Иногда бывает так, что в жизнь ребенка приходит тяжелая болезнь и ходить в обычную школу становится невозможно. Но это не значит совсем прекратить учиться. Вместе с проектом «Благотворительная школа» фонда «Подари жизнь» рассказываем истории учителей-волонтеров, которые помогают детям с учебой в период борьбы с раком и другими заболеваниями.

«Они по краю ходят, им сложно, но сломленности нет»

Инна Явнова, учитель математики:

«Я живу в Краснодаре, работаю в школе учителем математики. В 2016 году мужу пришлось уехать в Москву по работе. Я поехала с ним и, думая о том, чем бы заняться, решила поволонтерить. Нашла проект «Благотворительная школа» фонда «Подари жизнь», прошла собеседование, оформила документы и сразу стала заниматься с первой ученицей, которая на тот момент находилась на амбулаторной квартире. У моей Аленки все было непросто, болезнь прогрессировала, долгое время ей вообще ничего не помогало.

Но сейчас это в прошлом: Алене 21 год, она окончила школу, училище, хотя много раз была на грани того, чтобы все бросить.

Когда я пришла, это был ее 7-й класс. А на самом деле все надо было начинать сначала. Она была очень слабая, но с огромным рвением к учебе. Иногда все шло хорошо, а потом вдруг ноль, ничего не помнит, не понимает. Сначала у меня опускались руки. Я понимала, что это из-за болезни, но было сложно научиться нормально к этому относиться. Мне очень помогли отчеты, которые пишут учителя «Благотворительной школы» после занятий. Я читала и понимала, что у всех похожие проблемы, не одна моя ученица такая.

Через год я вернулась в Краснодар, Алена тоже уехала домой, но мы продолжали заниматься онлайн. Она пошла в школу, и ей надо было догонять ребят. Были сложности. Я даже звонила ее учителям, чтобы рассказать нюансы и как-то договориться. А потом у нее стало получаться: звезд с неба она не хватала, но и изгоем себя не чувствовала. Окончила 9-й класс, сдала экзамен. При этом она постоянно ездила в Москву, лечилась, «химию» проходила. Но всегда брала с собой компьютер, и мы занимались. Математику она вытянула. Я уговорила ее пойти в 10-й класс, потом она сдала ЕГЭ и поступила в училище.

Мне кажется, наша работа никогда не заключалась только в обучении, было еще и много общения. Мы все успевали: и про болезнь говорили, и про женихов, и про подруг. Иногда она интенсивно занималась, четыре раза в неделю, а иногда 15 минут — и все, не хватало сил, желания, терпения.

Хотят ли болеющие дети вообще учиться? Я точно знаю, что им это нужно

А моя задача — не заставлять, а как-то нестандартно преподавать, чтобы им было интересно. Вообще, школа — это возможность для больного ребенка почувствовать себя таким же, как все. Да, он тоже учится, у него такая же жизнь: с уроками, домашними заданиями, отметками и экзаменами. Но к ребенку надо найти подход. Когда легко, мне даже неинтересно, я люблю, когда сначала не хотят, не могут, а потом — раз, и все получается. Вот тогда чувствуешь себя важным, нужным, необходимым.

Я не делаю разницы между своими учениками и учениками из больницы. Просто преподаю, живу этим. При этом не только они смогли у меня что-то взять, но и я у них. Стойкость, наверное, в первую очередь. Они же по краю ходят, им сложно, но сломленности нет. Иногда я вижу в отчетах коллег, что какой-то ребенок, чей-то ученик, ушел, и вот только тогда я вспоминаю, с какими детьми работаю и что тоже ни от чего не застрахована. И хочется еще больше ценить то, что мы имеем сейчас.

И работать, конечно. Делать так, чтобы дети хотели учиться, не боялись, не отвыкали за время болезни от того, что, вообще-то, обязательно должно быть в их жизни. Иногда бывает, что ребенку плохо, тошнит, голова кружится, а мы все равно занимаемся. Не хотят они уроки отменять! И ты подстраиваешься, вида не подаешь. Значит, им надо. Может быть, просто чтобы на какое-то время отключиться от своей болезни».

