В 2008 году Антон Рубин из Самары решил помочь волонтерам с организацией праздников в детских домах. А 2018-м сам стал приемным отцом. Рассказываем, что изменилось за эти 10 лет и как Антон решился один воспитывать сразу четверых детей.

«Мы возили подарки — а потом выпускники попадали в тюрьму»

В 2008 году Антон работал IT-специалистом. И как-то раз коллега позвала его поволонтерить вместе в детском интернате. «До этого каких-то интересов в этой сфере у меня не замечалось, — говорит он. — Если бы я попал не в дом ребенка, а в приют для животных, наверное, я мог бы зависнуть и там. А если бы оказался с группой экологов, которые очищают берег Волги, вполне возможно, я стал бы заниматься вопросами экологии».

Но Антон оказался в доме ребенка. В то время в Самаре волонтерство было не очень развито — по сути, инициатива, в которой он принял участие, была первой, оказывающей системную помощь детям-сиротам в регионе. Волонтеры сотрудничали с 15 учреждениями в Самаре и Самарской области: от домов малютки до интернатов для людей с ментальными особенностями младше 35 лет. Детям постарше приносили подарки, детям помладше — подгузники, для всех устраивали праздники: в день рождения, на Новый год, в День защиты детей. «Все по шаблончику», — говорит Антон.

Через пару лет волонтеры стали понимать, что делают что-то не так

Это ощущение все чаще возникало после общения с выпускниками сиротских учреждений. Антон вспоминает: «Вроде мы приезжаем, развлекаем, носим подарки, а потом человек выходит из детского дома в самостоятельную жизнь — и либо попадает в тюрьму, либо подсаживается на наркотики». Добровольцы поняли, что только подарки и развлечения по выходным не идут детям-сиротам на пользу («Мел» рассказывал почему. — Прим. ред.). Им нужно что-то другое.

В итоге волонтеры пришли к мысли, что самое важное в их работе — понимать, что будет с их подопечными через 5 лет. Как помочь им адаптироваться к самостоятельной жизни — научить вести хозяйство, общаться, искать работу?

Единомышленники стали изучать зарубежный опыт, создавать свои методики. В этот момент им понадобилась официальная организация, зарегистрированная в Минюсте, чтобы иметь возможность писать официальные письма и взаимодействовать с государственными органами. Так в 2011 году появилась общественная организация «Домик детства». Под ее эгидой проходила школа волонтера, где будущих добровольцев учили в том числе бороться с эмоциональным выгоранием.

По муниципальной программе «Домику» выделили помещение в подвале жилого дома. В жизни организации принимали участие порядка 50 человек, все они работали на добровольной основе — проводили мастер-классы в детских домах, вели соцсети, помогали с бухгалтерией и курировали проекты помощи кризисным семьям с детьми и выпускникам интернатов.

«Официально же в штате был всего один человек. Это директор, я, — рассказывает Антон Рубин. — И то просто потому, что налоговая отказывалась регистрировать юридическое лицо без единого сотрудника: “Значит, вы прячете свои зарплаты в конвертах». Ну ок, мы сделали одну ставку директора с зарплатой 1500 рублей”.

Нам начали приходить грозные письма с обещаниями привлечь меня к уголовной ответственности за сокрытие доходов и уклонение от налогов. В итоге я отстоял право на маленькую зарплату — ее я платил себе из денег, заработанных в IT».

«Когда дети и несправедливость встречаются, хочется рвать и метать»

Помимо непосредственной помощи подопечным, работа директора предполагает взаимодействие со множеством ведомств. Антон признается, что это отнимало едва ли не все его свободное время.

Почему он продолжал заниматься темой сиротства? «Меня зацепили дети, которых я встречал, и несправедливость, которую я видел в сиротских учреждениях. Когда дети и несправедливость встречаются, хочется рвать и метать. Ужасное отношение родителей к детям, от которых они отказываются. Система сиротских учреждений, в которой провинившихся детей отправляют в психоневрологический диспансер на 21 день, как в санаторий. Дедовщина, с которой борются, но все равно не могут решить проблему до конца. Низкое качество подготовки сотрудников, отсутствие квалифицированных психологов в штате…» — перечисляет Антон главные проблемы системы. Обо всем этом директор «Домика детства» писал и в своем блоге.

