Соне Луневой 15 лет, девять из них она профессионально занимается спортом. Ещё училась в музыкальной школе и танцевала на пилоне. Год назад у неё обнаружили опухоль мозга и пришлось от многого отказаться. 8 июня, во Всемирный день борьбы с опухолями головного мозга, «Мел» и благотворительный Фонд Константина Хабенского рассказывают историю Сони и её семьи.

Об увлечениях и характере Сони

Евгений, папа Сони

Эта девочка — целеустремлённый воин. Она в семь лет пришла ко мне и говорит: «Буду заниматься карате». Соня провела семь лет на татами, стала участницей трёх чемпионатов страны по карате. Потом захотела заняться боксом — и стала чемпионкой Сибири. Боксом Соня занимается с 13 лет.

Ещё Соня окончила на одни пятёрки музыкальную школу. Ставит себе задачу: хочу научиться играть на фортепиано. Боже мой, думаю, ребёнок ставит себе цель! Сама идёт, семь лет учится и успешно сдаёт экзамены. Потом заявляет: «Я хочу петь». «Что значит, доченька, петь?» — спрашиваю я. «А вот хочу петь, и всё», — отвечает она. В итоге сейчас Соня поёт в местных театрах.

О том, как узнали о страшном диагнозе

Соня

Когда я заболела, мне было 14 лет. Узнала об этом в середине января: у меня должен был начаться чемпионат по боксу, перед таким серьёзным соревнованием всем делали МРТ. У меня обнаружили опухоль мозга, я начала проходить дополнительные обследования. Родители толком ничего не рассказывали, до последнего держали всё в тайне. Только когда мы полетели из Новокузнецка в Тюмень (семья Луневых живёт под Новокузнецком — Прим. ред.), они вкратце объяснили, что у меня опухоль, но тут же добавили, что ничего страшного. Хотя, конечно, знали, как это всё опасно.

Евгений, папа Сони

Сонин диагноз звучал как приговор. Для меня это вообще было смертью — я правда умер тогда. Что делать, когда твоему ребёнку 14 лет, а консилиум из докторов наук и академиков начинает рассказывать страшные вещи о болезни, переглядываясь друг с другом? «Мы не знаем, как вам это сказать, но у вашей дочери такое вот заболевание. Через два месяца она может ослепнуть, а ещё через два — оглохнуть и перестать ходить. Через восемь месяцев вы её похороните. Вы должны быть к этому готовы». Шок.

О страхе неизвестности и отношениях с родителями

Соня

Конечно, я переживала, но эмоции были не очень сильными, потому что до конца мне всё не рассказывали. Я больше расстраивалась из-за того, что меня держат в неведении, что вообще со мной происходит. Неизвестность иногда пугает больше, чем сам диагноз. Очень хотелось прямо спросить у родителей: «Почему вы мне про меня же недоговариваете?».

Были напряжённые моменты, но, к счастью, мне удалось сохранить с мамой и папой хорошие отношения и не доводить до конфликта. Я старалась оставаться на позитивной волне, потому что знала: если начну грустить, будет только хуже и мне, и всем вокруг. Нужно всегда надеяться на лучшее. Ну а чемпионат по боксу мне тогда, естественно, пришлось пропустить.

Евгений, папа Сони

Как вы думаете, что я должен сказать своему 14-летнему ребёнку? У меня в тот момент просто ноги отнялись. Как я мог ей сказать? Это страшно. Сёстры Сони (в семье Луневых четыре девочки — Прим. ред.) тоже ничего не знали о её болезни. Мы с мамой Сони скрывали это от детей: плакали и молились по ночам, а днём держали каменные лица и старались не показывать эмоции.

До операции Соня не знала, что с ней и что её ждёт. Только потом, когда мы приехали в федеральный центр, она начала понимать, что у неё, скажем так, не ангина. Перед операцией мы с ней поговорили. Она спокойно так спросила: «Я умру?». Я ответил, что на всё воля Божья, но мы молимся, чтобы всё было хорошо. Зачем врать? И сказать невозможно, и врать невозможно.

О важности поддержки всех, кто рядом и далеко

Соня

Во время лечения меня очень поддерживала мой лечащий врач — детский онколог Ольга Григорьевна Желудкова. Она оптимист, хотя каждый день видит очень много боли и горя. И, главное, передаёт свой настрой пациентам. Во многом благодаря ей моё настроение в целом было в норме.

