» — оно просуществует два года и самораспустится в 1825 году, после восстания декабристов: тайные, да и любые другие общества в те времена преследовались. Именно поэтому Владимир Одоевский, председатель, соберет любомудров и сожжет при них весь архив в камине.
Опасаться Одоевскому, пожалуй, стоило: он дружил с декабристами — своим двоюродным братом Александром и с Вильгельмом Кюхельбекером, они вместе в 1824–1825 годах издавали альманах «Мнемозина». Воззрения и планы декабристов князь, правда, не разделял. Следствие, под которое он попал в связи с их делом, не сочло его «достаточно виновным» для ссылки или иного наказания. Жизнь потекла дальше.
В 1826 году князь женится на своей дальней родственнице Ольге Ланской (она на семь лет старше) и переводится в Санкт-Петербург. Долг и необходимость (нравственная, но и материальная) служить делают из Одоевского конца 1820-х — начала 1830-х годов идеального госчиновника.
Он предельно добросовестно исполняет служебные обязанности, постоянно учится новому и приносит пользу в любом деле, к которому приставлен (цензура, Комиссия мер и весов, судебное и уголовное делопроизводство, устройство водопровода, пожарной части, кухонь и даже изготовление сомовьего клея). А еще он пишет: роман «Русские ночи», мистические повести для взрослых «Сильфида», «Косморама» и, наконец, детские сказки.
«Мы обрезали крылья воображения, мы составили для всего системы, таблицы; мы назначили предел, за который не должен переходить ум человеческий; мы определили, чем можно и должно заниматься… Но не в этом ли беда наша? Не оттого ли, что предки наши давали больше воли своему воображению, не оттого ли и мысли их были шире наших и обхватывали большее пространство в пустыне бесконечного, открывали то, что нам век не открыть при нашем мышином горизонте».
В. Одоевский, «Пестрые сказки»
«Городок в табакерке»
В 1834 году выходит «Городок в табакерке» и быстро становится популярным. Сюжет сказки похож на истории Гофмана — и в то же время не похож ни на что. Мальчик Миша заинтересован старинной музыкальной шкатулкой, как это так выходит, что она играет музыку и не сбивается?
Отлично, сейчас мы все устроим: Миша засыпает и просыпается маленьким, — теперь он сможет проникнуть внутрь шкатулки, как через 30 лет Алиса попадет в волшебный садик через маленькую дверцу.
Внутри, конечно, все живое: там есть мальчики-колокольчики и дядьки-молоточки, валик с крючками и пружина. Миша разобрался, как связаны механика и музыка: он провел собственное расследование, все в духе эпохи, и попробовал изучить происходящее сам.
«— Зачем эти колокольчики? Зачем молоточки? Зачем валик с крючками? — спрашивал Миша у папеньки.
А папенька отвечал:
— Не скажу тебе, Миша; сам посмотри попристальнее да подумай: авось отгадаешь».
Сказка всем понравилась. Белинский сравнивал ее с Гофманом, критика хвалила, а дети читали — и продолжают вот уже почти 200 лет. «Городок» и сегодня одна из самых популярных русских сказок.
Другой хит Одоевского, «Мороз Иванович», совсем на «Городок» не похож — он напоминает «Госпожу Метелицу» братьев Гримм, но на русский лад: там действуют все те же архетипичные Розочка и Беляночка, только их зовут Рукодельница и Ленивица.
В цикле «Пестрые сказки», тоже опубликованном в 1830-е, появляется рассказчик — ученый Ириней Модестович Гомозейка (к нему будут возводить этимологию нелепого Громозеки Кира Булычева). Сказки и повести для детей дедушки Иринея имеют успех, и Одоевского увлекает идея просвещения. Он начинает издавать альманах «Сельское чтение», в 1843–1848 сам напишет для него множество научно-популярных статей.
«Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга — отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».
Владимир Одоевский
Перу Одоевского принадлежит и один из первых научно-фантастических русских текстов — «4338-й год. Петербургские письма». Да, это эпистолярный роман из жизни 44-го века, написанный от лица китайского (!) студента, путешествующего по России. Мир замер, к Земле летит комета, и человечество кораблями собирается сбить ее с курса. В тексте есть тоннели для транспорта (как в проектах Илона Маска), интернет, флаеры и самолеты. Климат в России изменен и улучшен: вулканы подают зимой теплый воздух на улицы, противостояние Петербурга и Москвы снято объединением в единый мегаполис, — в общем, много всего увлекательного, одушевленного верой в прогресс и науку.
А еще Одоевский помогал Пушкину редактировать и издавать «Современник». Если вам знакомо горестное выражение «Солнце русской поэзии закатилось» из некролога Пушкину, то написал его тоже Владимир Федорович Одоевский.
Взгляды и положение
В 1840-е Одоевский перестает заниматься литературой: отныне его стезя — просвещение, благотворительность, музыка.
«В числе же немногих, но крепких убеждений князя Владимира Одоевского находится на первом месте следующее: что все зло происходит в мире ото лжи, вольной или невольной, и что все затруднительные вопросы жизни разрешились бы весьма легко, если бы люди с полным сознанием дали себе слово: не лгать ни в каком случае и не на крошечку (что многие даже добросовестные люди почитают позволительным). Человеку два дела на свете в сем отношении: или говорить правду, или молчать. То и другое очень трудно».
Владимир Одоевский. «Автобиография»
Своих детей, к сожалению, у Одоевских не было, но педагогика его очень влекла: он написал несколько учебников для школьников и пособий для учителей. Движимый стремлением помогать людям, он стал одним из учредителей Общества посещения бедных просителей. Принципы филантропической деятельности общества используются и сегодня: проверка обращений, отсев мошенников, организационная, а не материальная помощь. Одоевский был знаменит и отсутствием снобизма, он не кичился своей родовитостью, а был совершенно, подлинно демократичен. Ненавидел крепостное право, а реформы 1861 года и день отмены крепостного права отмечал как личный праздник.
Салон Одоевских был знаменит. У них бывали и литераторы, и философы, и ученые, и аристократы; там вели беседы, читали лекции, пьесы, музицировали. Одоевский был страстным кулинаром и угощал гостей порой весьма необычными блюдами. Его лекции о кулинарном искусстве доктора Пуфа тоже были довольно известны.
«Весь погруженный в свои сочинения, Одоевский употреблял свой досуг на изучение химии, и эта страсть к естественным наукам очень накладно отзывалась на его приятелях: он раз в месяц приглашал нас к себе на обед, и мы уже заранее страдали желудком; на этих обедах подавались к кушаньям какие-то придуманные самим хозяином химические соусы, до того отвратительные, что даже теперь, почти сорок лет спустя, у меня скребет на сердце при одном воспоминании о них».
Владимир Соллогуб. «Воспоминания»
На посту заместителя директора Публичной библиотеки он многое сделал для библиотечного дела; как директор Румянцевского музея — для музейного. Он признан, награжден разнообразными орденами: в 1858 году он уже тайный советник, в 1861-м — сенатор.
С Одоевского началось русское музыковедение, он был горячим пропагандистом древнерусской музыки. После переезда в Москву из Петербурга он устраивал просветительские музыкальные беседы для небольшого кружка близких знакомых.
С кончиной Владимира Одоевского его род прервался, наследников у него не было. А вот «Городок в табакерке» иллюстрируют, слушают и читают до сих пор. Посмотрите попристальнее да подумайте: авось отгадаете отчего.