Ему стали поступать сигналы из профильных ведомств: мол, он рассказывает слишком много, выносит сор из избы

«Когда я приходил к руководителю департамента опеки, она доставала планшет, где у нее сразу было открыто несколько вкладок с моими постами. Когда я приходил в министерство социально-демографической и семейной политики Самарской области, перед замминистра лежали распечатки моего блога с выделенными маркером местами, которые ему особенно не нравились», — вспоминает Антон.

В 2016 году он дал комментарий изданию «Такие дела» по поводу гибели ребенка, который родился у девочки из интерната. После этого все 15 учреждений, с которыми сотрудничал «Домик детства», закрыли свои двери для сотрудников организации. Волонтеры не могут проводить там мероприятия до сих пор. Сейчас «Домик детства» сосредоточен на помощи выпускникам сиротских учреждений — для них работает центр взросления. «Это частный дом с участком, который мы арендуем у физлица», — объясняет Антон. Выпускники могут прийти туда в любой момент за помощью: юридической (например, как не стать жертвой черных риелторов?), психологической (как справиться с зависимостью?), бытовой (как снять показания счетчика и передать их в управляющую компанию?). Еще в центре организованы мастерские: швейная, столярная. В них ребята могут работать и получать полезные навыки.

«Это самый дорогостоящий проект, — говорит директор. — Второй по стоимости — помощь нуждающимся семьям, где есть дети. Так мы помогаем избежать изъятия детей, в том числе из-за отсутствия продуктов: органы опеки могут забрать их, если в семье нет денег на еду. Каждый месяц мы передаем им продукты, средства гигиены, бытовую химию, чтобы помочь дожить до зарплаты, оказываем родителям юридическую и психологическую помощь».

«Мальчик ревел, потому что старших братьев увезли»

Еще задолго до запрета на посещение интернатов, в 2011 году, Антон познакомился с тремя братьями: его тезке Антону было 4 года, Лёше — 9 лет, а Игорю — 10. Тогда у детей еще не было статуса сирот: их родители были ограничены в родительских правах, но не лишены их. Братья жили все вместе в приюте. Еще у них была младшая сестра, трехлетняя Саша, которая жила в доме ребенка.

В 2012 году их отец сел в тюрьму, а детей распределили в разные учреждения — в соответствии с возрастом. На тот момент у их мамы родился еще один сын, пятый ребенок. Его тоже изъяли и позже устроили в семью.

Остальные четверо мечтали о доме. Они участвовали в программах на региональном ТВ, где о них рассказывали потенциальным приемным родителям. Но семьи, которая была бы готова взять сразу четверых, в России не нашлось (такая семья нашлась в Нидерландах, но тогда как раз остановили иностранное усыновление), а разделять детей при усыновлении нельзя — в отличие от распределения по разным интернатам.

«До этого момента я никак не выделял этих детей среди других. А когда я в очередной раз приехал в приют и встретил Антона, он ревел, потому что старших братьев увезли. И тогда я включился в эту историю», — вспоминает Антон-старший.

Тогда он решил забирать детей на выходные и устраивать для них встречи друг с другом. Чтобы получить такую возможность, необходимо оформить «Заключение о возможности временной передачи детей в семью гражданина, постоянно проживающего на территории РФ» — в народе его называют «гостевой визой». Для этого нужно получить справку об отсутствии судимости, медицинское заключение и передать все необходимые документы в органы опеки. На то, чтобы получить первое такое заключение, которое действовало всего год, у Антона ушло девять месяцев.

«Тогда я еще не ассоциировал себя с их родителем, а просто помогал, — рассказывает он. — Со временем я добился гостевой визы с правом проживания у меня дома — тогда я смог брать детей на каникулы». Но после того как в 2016 году сотрудников «Домика детства» перестали пускать в интернаты, получать гостевую визу становилось сложнее. Антон же привязывался к детям все сильнее. Весной 2018 года он решил забрать их насовсем.

«Накопленных денег на счетах детей не было»

Оформить устройство детей в семью оказалось гораздо проще, чем гостевую визу. На это у Антона ушло около пяти месяцев, три из которых он проходил Школу приемных родителей — в ней рассказывают о законодательстве в области усыновления и опеки, о формах поддержки замещающих семей и о психологических трудностях, с которыми сталкиваются дети и взрослые.

Как ни странно, совершенно не помешал тот факт, что у Антона не было жены. Он предполагает, что интернатам было выгодно наконец передать ему детей, чтобы он больше не ездил в сиротские учреждения и не собирал там информацию, которую никто не хотел «выносить из избы».

