Какое место должен занимать музей в городе и как сделать его интересным для детей? Об этом в эфире «Радиошколы» рассказала культуролог и генеральный директор Музейного объединения «Музей Москвы» Анна Трапкова.

«Музей Москвы нацелен на взаимодействие с самыми разными аудиториями»

Часто говорят, что музей должен быть не просто музеем, а особым центром в жизни города. И в какой-то момент многие увлеклись идеей, что некоторые музеи нужно навсегда превращать в фестивальные площадки.

Поэтому последние 5 лет моей задачей на работе было скорее возвращение музея к традиционной «музейности». Это значит, что в нем должны быть качественно подготовленные выставки, постоянная экспозиция и какая-то основная тема.

Музей истории Москвы не может не говорить об истории всего города и его отдельных районов, причем не только об их прошлом, но и о настоящем. Так устроен, например, наш проект «Москва без окраин». То, что мы рассказываем в «Москве без окраин», берется не из книжек, не из «Википедии» — это информация, полученная непосредственно от жителей этих районов. Так создается другое ощущение города — более камерное.

Музей Москвы нацелен на соучастие в городской жизни, взаимодействие с самыми разными аудиториями. Днем экспозицию обычно посещают школьники. А вечером у нас резидентский театр, студия «а39», и туда приходит совершенно другая публика.

«Интерактивности не должно быть слишком много»

Если говорить о походах детей в музеи, то для них это всегда небольшой праздник, потому что не нужно весь день сидеть в школе. Однако иногда дети приходят не с классом вместо уроков, а с родителями в свободное время — это уже совсем другое. Я долго пыталась разгадать, почему экспозиция Музея Москвы так хорошо работает на ребят в диапазоне 8–12 лет. Думаю, потому, что у нас есть мультики, а на них отреагирует любой ребенок до 10 лет. Еще у нас есть «секретики». Это детская хроника, летопись города, которая находится в специальных ящичках.

Детские ящики — очень простой и достаточно распространенный прием увлечь ребенка в музее

Думаю, тут влияет еще архитектурное решение, потому что этот ящик действительно выглядит как маленькая тайна. Кроме того, эта тайна одна. То есть ребенку не приходится выбирать из множества секретов. Это не та ситуация, когда всё для тебя — только бери. Ты должен найти один ящик, открыть его и осознать, что за предмет в нем находится. Так создается какое-то интимное отношение к экспозиции.

Кроме того, я вижу, что дети очень любят брать в музее наушники и слушать разные звуки. К слову, уже в первый месяц работы я поняла, что «антивандальных» предметов не бывает. Мы использовали в экспозиции наушники, которые, казалось, было невозможно разбить. Но их, конечно же, сломали (кажется, это дело рук какого-то очень талантливого ребенка). Но это классно. Для нас в подобной ситуации главное, что кто-то очень активно пользовался наушниками, но, может быть, просто неправильно повесил их.

Я считаю, что ребенку понравится в музее, если там можно что-то послушать, потрогать или, например, сделать свое фантастическое животное. И при этом важно не перегружать детей. В музее не нужно безудержное веселье, когда ребенка закружило, унесло, и он устал через 15 минут. Не должно быть и перегруженности мультимедийными инструментами, потому что важно заинтересовать ребенка чем-то за пределами экранов (а сегодня это отдельный квест, с которым ежедневно сталкивается любой родитель). Должна быть здоровая грань между интерактивностью и просмотром витрин.

«Я считаю, что на детей нельзя смотреть свысока»

Когда мы говорим про знаковые выставки, мы всегда имеем в виду взрослые выставки. И вообще, когда мы говорим про какие-то масштабные события, они редко бывают детскими.

У нас были выставочные проекты, посвященные детям и инклюзии, где дети представляли результаты своих творческих работ. Это очень добрый проект, но он явно не «блокбастерного» типа. Он про сообщество: именно для самих детей этот проект имеет большое значение. Люди ходят на такие выставки, но сегодня для того, чтобы признать выставку действительно успешной, нужен поток людей и деньги.

Поэтому вся эта милая активность не воспринимается как «блокбастер»

Были, конечно, очень яркие проекты, например в Еврейском музее и центре толерантности, которые были нацелены на детей и были очень успешными. Но все-таки подобное сложно реализовать, потому что нужно думать и про ребенка, и про взрослого. Это двойной текст, двойной нарратив. Не все выставки могут содержать вот эту детскую линию.

Думаю, так происходит из-за отношения к детям и к детству. У нас в музее есть замечательный детский центр, но как директор я могу сказать, что всё равно остается обособленность детских программ. Иногда даже возникает вопрос: может быть, мы не совсем воспринимаем детей как полноценных членов общества? Я считаю, что на детей нельзя смотреть свысока. Это касается и походов в музей. Младшие школьники и предподростки могут вписываться во взрослую жизнь.

Подросткам, как мне кажется, тоже очень важна возможность чувствовать себя полноценными, равноправными собеседниками в музее

Конечно, очень многое зависит от родителя: насколько он подкован, образован, готов ли он и хочет ли он разговаривать с ребенком. Есть и родители, которые сами пришли на выставку, ничего не зная, их, может быть, высокое искусство пугает. Поэтому ящички с «секретиками», расположенные на уровне детского роста, немножко эту планку морально снижают. То есть ребенок в целом может сам себе помочь и сам себе найти рассказы.

Думаю, те, кто давно живет в Москве, прекрасно помнят состояние музеев в прошедшем десятилетии. Сейчас музеи стали более доступными не только для людей с особенностями здоровья, но и вообще для самых разных людей. Сейчас среда комфортна для всех. Если музей развивается в своем ритме — он существует как единый организм. И поэтому самое главное для меня — создать в нашем музее внутреннюю атмосферу спокойствия и эффективной работы.

Фото: Владимир Гердо / ТАСС