Быть ответственным родителем и одновременно заботливым сыном или дочерью — не самая простая задача. Тех, кто играет две эти социальные роли одновременно, сегодня называют «поколением сэндвич». Мы поговорили c автором одноименной книги, психологом Светланой Комиссарук, о том, как представителям этого поколения выстроить личные границы и не сойти с ума.

Расскажите про сам термин «поколение сэндвич»: как он появился и что значит?

Часто на Западе бутерброд едят с хлебом сверху и снизу, а посередине кладут начинку. Это называется «сэндвич».

Раньше «сэндвичем» называли среднего ребенка в семье, потому что он как начинка в бутерброде: «вверху» и «внизу» у него есть братья и сестры. В 80-е годы прошлого века британские социологи стали так называть отдельное поколение. Людей, которые должны финансово помогать и тем, кто старше, и тем, кто младше.

Позже этим термином стали пользоваться психологи, поскольку, помимо финансовой нагрузки, есть еще эмоциональная и психологическая ответственность. Поколению «сэндвич» нужно соответствовать двум ролям — быть хорошим родителем для своего ребенка и хорошим ребенком для своих родителей.

В чем заключается основная сложность для тех, кто оказался в середине этого бутерброда?

Находиться в середине «сэндвича» сложно из-за большого недопонимания между поколениями. Это конфликт отцов и детей, который существует издавна.

Именно на поколение тех, кому сейчас около 40–50 лет, пришлась основная волна исторических событий, именно они пережили большие социальные перемены. То, что думают о жизни люди в 25 лет сегодня, кардинально отличается от того, о чем думали поколения в том же возрасте десятки лет назад.

Это заметно даже на простых жизненных примерах. Например, в отношениях с родителями. То, как современные подростки относятся к семье, и как это делали их родители, сильно разнится.

И старшему поколению непросто перестроить свои психологические стереотипы, привычки и начать жить на новый лад. Произошло слишком сильное смещение понятий, что хорошо, а что плохо. Растет недопонимание между самыми родными. И это очень серьезно.

Можете на примере рассказать, как происходят столкновения между разными поколениями?

Например, замечания родителей даже во взрослом возрасте могут восприниматься как критика и обесценивание. Вот дедушка приводит внука из школы и говорит его отцу: «Ты знаешь, ему опять на физкультуре ни разу мяч не передали, он стоял в сторонке, и учитель физкультуры сказал, что он совсем не спортивный и даже не пытается». Это сообщение может быть воспринято двояко. Один посыл от дедушки: он очень тревожится и любит внука, переживает, что нужно что-то делать, и хочет передать эти мысли своему сыну, отцу мальчика.

Совсем другое сообщение слышит отец: «Ты вообще знаешь, что происходит? Ты понимаешь, что у тебя тютя растет? Ты хоть что-то сделал? Ты хоть в курсе?»

То есть отец слышит обвинения в свой адрес, хотя на самом деле дед говорит о своей тревоге. Таких примеров очень много. В силу нашего воспитания, наших культурных кодов мы на автопилоте берём ответственность за то, что нам говорят, и чувствуем, что эта критика — конкретно в наш адрес. Ведь когда-то в детстве этот отец зачастую слышал от родителей критику и привык так воспринимать их замечания. С этим автопилотом нужно что-то делать.

Недопонимание — это основная причина конфликта между поколениями или есть что-то еще?

Да, я думаю, основной конфликт в том, что поколения слишком по-разному видят мир: что хорошо, что плохо, что должно быть, как должно быть. Именно поэтому мы друг друга не слышим и не видим.

Конечно, большую роль тут играет то, что мы не умеем коммуницировать. Мы не можем объяснить и сказать честно, что происходит, потому что сами не очень-то соображаем. Мы говорим какие-то вещи, которые нам кажутся правильными, — не задумываясь, почему мы хотим это сказать, откуда берётся та или иная мысль, как она будет услышана, как она будет воспринята. У нас нет культуры коммуникации.

