Михаил Павловец — кандидат филологических наук, доцент Школы филологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, преподаватель Лицея Вышки — недавно рассказал: 5 из 6 его учениц, сдававших литературу на ЕГЭ, получили 100 баллов. В чем секрет? Редактор «Мела» Елизавета Луговская задала Михаилу Георгиевичу этот и другие вопросы про единый госэкзамен.

— Итак, 5 из 6 ваших учениц сдали ЕГЭ по литературе на 100 баллов. Как удалось этого добиться?

— Во-первых, у меня очень талантливые дети. Это отобранные ребята, которые поступали в Лицей Вышки через большой конкурс. То есть все главное, что нужно, до меня уже сделали родители, Господь Бог или природа. Кто во что верит. И, конечно, сами дети, которые все это время учились, читали, трудились.

Во-вторых, секрет в хороших репетиторах. Точно не могу сказать, что они были у всех, но я так думаю. В-третьих, я старался не забрать у детей то, что у них уже есть. То есть не лишить их удовольствия от чтения, от разговора, от размышления о прочитанном. Моя задача была сделать так, чтобы их мотивация никуда не делась.

Расскажу историю, которая случилась два года назад. По традиции в лицее в конце года ребята оценивают учителей. И у нас так принято, что педагоги могут прочитать, что о них пишут. Мне тогда сделали два замечания. Первое: «Я очень разочарован в Михаиле Георгиевиче. Я специально перешел в его класс, потому что слышал, что он сильный учитель. Мне нужна была подготовка к ЕГЭ. Но он совершенно не занимался подготовкой к ЕГЭ! А те знания, которые мне были нужны для экзамена, я получил от своего репетитора». И второй отзыв: «Мне очень понравился Михаил Георгиевич! Я рада, что у него училась. Но, к сожалению, он слишком много внимания уделял подготовке к ЕГЭ. А мне это было совершенно не нужно».

Понимаете, к чему я про это рассказываю? Какой выбор школьная программа ставит перед учителем? В классе, который я сейчас выпускаю, к концу 11-го класса осталось 19 человек. Из них ЕГЭ по литературе сдавали шестеро. Соответственно, я плюю на всех остальных (они же все равно литературу не сдают), либо занимаюсь тем, что целенаправленно весь класс готовлю к ЕГЭ. Кому это надо, тот занимается, кому не надо, тот сидит тихо, занимается своими делами, я закрываю на это глаза, ставлю оценки, которые им нужны, — и все, можно так работать.

Но я не могу их всех готовить, потому что понимаю: ЕГЭ нужен меньшинству. Кроме того, на мой взгляд, то, что проверяет ЕГЭ, — это не то, что действительно нужно школьнику.

ЕГЭ — это тот случай, когда потерянную вещь ищут не там, где потеряли, а там, где стоит фонарь и есть свет

То, что проверяет ЕГЭ, в основном в жизни человеку не пригодится. Более того, у нормального человека задания ЕГЭ вызывают скуку.

Ведь у нас же на ЕГЭ не проверяют умение дискутировать друг с другом, слушать друг друга, а это очень важное умение. ЕГЭ не в состоянии проверить умение выбрать читательскую траекторию, хотя это даже прописано в образовательных стандартах. Он не проверяет сформированность вкуса, то есть умение оценивать прочитанное.

Представляете, если ребенок в ЕГЭ напишет: «Я прочитал „Преступление и наказание“, мне не понравилось». Это самоубийцей надо быть, чтобы такое написать. А я считаю, крайне важно уметь выбрать себе книжку, прочитать ее, осмыслить, отрефлексировать свои чувства, поделиться мнением, услышать чужое, согласиться с ним или не согласиться. Это как раз то, к чему ЕГЭ в нынешнем формате практически полностью безразличен. Я же считаю, что важно этим заниматься.

— Как вы тем не менее выстраивали подготовку к экзамену?

— Я видел, что ребята в состоянии брать несколько большую глубину текста, чем обычно. Так получилось, что мы с ними много анализировали поэзию, конечно, не обошли вниманием стихотворения Гумилева, в том числе «Жирафа». А еще мы с большим удовольствием разбирали Ницше: философию сверхчеловечества, концепцию смерти Бога. Мы в том числе рассматривали эту концепцию на примере рассказов Горького, Куприна.

И надо же такому случиться, что именно в этом году, именно в том варианте, который писали ребята моего класса, им достался «Жираф» Гумилева и тема «Образ сверхчеловека в рассказе Горького „Старуха Изергиль“»!

Как мне рассказывали коллеги-эксперты, проверяющие экзаменационные работы, они были в шоке. Большинство детей не знают, что такое сверхчеловек. Многие дети на этом посыпались, потому что они думали, что сверхчеловек — это супергерой из американских комиксов или фильмов. Ну, в лучшем случае «Человек-паук». Вот они и искали Человека-паука в «Старухе Изергиль».