Поддерживали и мои подруги — писали, звонили, узнавали, как дела. Болезнь — это такой период, когда ты можешь проверить своих друзей на верность и на прочность. Мои прошли эту проверку. А вот девочкам, которые ходили со мной на бокс, болезнь была на руку. Думаю, кто-то даже обрадовался, что мне пришлось взять такой длительный перерыв в спорте, для них это только плюс. Ничего тут не поделаешь — спорт есть спорт.

Евгений, папа Сони

Мы никому не говорили о болезни Сони, включая её подруг. Только прямо перед операцией я пришёл в школу и рассказал всё директору: его наша история до слёз тронула. Потом, конечно, информация распространилась, через месяц одноклассницы начали звонить.

После операции Соне было не до телефона. Она год не ходила в школу, восстанавливалась, а осенью вернулась. Дочка была ослаблена после операции: походит два-три часа и устаёт, ложится. Но при этом ни разу не пикнула, не застонала — она ведь воин. Соня немного замкнулась в себе, но не проронила ни слезинки. У неё действительно сильный характер.

О возвращении в бокс

Соня

После лечения, к сожалению, мне не удалось сразу вернуться ко всем своим увлечениям. Помимо бокса до болезни я занималась пол-дэнсом (танцы на пилоне). Многие упражнения надо выполнять вниз головой, и врачи рекомендовали от этого отказаться хотя бы на время. Я продолжила ходить на бокс, но делаю на тренировках гораздо меньше, чем раньше.

Очень хочу вернуться к прежнему образу жизни, мне его не хватает. Надеюсь, получится. Пока я занимаюсь боксом три-четыре раза в неделю по два часа. Тренеры говорят, что вполне реально вернуться к тем результатам, которые я показывала до операции.

Сейчас мешает психологический барьер: когда я выхожу на ринг, становится страшно. Каждый удар — это микроимпульс, который может как-то повлиять на голову. Я переживаю, потому что боюсь вернуться в больницу — мне туда больше не хочется.

Евгений, папа Сони

Я уверен, что Соню спас бокс. До того как мы узнали диагноз, мы собирались на чемпионат России по боксу и сделали МРТ. Нам удалось выявить болезнь на самой ранней стадии. Если бы мы сделали МРТ на два-три месяца позже, неизвестно, что бы сейчас было.

На тренировку по боксу Соня пришла через полгода после операции. Начала заниматься в очень щадящем режиме. Постепенно мы добавляли нагрузки, но только после одобрения лечащего врача Ольги Григорьевны. Показываем ей результаты обследований, она смотрит и говорит: «Всё супер, двигайтесь дальше». Я профессиональный тренер, снимал каждое занятие на видео и показывал врачу, советовался с ней, что можно, а что нельзя. Соня — моя дочь, и я не могу позволить рисковать её здоровьем.

О жизни здесь и сейчас

Соня

Мои интересы не ограничиваются спортом: я окончила музыкальную школу по классу фортепиано, а сейчас хожу на вокал и гитару. В школе я неплохо справляюсь с большинством предметов, ради интереса участвую в олимпиадах. Планирую переводиться в класс социально-экономического профиля, а после этого поступать в Тюменскую гимназию при университете. Потом, может, и в Москву: мне интересно мировое право, международные отношения и юриспруденция.

Не могу сказать, что болезнь сильно на меня повлияла. Нужно самому всегда верить в своё счастье, сохранять правильный настрой. Ещё важно видеть в людях добро и уметь радоваться тому, что у тебя есть, быть благодарным за всё хорошее.

Из любой неприятности можно извлечь положительный опыт: например, незадолго до всего случившегося наша семья рассорилась, но моя болезнь всех сплотила. Во всём можно найти хорошее.

Евгений, папа Сони

Соня очень талантлива, за девять лет в спорте выиграла кучу всего. Теперь её цель — выиграть чемпионаты Европы и мира. Как только ей исполнится 18, мы этим займёмся, а потом и на Олимпиаду поедем. Это не глупые амбиции. Я вице-президент федерации бокса и соберу лучших тренеров со всего мира, чтобы сделать из дочери чемпиона мира с онкологией. Кстати говоря, у моего крёстного сына киста в головном мозге, и это не помешало ему стать чемпионом России по боксу.

Сейчас Соне бывает сложно. Она провела больше сотни боев на татами, у неё вообще нет страха, а тут вдруг говорит: «Боюсь, пап». Она боится получить удар в голову — это такой психологический страх. Я сказал, что ещё два года не подпущу её к татами. И привёл ей в пример двукратную олимпийскую чемпионку по боксу Кларессу Шилдс, которая за пять боёв на победных для неё Олимпийских играх в Бразилии не получила ни одного удара в голову — настолько она техничная, высочайший уровень мастерства. Я сделаю всё, чтобы Соня была ещё на голову выше.