«Про болезнь мы обычно не говорим»

Анастасия Вильгулевская, учитель русского языка:

«Я работаю в РИА «Новости», второй год учусь в магистратуре Высшей школы экономики на факультете современной филологии и пишу диссертацию. Год назад задумалась о волонтерстве, узнала, что существует проект «Благотворительная школа», и решила попробовать. Так в моей жизни появился Дима, с которым мы вместе готовились к ОГЭ. Он сдал на четверку, перешел в 10-й класс, и мы продолжили заниматься. Уже думаем про ЕГЭ, выбираем и оттачиваем некоторые темы.

Хотя он продолжает ездить в больницу лечиться. В школу не ходит, на домашнем обучении. Получается, что я у него как репетитор. Нам с ним, конечно, пришлось многое наверстывать: в 9-м классе, когда я начала разбираться, что он знает (начала с программы 5-го класса), обнаружилась куча пробелов. Пришлось восполнять всю программу с 5-го по 9-й за один год.

Обычно уроки у Димы длились 20 минут, но на русский он находил силы на целый час, а то и больше. Мы всегда начинаем с разговоров, чтобы влиться, узнаем, как у кого дела, настроение, настраиваемся на урок. Большую часть информации я сначала давала в виде презентаций, картинок, таблиц, которые легче заучить. Задавала домашние задания — например, выучить простое правило. Сложное мы разбирали вместе, писали контрольные, занимались в каникулы. Сейчас, конечно, легче идет. Если он внимательно слушает, он вообще хорошо запоминает.

Главное — поймать волну интереса, и тогда не нужно ничего повторять

Есть ли разница, с кем заниматься? Только в плане поведения. Потому что Дима более непосредственный, веселый, он вроде взрослый, но все равно ребенок, веселит меня, танцует, радуется.

Дети из средней школы более современные, продвинутые и, кстати, более ленивые. Дима тоже может лениться, но он всегда сдает домашки и даже боится идти на урок, если что-то не сделал. Как будто я буду его ругать — хотя я ни разу ни за что его не ругала! Говорит маме, что не может прийти на урок, потому что что-то не сделал, мама мне это рассказывает, а я потом уговариваю его «выйти в эфир». Наверное, он больше устает, и это можно понять. Но тогда мы просто пытаемся отвлекаться. Про болезнь обычно не говорим, я не задаю вопросы, которые могут вызвать какое-то неудобство, смущение, задеть чувства.

Я, конечно, ни на секунду не пожалела о том, что пришла в «Благотворительную школу». Мне безумно нравится заниматься с Димой, каждое занятие дает мне колоссальную энергию и радость. Я так рада, когда он улыбается, говорит, задает вопросы и когда чувствуется, что ему нравится. Это рождает во мне горячее желание помочь — наверное, когда человек не отворачивается от помощи, принимает ее, это особенно ценно.

Я слышала, что у учителей бывает выгорание. Это совсем не мой случай, хотя опыт у меня небольшой. Думаю, это происходит в первую очередь оттого, что учителя не могут по какой-то причине найти контакт с ребенком. Возможно, он слишком устает или не слишком заинтересован. Тогда непонятно, как быть дальше. Может быть, надо подобрать другого учителя или оставить в покое ученика? Думаю, всегда можно найти решение».

«Вика, привет, у тебя будет ребенок»

Виктория Шурина, учитель иностранных языков:

«Я преподаватель иностранных языков, основные — английский, немецкий, испанский. Какое-то время работала в институте, потом уехала учиться в Грецию, получила второе высшее и хотела остаться там жить, но не получилось. И это так сильно меня расстроило, что, наверное, у меня даже было что-то вроде депрессии.

Однажды, глядя на меня, подруга произнесла такие слова: «Если тебе не нужна твоя жизнь, подари ее другому». И рассказала про фонд. Это было в январе 2013 года. Я нашла проект, записалась на собеседование волонтеров, и летом у меня появился первый ученик. Наверное, в каком-то смысле это меня спасло. Но если сначала мотивация была такая: сделать что-то, чтобы увидеть ценность своего существования, — то потом она сменилась. Мне хотелось видеть улыбки, радость, отдачу и результат, делать больше и помогать.

Всего у меня было пять учеников. Учеба для них — это глоток свежего воздуха. Плюс результат: за час-полтора можно неплохо продвинуться вперед, а значит, получить веру в себя, в то, что все возможно. Я понимаю, что им нравится учиться, по тому, что они не отменяют занятия, вовремя приходят, домашку делают. Я вижу их интерес, что им это действительно важно, ценно. Может быть, даже то, что есть какая-то другая жизнь, не только болезнь и больница.