Составитель заданий, с одной стороны, подложил большую свинью ребятам из школ, где нет сил на изучение Ницше. С другой — помог моим ребятам прекрасно справиться с этими заданиями.

А за саму технику следования канонам и шаблонам ЕГЭ — огромное спасибо репетиторам.

— Кстати, высокий балл на ЕГЭ — это все же заслуга хорошего учителя или старательного ученика?

— Комплексно. Кто такой старательный ученик? Это мотивированный ребенок, имеющий склонности и интерес к предмету. Склонности даются от природы, а интерес и мотивация — учителем или средой, в которой ребенок растет.

Если ты попадаешь в школу, где многие читают, ходят в театр, ставят сценки, а все стены обклеены не пропагандой обычной, а какими-то материалами, которые делают сами ребята, то это не может не формировать мотивации к учебе. Тебе хочется тянуться за другими, твои друзья все чем-то увлечены. И все это, конечно, повышает интерес к учебе, дает тебе возможность показывать лучшие результаты.

Кроме того, что греха таить, почти все школьники и родители таких селективных школ, как наш лицей, действительно замотивированы на получение качественного образования.

В Москве огромный выбор репетиторов. Сильные учителя просто уходят из школы и начинают частным образом преподавать, потому что это позволяет им не зависеть от внешкольных мероприятий, от неприятных вещей в виде заполнения бумажек, позволяет в комфортном достаточно режиме иметь ограниченное количество учеников и получать гораздо большие деньги, чем в школе. А еще эта работа благодарная, радостная, ты видишь мотивированных детей, которые хотят, чтобы ты их подготовил, у которых есть запрос. А не как бывает в школе, когда ребенку вообще ничего не нужно и ты бьешься об стену, чтобы он хоть что-то узнал, запомнил.

— Как быть детям, которые живут в регионах, где нет сильных школ, а родители не могут оплатить репетитора? Есть ли у них шанс поступить в ту же Вышку?

— Конечно, есть. Сегодня школа не играет такой роли, как раньше. Сейчас огромное количество замечательных ресурсов в интернете: тематические сообщества, паблики, сайты с записанными лекциями и семинарами.

Сегодня в открытом доступе много хорошей литературы. Кроме того, всегда можно с кем-то списаться. Если мне пишет школьник, занимающийся исследованием, откуда бы он ни был, я всегда стараюсь помочь.

Так что, если есть мотивация, желание и склонность, ты точно не пропадешь

Читай, увлекайся, слушай стримы, смотри лекции на YouTube. Не всё так безнадежно.

Хуже, когда нет мотивации. В таком случае невозможно заставить себя что-то полюбить, чем-то увлечься.

Еще я обратил внимание, что у всех моих коллег, кто чего-то добился в профессии, особенно в гуманитарной, всегда за спиной есть хороший сильный учитель. Сейчас, возможно, это необязательная опция, но найти себе такого человека-наставника, с которым ты будешь увлечен одной темой, очень важно. Общение с такими людьми тоже формирует мотивацию. Ведь они показывают тебе, как это может быть здорово, как этим можно увлекаться, как этим можно жить, дышать, как быть в профессии, как сделать так, чтобы любимое дело еще и деньги приносило.

— В 2015 году вы написали колонку, в которой сказали, что возможная отмена ЕГЭ — это прежде всего удар по единому образовательному пространству. Согласны ли вы с этим сейчас?

— Да, безусловно. ЕГЭ — это не идеальный вариант, но даже у него есть свои плюсы. Не только минусы.

Одно из главных преимуществ — это, конечно, доступность высшего образования для ребят из самых разных регионов, из самых разных школ. Если ты достаточно талантлив и трудолюбив, ты приезжаешь из села в большой город, подаешь документы в сильный вуз, и тебя берут. Я преподаю в ВШЭ и вижу, сколько у меня ребят из регионов, поступивших благодаря олимпиадам или высоким результатам ЕГЭ.

— В той же колонке вы отметили еще один плюс: ЕГЭ позволяет избежать взяток.

— ЕГЭ просто перенес деньги из вузовской системы в репетиторство. Раньше как это было устроено? Родители платили деньги вузовским преподавателям, потому что те могли качественно подготовить ученика к внутреннему вступительному испытанию, ведь они знали, какие примерно будут задания, как они оцениваются. Сейчас такого, конечно, нет, за исключением отдельных вузов, сохранивших право проводить свой дополнительный экзамен. Но теперь родители платят репетиторам, чтобы ребенок набрал нужное количество баллов и поступил куда нужно.

— Вы говорите, что ЕГЭ повысил доступность образования. При этом есть московские или питерские школы, где на один класс 10 стобалльников, а есть деревенские школы или даже обычные московские, где на весь выпуск ни одного стобалльника. C чем это связано?

