Чтобы запечатлеть счастливый момент на фото, нам достаточно достать смартфон и быстро нажать одну кнопку. А если фото не понравится, можно тут же сделать еще один дубль. На заре развития фотографии все, разумеется, было совсем не так. Удачные семейные фото конца XIX века сегодня вы бы вряд ли повесили на стену: за спинами младенцев там будто бы парят призраки.

Как «заковать» младенцев

Перед вами черно-белая детская фотография, на которой вроде нет ничего особенного и пугающего: ребенок на стульчике, за ним какая-то занавеска. Она немного странной формы, будто висит на чем-то (или на ком-то?), но чего не придумают ради красивой картинки. Только это не предмет декора и не украшение, а необходимый элемент индивидуального портрета: за тканью скрывается мать.

Кажется, если долго смотреть на фото, случится что-то страшное: изображение начнет двигаться, вуаль спадет, и женская рука протянется к смотрящему. Еще при взгляде на такие снимки у людей, знакомых с жанром post mortem (посмертная фотография. — Прим. ред.), может возникнуть впечатление, что ребенок неестественно широко раскрывает глаза…

Звучит жутко, но в Викторианскую эпоху подобные изображения не воспринимались как нечто страшное и пугающее. Наоборот, все стремились обзавестись карточками в подобном стиле: искусство фотографии едва зарождалось. Сначала мастера создавали дагеротипы — хрупкие снимки на медных пластинах, для создания которых фотографируемые должны были сохранять неподвижность от 15 до 30 минут. В 1850-х на смену ним пришел мокроколлоидный процесс: теперь позировать нужно было всего лишь полминуты или минуту.

Сделать модный (и относительно доступный) фотопортрет хотели все — особенно родители. И, желательно, в нескольких копиях — на память себе и в качестве открыток с новым членом семьи для родственников. Но если взрослым застыть в одной позе могло быть дискомфортно, но все-таки достаточно просто, то уговорить ребенка на подобное было просто невозможно. Для подростков и пожилых людей на креслах в фотоателье даже устанавливали специальные замки, удерживающие голову и тело в неподвижном положении.

А вот «заковать» младенцев оказалось нереально. В салонах фотографов было множество непонятных для малышей приборов, красочных задников, декораций. Но они постоянно хотели куда-то уползти, поерзать, отвернуться, засунуть пальцы в рот и, конечно, заплакать. Все движения влияли на качество итоговой картинки: родители не были довольны кадрами, на которых у детей размазывались руки и ноги, а лицо превращалось в непонятную гримасу.

Зачеркнутые матери и мертвые дети

Чтобы успокоить младенцев, рядом с ними должны были находиться взрослые. Задачей фотографа было сделать так, чтобы матери, держащие детей на их якобы индивидуальных фотографиях, были незаметны. Ради удачных снимков женщины превращались в диваны, стулья, занавески и становились неразличимым фоном. Тогда появились первые фото жанра «спрятанные матери».

Сам термин в Викторианскую эпоху никто не использовал, он появился в XXI веке на форумах фотографов и фотоисториков. Эксперты не обращали на это явление особого внимания, пока шведская художница Линда Фрегни Наглер не издала книгу с коллекцией из тысячи снимков «спрятанных матерей». Идея собрать эти фотографии пришла Линде, когда она наткнулась в интернете на объявление о продаже фото в подобном стиле с подписью: «Забавный ребенок и спрятанная мать». Художницу удивило, что в описании есть то, чего нет на снимке. Работа с опытом отсутствия привлекла ее, и она стала искать похожие изображения и исследовать этот феномен.

Если изучить большую часть фотографий в жанре «спрятанных матерей», можно выделить несколько видов изображений.

• На самых безобидных и технически простых фото женщины прячутся за вуалью или занавеской. Иногда от камеры закрывали только лицо: получалось так, что фигуру в красивом платье мы видим, а ребенок сидит на коленях у обезличенной матери.