Это тоже довольно серьезная проблема, потому что нашим родителям и родителям наших родителей — бабушкам, дедушкам — никогда не приходилось в детстве учиться выражать свои эмоции, просить о помощи, отвечать отказом на просьбы, когда ты считаешь, что это не твое дело.

Я думаю, что 25-летним, наверное, сейчас это уже больше удается, но тут тоже есть еще над чем поработать. Когда ты понимаешь, почему происходит та или иная ситуация, тебе становится легче принять своих родных. Не учить их чему-то, а просто принять — что они так любят, они иначе не умеют. С этим нужно научиться жить, и это очень большой сдвиг вперёд в отношениях.

Можно ли как-то выбраться из этого «сэндвича» или наладить отношения с другими поколениями?

Нужно понять, почему родители или дети вас не понимают. Тогда будет, с одной стороны, легче принять чужое мнение, а с другой стороны — понять, почему что-то исправить просто невозможно. Изменить можно только себя. И то только в каких-то очень разумных рамках. Каждый видит свою правду, и отказаться от нее очень непросто. Поэтому я не призываю меняться, я призываю понять.

Несомненно, вы любите своих родителей и детей, а они — вас. Но эта любовь проявляется очень по-разному. Порой за теми словами, которые нас ранят, не видно, что нам на самом деле пытаются сказать.

Поэтому нужно уметь переводить поколенческие языки, тогда всем станет легче

Например, когда родители вам говорят, что они скучают и редко вас видят, то один из вариантов — что они транслируют такую мысль: «Мы тебя любим. Раньше ты была все время с нами, а теперь мы чувствуем, что уже не нужны тебе, что в нашей жизни тебя больше нет, и мы не понимаем, зачем это все, и нам очень плохо и тяжело».

Или: «Мы чувствуем, что ты чем-то обижена, не знаем, как об этом даже начать говорить, потому что мы вроде бы все делали правильно и мы вроде бы всегда делали все по любви, но ты избегаешь контакта, и мы не можем понять, в чем дело». Это их посыл.

Вы же можете в этом сообщении слышать: «Ты неблагодарная дочь. На тебя столько сил потрачено, а ты теперь не хочешь общаться». Или: «Мы совершенно не интересуемся, почему ты занята. Существуют определенные нормы, которым ты не соответствуешь. Другие дочери общаются, а ты — нет».

Мы транслируем одно — понимаем другое. И то, что мы понимаем, чаще всего зависит от автопилотов нашего восприятия, от нашей привычки слышать упреки. Наши родители и мы сами часто не умеем говорить напрямую: «Я скучаю. Ты мне нужна». Вместо этого говорят: «Ты плохая дочь, мы давно не виделись». Это культурные автопилоты — мы не умеем общаться, честно называя эмоции своими именами.

Как не потерять себя, когда ты всем должен? Ты должен воспитывать детей, уделять им время, не только помогать с домашней работой, но и играть, развлекать. В то же время есть родители, которые тоже требуют заботы и внимания. Кажется, что на себя совсем не остается времени.

Самое главное — нужно понять, что ты не должен всем. Если ты просто заменишь «должен» на «могу», уже станет легче. Не «должен увидеть бабушку/дедушку», не «должен помочь родителям», не «должен ухаживать за детьми», а «могу». Потому что, когда мы говорим «могу», это означает все-таки какую-то степень контроля, означает, что это от меня зависит: сегодня могу, завтра не могу. А если «должен», то нет никакого контроля над ситуацией, я себя чувствую марионеткой, которую все дергают за веревочки.

Во-вторых, нужно вернуть себе право совершать ошибки. Чувство долга всегда соседствует с чувством вины. Человек не может делать все на 100%. Это нормально. Но когда что-то не получается, мы начинаем чувствовать себя виноватыми. Эта вина подстегивает стараться еще больше. Получается замкнутый круг: чем больше ты виноват, тем больше ты должен стараться, тем больше ты перестаешь справляться и опять получаешься виноватым.