— Повысил доступность — не значит решил эту проблему окончательно. Мы не мыслим крайностями. Но я вижу некоторую позитивную тенденцию. Она есть.

ЕГЭ не может сделать так, чтобы лучшие учителя региональных школ никогда не перебирались в Москву, а это повсеместное явление. И это одна из главных проблем, с которой сегодня сталкиваются школы.

Мы видим, что школы регионов опустошены. Там огромная нехватка педагогов

Я знаю множество своих коллег, учителей, кто переезжает, например, из Волгограда в Москву. Ведь в столице они получают шестизначные зарплаты. Этих денег хватает на более качественную жизнь, чем в родном городе. Соответственно, сильные учителя определяют облик школы.

Если они там работают, значит, туда тянутся родители, которым не все равно, какое образование получит их ребенок. Для многих мам и пап важна образовательная среда. Для них важно, чтобы учителя были сильными и мотивированными, а не изнурёнными, измученными, сломленными.

Мне, например, каждый год звонят друзья и спрашивают: «Вот скажи, в таком-то районе какие есть хорошие сильные школы? А вот не знаешь, как попасть в такую-то школу?» И не только я, все люди, более или менее вовлеченные в проблему образования, ежегодно выступают в роли вот таких стихийных экспертов. Это общемировая практика. Мы знаем, что в США ради хорошей школы люди продают жилье в одном районе и переезжают в другой. Там вырастает стоимость жилья, соответственно, сразу определяется социальный статус жителей этого района. Меняется облик района, меняется статус школы — из просто хорошей она может стать чуть ли не элитарной.

— Как в целом вы оцениваете ЕГЭ по литературе в 2023 году? Сложными ли были задания?

— Если говорить о литературе, то я вижу, что составителей заданий, видимо, сильно тревожит возможная ситуация ухудшения результатов сдачи: каждый год они должны расти на 0,1%.

Составители очень стараются менять формат заданий таким образом, чтобы можно было показать: да, мы многое поменяли. При этом на самом деле сильно ничего не менялось.

Потому что мы же понимаем: если сильно изменить формат заданий, к ним не успеют подготовиться ни дети, ни репетиторы.

Поэтому чем отличается у нас ЕГЭ по литературе? Это, во-первых, один из самых непопулярных экзаменов. Во-вторых, c каждым годом задания становятся чуть-чуть легче. Например, увеличилось количество тем сочинений. Когда-то дети выбирали из трех, потом из четырех, теперь из пяти вариантов.

В первое задание на анализ фрагмента текста берутся самые-самые хрестоматийные фрагменты, которые, как правило, учителя успевают хорошенько проработать, проговорить. Если взять КИМы этого года, в одном из вариантов анализировали «Обломова». Ну извините, даже если вы читали краткий пересказ, то вполне могли понять, какая там была обстановка. В другом варианте было «Горе от ума» Грибоедова. Без Чацкого и Молчалина уроки литературы тоже никогда не проходят.

— Нужно ли дальше менять формат ЕГЭ? Как бы вы его изменили?

— Я бы отказался от представления, что есть некоторый набор неизменно дежурных знаний по всем предметам, особенно по гуманитарным, который ты непременно должен запомнить. По истории это даты. В литературе — набор текстов.

Текст — это не знание, не содержание образования. Текст — это инструмент. Надо идти от того, чему ты должен научиться. Если мы говорим про литературу, ты должен научиться находить интересную тебе книгу, владеть разными практиками чтения. Одну книгу надо проглотить, другую надо подготовить к разговору, третью просто изучить.

Соответственно, ЕГЭ не должен проверять, помнишь ли ты, какое было имя или отчество у Савельича или героя какого произведения Гоголя звали Вакула. Он должен проверять, умеешь ли ты, прочитав текст, который ты никогда до этого не читал, понять, сравнить, проанализировать его. В состоянии ли ты оспаривать чуждую тебе точку зрения.

Это умения, которые, как мне кажется, жизненно необходимы современному человеку. Потому что он сталкивается с таким количеством разной информации, что умение различать, где информация ложная, а где нет, очень важно.

Но современный образовательный подход к гуманитарным предметам, особенно к литературе, противоречит задачам формирования критического мышления. Напротив, он формирует доверие к прочитанному, заставляет нас принимать прочитанное как правду в последней инстанции, слово Толстого — как некую божественную истину, с которой ты можешь только согласиться, но никак не можешь ни поспорить, ни возразить, ни додуматься до чего-то по-настоящему.

Я мечтаю о том, что в будущем мы будем иметь именно такое гуманитарное образование, которое развивает критическое мышление. Тогда учителя будут посвящать этой дисциплине свои труды, усилия. И литература вновь станет одним из самых интересных предметов, а не одним из самых непопулярных.

Фото на обложке: Владимир Смирнов / ТАСС