Где должны учиться дети с особенностями? В специальных коррекционных школах или все же в обычных, вместе с остальными? Кейс Лиды Мониавы и мальчика Коли вывел эту дискуссию на новый уровень, но он не единственный. Почитайте историю девочки Веры с синдромом Дауна, которую рассказала ее мама во время дискуссии «Право на образование: как дети с тяжелой формой инвалидности учатся в обычной школе?», проведённой Политехническим музеем в рамках инклюзивной программы «Разные люди — новый музей».

Дарья Балахонцева, мама девочки Веры, ученицы Центра лечебной педагогики (у Веры синдром Дауна, при этом она учится в обычной школе):

Вера пошла в школу в 7 лет, почти в 8. И мы — я и мой муж Андрей, — конечно, очень хотели ее подольше подержать, подготовить к школе, оставить еще на год в детском саду, но у нас не получилось. В итоге все получилось экспромтом — дочь пошла в обычную школу. До этого, поскольку Вера ходила в Центр лечебной педагогики, мы, конечно, уже мониторили разные школы по Москве, общались с разными родителями — очно и в тематических группах.

Были ли страхи и какие? Да нет, даже не страхи. Я знала, что Вера хорошо подготовлена к общению в коллективе, скорее мне нужно было, чтобы коллектив принял Веру.

Мы с мужем прошли один год по разным школам — вернее, по коррекционным школам 8-го типа, то есть для умственно отсталых детей. В тех школах, которые рядом с нами, были очень маленькие классы и неговорящие дети. Мне показалось, что Вере там будет не очень интересно. Мы посоветовались со специалистами из Центра лечебной педагогики и решили попробовать устроить дочь в самую обычную школу, в районную.

В Москве сейчас все детские сады и школы находятся в комплексах. Мы пришли к директору в нашем комплексе и сказали, что вот, нам надо идти в школу. И директор просто ответил: «Ну, отлично». Он не испугался и, в общем, очень поддержал. Так Вера пошла в школу.

Конечно, нас пугали — в первую очередь тем, что другие дети не примут нашего ребенка. Нам говорили: «Ну, вы что? Дети ведь такие злые. Они устроят такую жизнь Вере». Мы снова думали и решали, но в итоге выбрали все ту же общеобразовательную школу. А если ее выгонят, что-то не сложится и не получится, то тогда пойдем в коррекционную.

При этом мы понимали, что обратно из коррекционной школы в общеобразовательную мы вряд ли уже попадем

Сейчас я думаю, что мы сделали правильный выбор и получили хороший опыт.

Недавно у Веры был день рождения, он пришелся на каникулы. И если бы это были не каникулы, я думаю, что мы очень круто отметили бы это в классе. Нам прислали невероятные видеопоздравления — те самые ребята из класса Веры, которыми нас пугали. А после каникул уже в классе они с нашей учительницей Натальей Юрьевной устроили нереальные поздравлялки.

Я не могу сказать, что в классе кто-то соревнуется за дружбу с Верой, но могу точно сказать, что все ребята полностью привыкли к этой ситуации. Это очень круто. Если бы в моем детстве, например, был такой класс и появился такой ребенок, то, наверное, когда бы у меня родился такой ребенок, у меня бы не было столько слез и такого долгого адаптационного периода.

Наталья Юрьевна Квашина, учитель начальных классов и педагог Веры:

Мой самый большой страх был не справиться. Потому что мы, учителя начальных классов, не учителя-дефектологи, то есть у нас нет такой направленности, определенной. Мы, так скажем, не готовы работать с детьми с ОВЗ. Родители приводят ребенка в школу, а мы понятия не имеем, с какой стороны, скажем так, к этому ребенку подойти. Вот в этом был основной страх.

Как сказала мама Верочки, на самом деле я не первый ее учитель. Я взяла этот класс в середине второго года. И когда мне предлагали именно этот класс, сказали, что есть маленький нюанс: в нем учится ребенок с синдромом Дауна. Но поскольку я почти за 20 лет своей работы в педагогике никогда не имела опыта работы с детьми с ОВЗ, я немного задумалась. Надо ли мне принимать это предложение? Но директор тут же сказал: «Вы не переживайте, все будет хорошо. Это абсолютно прекрасный ребенок. Вы справитесь. У вас проблем не будет». И я приняла предложение.

Пришла в этот класс и… снова испугалась, что не справлюсь. Как я буду себя с ней вести? Как она меня воспримет? Но опять же тот же директор мне сказал: «Вы знаете, вам помогут дети».

Я, честно говоря, опешила. Как дети могут мне помочь? Но, действительно, помощь их оказалась огромной

Я так поняла, что первый учитель, который был у детей в первом классе, создала необыкновенный такой микроклимат. Она сплотила и сдружила всех, дети очень по-доброму относятся к Вере.

Когда я пришла, Вера отнеслась ко мне с осторожностью. Все-таки я чужой человек. А может, она чувствовала мою настороженность по отношению к ней, потому что дети это считывают, и как-то вначале контакт не заладился. У меня было ощущение, что она меня не слышит. Я к ней обращаюсь, а она не реагирует, она мне не смотрит в глаза, не идет со мной на контакт. И тогда я обращалась за помощью к детям. К девчонкам. Говорю: «Девочки, помогите. Мне нужно, чтобы Вера сделала то-то и то-то». Девчонки подходили, и Вера делала то, что было мне нужно.

Сейчас мои ребята в 4-м классе. Верочку все опекают, хоть она их старше на год, относятся как к младшей сестренке.

Что я для себя вынесла из этой ситуации и чего мне не хватало? Знаний именно учителя-дефектолога, потому что Верочкина программа не общеобразовательная, а адаптированная. То есть она занимается по своей собственной, а класс идет по обычной. Мне в итоге все пришлось изучать на практике.

Сейчас я прошла ознакомительный курс в Центре лечебной педагогики — и очень благодарна за приглашение его пройти. Я не против учебы, не против всего нового. Мне нужно было именно знание методики, психологического подхода к детям с трисомией. И теперь я знаю, как на практике работать с детьми с особенностями развития.

А вот, например, как взаимодействовать с ребенком с аутизмом, я не знаю до сих пор. Вот я сейчас выпускаю 4-й класс — а вдруг ко мне попадет такой ребенок?

Фото: фейсбук Дарьи Балахонцевой