Разорвать этот круг можно, сказав себе: «У меня есть право на ошибку, у меня есть право иногда лениться, обижаться, забить на все». Тогда этот порочный круг «чувство долга — чувство вины» будет разорван. И вам будет легче.

Нужно просто принять и перестать так реагировать на обвинения, которые звучат у вас в голове. Мы все не идеальны, поэтому вполне может быть, что вы не справляетесь со всеми своими обязательствами до конца. Ну и что? Живем дальше. Это называется «радикальное принятие»: «Я радикально принимаю своё несовершенство, несовершенство моих родителей. Ошибки, которые были в прошлом, будут в будущем. Я принимаю, что мы все не отличники. Живем дальше. Сегодня немножко лучше, завтра немножко хуже. Завтра я провалюсь, послезавтра я смогу. Это жизнь, живем дальше».

Когда в вас в очередной раз летит какое-то гнилое яблоко обвинений, это ваш выбор: поймать его или нет

Если вы его поймали, то теперь это гнилое яблоко у вас и вы чувствуете себя виноватым. Вы можете его не поймать, вы можете отойти в сторону и сказать: «Я сейчас не собираюсь заниматься самобичеванием». Это очень трудно, но это реальный способ, который идет из буддизма и сейчас получает широкое распространение в современной психологии. Он применяется в диалектической поведенческой терапии, где людей учат принятию, тому, что мы можем быть разными. Можно ли быть хорошей дочкой и нагрубить? Конечно. У нас у всех есть право на ошибку. Возможно, наши родители делают нам больно из самых лучших побуждений. Да, бывает — мы все не святые.

Вы говорите, что ловить гнилое яблоко или нет — это выбор каждого. Но если я, например, один раз откажусь ехать к бабушке, такой выбор не станет причиной конфликта?

В тот момент, когда вы отвечаете только за себя и не пытаетесь кого-то изменить или исправить, у людей над вами меньше власти. Это относится к теме границ. Даже если бабушка будет сердиться, ваша спокойная позиция «Сегодня не получилось, я беру на себя ответственность за это, живем дальше, я сделаю завтра» не даст ей повода продолжать свою стратегию.

Если ее стратегия перестанет работать, то в какой-то момент эти гнилые яблоки перестанут лететь в вашу сторону. В любом конфликте нужны два человека. Мама и бабушка вас любят, и, если они хотят вас видеть и у них получается достичь этого при помощи обвинений, они будут продолжать пользоваться этим способом. Если в какой-то момент это перестанет работать, они будут искать другие способы, потому что за всеми этими обвинениями и манипуляциями стоит любовь и желание видеться. Все критические замечания идут из тревожности о потере связи и о невозможности достучаться до вас.

Как вы думаете, смогут ли люди, у которых сейчас нет детей, избежать в будущем типичных родительских ошибок, если научатся говорить на языке разных поколений, понимать чужие мотивы и свои желания?

Природа дала людям возможность заводить детей, пока мы еще находимся в молодом возрасте. Если бы все было завязано на знание мира и жизненный опыт, то рожать должны были бы в 50 лет. Но ведь рожают в 20–30 лет. Значит, главное — это не жизненная мудрость. Главное — это физическая сила, любовь, желание продолжения рода.

Каждая молодая пара все равно делает ошибки. Когда мы, люди за 50, совершали ошибки в общении с нашими детьми, то мы тоже были молоды и тоже их очень любили, тоже были очень неумелые, многого не знали. Есть важные вещи, которые природа поручает именно молодым: силы, любовь, вдохновение, созидание. Поэтому — конечно, наделают ошибок, ничего страшного. Дети намного крепче, чем нам кажется. Дети не рассыплются от родительских ошибок. Но, приняв своих родителей, будет легче принять то, что я при всем своём желании, при всех своих стараниях и знаниях все равно сделаю что-то неправильно для этого конкретного малыша. Ну и что, живем дальше.