• Порой одной вуалью не обходились: женщины превращались в мебель и становились, например, дорогими креслами. Технология была простой: мать усаживали на стул, ее (если фотостудия приличная и дорогая) накрывали красивой плотной тканью, а потом ей на колени сажали ребенка. Женщина обхватывала его и держала до тех пор, пока фотограф не скомандует «мотор».

• Иногда матери не прятались и просто фотографировались вместе с ребенком без всяких простыней и вуалей. Получался милый снимок на память. Но потом в дело вступала беспощадная ретушь! Фотошопа в те годы не было, поэтому лицо буквально стирали: зачеркивали или просто выцарапывали. Выглядело жутко, зато семейство покидало фотоателье с персональным портретом младенца.

• На редких снимках матери с детьми как будто играют в прятки: женщины встают за креслами, придерживают детей, но в камеру не смотрят, чтобы их лица на снимке не осталось. Иногда дамы двигались слишком быстро или, наоборот, медленно — будто из ниоткуда появлялись их руки и ноги.

• Кто-то вместо вуали использовал естественную красоту: женщины надевали красивые платья, напоминающие обшивку кресел, а лицо закрывали длинными волосами. Тогда ничего такого в этом не видели, а сейчас такая картина будет ассоциироваться с фильмами ужасов, где от женщины, чьего лица не видно за длинными волосами, нужно бежать как можно дальше.

• В некоторых случаях внимание на снимке приковывали не жутковатые матери и не спрятанные в вуали фигуры и руки, парящие над младенцем. Что-то необычное было в ребенке: возникало чувство, что это посмертная детская фотография со спрятанной матерью. Так правда делали: мертвых детей приносили в фотостудии и для снимка делали вид, что они либо спят на фотографии, либо бодрствуют — для этого им открывали глаза или рисовали на веках зрачки. В те времена детская смертность была высокой, не все доживали до первого фотопортрета, а родители хотели сохранить воспоминание о младенце.

Зачем скрывали матерей

Прятали на фотографиях этого жанра даже не матерей, а их лица. Показать могли руки, ноги, локти, фигуры полностью — все, лишь бы в кадр не попало лицо. В ход шли вуали, краски, выскабливание.

Точного объяснения, зачем и почему прятали именно лицо, хотя фигура и платья демонстрировались, нет. Есть версии, что в ту эпоху, когда женщины были бесправны, не могли голосовать и получать образование, они просто не заслуживали места на фотографиях. Их образы стирали, будто об их труде и жизни рассказывать не стоит.

Еще одна гипотеза гласит, что на фотографиях закрывали вовсе не матерей, а отцов, нянь, прислугу, рабов или сотрудников фотостудий. Так, если на снимке ребенок одет в богатое платье, украшения, хорошую обувь, а человек, который его держит, облачен во что-то дешевое, вероятно, на снимке служанка. А она, разумеется, не заслуживала чести попасть на фотографию.

Еще в конце XIX века, когда жанр «спрятанных матерей» был на пике популярности, исследователь фотографии Максимилиан Петш предположил, что женщина в вуали, держащая ребенка, –символ защиты. Она оберегает младенца от всех опасностей и успокаивает его — не только в фотостудии, но и в жизни.

Во вступительном эссе для книги Линды Наглер профессор истории фотографии Джоффри Батчен написал, что жанр «спрятанных матерей» многое говорит о неизменной природе родительства: матери и отцы «стирали» себя (а метафорически — свою личность) ради интересов и желаний ребенка. Сама Линда считает, что такой эффект «спрятанности» создавался, чтобы у того, кто смотрит на фото младенца, выстраивалась с ним крепкая связь, не распыленная на других персонажей фотографии. Отображать любовь матери к ребенку эти кадры и не должны были.

Эра «спрятанных матерей» прошла вместе с уходом технологии с долгой выдержкой, которой фотографы пользовались до 1920-х годов. После этого удерживать детей перед фотоаппаратом в статичном положении по полминуты не требовалось.

Фото на обложке: Collection of Lee Marks and John C. DePrez, Jr. / Museum of Fine Arts / Public domain; Collection of Linda Nagler / Public domain; Rijksmuseum / Wikimedia Commons / CC0 1.0