Если кто-то что-то пропускает, то только по состоянию здоровья. Дети видят пользу и хотят заниматься. Ставят нетривиальные задачи. Например, вдруг решают сдавать ЕГЭ по английскому. А я слежу за тем, чтобы их не перегружать, чтобы язык был не в тягость, а в радость.

Для этого нужно быть гибкой, быстро адаптироваться, следить, чтобы урок вызывал интерес и азарт

Это делать сложнее, когда есть некий учебный план. Но такое было только у двух моих учениц. С Викой я занималась четыре года. Она ходила в школу, и наша задача была подтягивать ее по школьной программе, что-то проходить дополнительно. В итоге она сдала ЕГЭ, поступила в институт, будет учителем начальных классов.

Вторая, Катя, поступила в медицинский, но не смогла там учиться из-за болезни. Мы с ней занимались английским, и она настолько увлеклась, что решила поступать в иняз. Мы быстро переориентировались и полгода готовились к ЕГЭ. Она сдала на 86 баллов, поступила и сейчас учится на факультете иностранных языков. Самое интересное, что до Кати у меня не было опыта подготовки к ЕГЭ, пришлось срочно знакомиться с этой системой, для меня буквально новый мир открылся.

Про остальных учеников могу сказать так: никакого учебного плана, просто желание заниматься языком. Когда я пришла к первой девочке, ей даже сидеть было тяжело, она лежала, ручку не могла держать, мы с ней алфавит в стихах учили. Это было что-то более развлекательное, конечно. С другим учеником мы занимались по телефону, минут по 20, учили слова: фрукты, овощи, животные. Он описывал, что видит вокруг.

Мне, кстати, очень нравится, какие письма присылают из «Благотворительной школы»: «Вика, привет, у тебя будет ребенок». Это всегда так трогательно. Но первый раз было очень волнительно. Я шла на урок и ничего не знала еще. И меня нехило так пошатнуло, когда я увидела абсолютно лысую девочку, которая не может сидеть. Сердце сжалось, но я ни одним мускулом этого не показала, тут же включилась, взяла себя в руки. И потом мы каждую неделю встречались (или даже два раза в неделю), все переросло в интерес, в знакомство, в налаживание контакта.

Троих из моих учеников не стало. Пережить это очень трудно

Хотя и говорили, что надежды мало, предупреждали, все равно хотелось верить в лучшее. Любая информация такого плана — это шок, который только со временем кое-как проходит. Хорошо, что в фонде есть регулярные встречи с психологами. Их не обязательно посещать постоянно, но можно всегда обратиться, задать вопрос, попросить совета, рекомендаций.

Еще один мой ученик — незрячий Руслан. Я знала о нем из отчетов коллег, следила за его успехами. И вдруг мне прилетает задача: не хочешь позаниматься с ним английским? Сначала было такое неверие в себя, казалось, что задача совершенно невозможна. Но я взялась, мне очень хотелось помочь, тем более что Руслан сам выразил желание. Мы познакомились, он был в тот момент в 3-м классе. Я придумала план на первое занятие, но Руслан в первую же минуту разговора заявил мне, что у него радостная новость: кошка родила пятерых котят. Когда я это услышала, то поняла, что занятие пойдет не по плану. Потому что если у тебя есть пятеро котят, то надо научиться хвастаться об этом по-английски! И первой темой, которую мы взяли, стало множественное число существительных.

В итоге у нас было пять занятий, и большим подспорьем стала бабушка мальчика: получается, что язык учили они оба. Диалоги разыгрывали, приветствия, знакомства. После занятий я всегда наговаривала на аудио слова, которые мы проходили, с паузами, чтобы Руслан успевал повторить. Бабушка включала ему запись. Он точно получал удовольствие от этих занятий. Они растянулись месяца на два, потому что Руслан часто плохо себя чувствовал, но при этом бабушка писала сообщения, что он все сделал, задание выполнил, к уроку готов, но пока не может прийти.

А что я получаю от этих занятий? Чувствую свою полезность, живу не зря. Понимаю, что несу какие-то смыслы, да и моя жизнь наполняется смыслом. Дети видят результаты, у них опора появляется, это важно».

Фото предоставлены благотворительным фондом «Подари жизнь»