Получается, что мы все равно будем ошибаться, но каждую ошибку можно исправить?

Нет, я этого не говорила.

Тогда объясните, каждую ли ошибку, которую родитель совершает по отношению к своему ребёнку, можно исправить, не травмировав его?

Нет, не каждую. Ошибки бывают разного размера. Есть ошибки, которые родителю кажутся минимальными или он их даже не запоминает, но они остаются рубцом на всю жизнь.

И наоборот: есть ошибки, за которые родители себя не могут простить и просыпаются ночью, вспоминая опять и опять, а ребёнок этого даже не помнит. Поэтому здесь нужно четко понять: то, что мы делаем, преломляется много раз, отражаясь по-разному в памяти нашей и наших детей

Вот простой пример. Мама ребенка мне говорит: «Он меня обвиняет, что в 3-м классе я на него кричала матом. Я такого совершенно не помню». Она пытается вместе со мной разобраться: придумал ребенок этот случай или нет? Тут я хочу попробовать примирить все воспоминания. У ребёнка остались четкие воспоминания об испытанном ужасе, когда мама на него орала и совершенно вышла из себя, он такой маму не знал, и ему было очень страшно и неприятно.

У мамы, если поковыряться в ее воспоминаниях и расспросить хорошенько, есть только контекст, то есть какие события к этому привели. Например, есть воспоминание, что сын был совершенно неуправляемый, она была очень уставшая, у неё на работе были неприятности, она натерла ногу, а ребенок не слушался и хамил, и она сорвалась. То есть мама не помнит, как именно она сорвалась и какими именно словами она выразила своё отчаяние.

Мама помнит контекст, причину. Ребёнок контекст абсолютно не помнит, потому что это был не первый и не последний раз, когда он баловался и вел себя непослушно. Он понятия не имел, что происходит в маминой взрослой жизни, поэтому для него был неожиданным, страшным и непонятным этот агрессивный срыв, с матом.

Что тут разбирать, кто виноват и кто не виноват? Как тут исправить? Никак — принять

Принять, что у ребёнка осталась вот такая больная рана, воспоминание очень яркое, очень четкое. Он помнит маму, которая сорвалась и которая агрессивно себя вела. Маме — принять, что ребёнок не все помнит, не все знает, но это его правда, это его воспоминания.

И тут ничего не сделаешь, тут нужно занять очень мудрую, гуманную, взрослую позицию: «Мне очень жаль, что ты это помнишь, наверное, в твоей памяти так и было. Если бы вернуться назад, я бы постаралась сдержаться». Не «я виновата», а «мне очень жаль, что ты так помнишь», потому что каждый имеет право на свои воспоминания. Тут нельзя отрицать, что эти воспоминания откуда-то взялись. Может быть, они неточные, но они есть, это рубец. Какая теперь разница, какой был контекст?

С другой стороны, ребёнок, который продолжает маму обвинять уже во взрослом возрасте, тоже должен понять, что он не знает всю картину, он не знает контекста. Очень важно понять, что наше общение имеет глубину, имеет внутри какую-то подоплеку, из-за которой все происходит. Об этом и книга. Мы часто общаемся на поверхностном уровне, на автопилоте, в то время как на самом деле все гораздо глубже.

Это не значит, что вам нужно считывать родителей до самой глубины. Это значит, что вам нужно усомниться в справедливости того, что вы думаете о них. Просто дать им возможность объяснить, что они имеют в виду. И наоборот: родителям нужно принять точку зрения детей, потому что это их правда. Другими словами, нужно немножко подвергнуть сомнению свою правоту. На английском это называется benefit of the doubt («Польза сомнений»). Дай себе возможность усомниться в том, что ты абсолютно прав.