«Когда приемные родители забирают детей из детского дома, у некоторых бывают накопленные деньги на их счетах — например, их кровные родители выплачивали алименты или ребенок получал пенсию по инвалидности либо по потере кормильца, — объясняет Антон. — Когда я забрал своих детей, ничего такого у них накоплено не было. На счету одного из них было три тысячи, у второго — пять».

Зато при передаче детей ему выдали список вещей, которые нужно вернуть в детский дом в ближайшее время после того, как они приедут домой: «Двое трусов, двое маек, шорты…»

Антон оформил на детей возмездную опеку. Это значит, что государство платит приемному родителю как бы зарплату за то, что он взял на себя роль воспитателя. «Зарплата» эта составляет 3000 рублей в месяц. Плюс компенсация расходов на каждого ребенка — еще около 7800.

«Сначала был хаос, потом пришлось ввести график дежурств»

Чтобы жить впятером, Антон стал искать подходящее съемное жилье. Было непросто: арендодатели относились с недоверием к мужчине с четырьмя детьми. К тому же нужно было заключить с Антоном официальный договор и предоставить в органы опеки письменное согласие на проживание приемных детей. В итоге через знакомых удалось найти трехкомнатную квартиру — в одной комнате жили мальчики, в другой — девочка, в третьей — Антон: такого разделения требовали в органах опеки.

Младшие дети называли Антона папой, старшие — по имени. «Когда я забрал детей, был конец весны. Впереди было три очень сложных месяца — летние каникулы, за которые нужно было всех устроить в четыре разных учебных заведения, поставить на учет в поликлиники, пройти медкомиссии, а мне в это время нужно было еще и работать. Поэтому у каждого был свой электронный календарь, где было прописано, куда и с кем мы идем. Например, в 17 часов 5 минут нужно стоять у выхода моей работы, потому что дальше нужно бежать в поликлинику. За лето таким образом все научились следить за временем, дальше уже было проще», — вспоминает Антон. В итоге старшие дети поступили в колледжи, Антон пошел в обычную школу, Саша — в коррекционную: у нее задержка психического развития.

Хотя семья у Антона необычная, проблемы в ней были самые обыкновенные: готовка, уборка, домашка

«Сначала был хаос, — говорит он. — Ну а потом пришлось ввести график дежурств, у каждого из детей появился свой перечень обязанностей по дому. В него входили уборка, мытье и подметание полов, вынос мусора, мытье посуды. Готовил еду я».

По словам Антона, все четверо детей достаточно ответственные, но он все равно замечал в их поведении отголоски интернатовского образа жизни. Например, Саша могла порезать новые колготки, сделав из них чулки для кукол. «Приходило время одеваться в школу, а у нас нет колготок. Я спрашиваю, где они, а она: „Я их порезала, а что, у нас больше нет колготок?“ Однажды Игорь поставил вариться пельмени и забыл про них, вода выкипела, погасила огонь, и вся квартира пропахла газом так, что соседи вызвали аварийку. А я узнал об этом просто потому, что вовремя вернулся домой. Захожу в квартиру — воняет газом, а дети играют в приставку, у них все нормально. Всякое было».

Еще у детей первое время был страх, что Антон вернет их обратно в интернат. Или что их заберет опека.

«Стараюсь почаще говорить детям, что я их люблю»

Сейчас Игорю уже 21 год, он уехал из Самары в Москву работать. Алексею 20 лет, он живет в Самаре, но отдельно от Антона — в съемной квартире с девушкой, работает курьером. Антону-младшему недавно исполнилось 15 лет, Саше — 13, они живут с приемным отцом.

Примерно с 2020 года Антон стал совмещать работу в IT и журналистику, а сейчас эфиры на YouTube — его основная деятельность помимо руководства «Домиком детства». Времени на досуг с детьми у него немного, но они стараются вместе ходить в кино, кафе, парк, летом — на пикники.

По мнению Антона, нет специальных правил воспитания детей. Например, говорить правду — «правило куда более базовое, чем некие принципы воспитания». Важно, чтобы отношения были доверительными — и это, по словам Антона, в их семье есть: «Я стараюсь почаще говорить детям, что я их люблю и никому никогда не отдам».

В подготовке материала принимала участие стажерка «Мела» Полина Левашова.

Фото: личный архив Антона Рубина