У Юлии Хитл двое детей, она с семьёй живёт в Австрии. Юлия вспоминает своё детство: как они с сестрой страдали без сладкого, а в мечтах им грезилась хотя бы клубника. И рассказывает, сколько сладкого в жизни её детей. Чупа-чупсы, желатиновые мишки, газировка, шоколадные яйца — при виде этого списка любой родитель озабочено закивает.

Я проводила лето у бабушки в деревне на Байкале. Помню, какой редкостью были для нас конфеты. Как правило, у бабушки они не сильно-то и водились, да и на наш, теперь уже испорченный вкус, были они не такими уж и вкусными. «Раковые шейки», «Батончики шоколадные», где шоколадом-то вовсе и не пахло. Но тогда сравнивать было не с чем, так что для нас — меня и моей двоюродной сестры Тани — это было объедением из объедений.

Наверное поэтому бабушка прятала их от нас подальше, в буфет, где они точно не будут найдены. Несмотря на строгие бабушкины запреты не брать ничего без её разрешения, раз в неделю-две, когда бабушка имела послеобеденный сон, мы, дрожащими от волнения руками, приоткрывали скрипучую дверцу буфета и брали по одной (одной, Карл!) конфетке. В таких случаях мы считали, что день удался и жаловаться на жизнь не приходится.

Что касается остальных сладостей, то список был невелик: смородиновое или — особая радость — малиновое варенье, бабушкины пироги и, что совсем бывало редко, сахарный петушок на палочке. Компоты из сухофруктов и мандарины на Новый год — не в счёт. Последние бывали только раз в году, а компотами нас баловали разве что в школьных столовых. Ах да, были ещё лимонады и мороженое! Но наша деревенская жизнь на протяжении трёх месяцев не позволяла такие вольности.

Видимо, испытывая вечный дефицит сахара, мы часто рисовали в воображении добрую волшебницу, которая вот прямо придёт и чем-то нас одарит

Практически каждый день мы вызывали мороженицу. Обвязывали себя ниткой, закрывали глаза и вытягивали вперёд руки со словами: «Мороженица, приди! Дай нам клубничного мороженого!». Или, вот, «обжору обжоровича» с пирожными и вёдрами клубники, и не абы какой, а именно размером с кулак, о существовании которой я прочитала в журнале «Здоровье».

Впрочем, несмотря на все наши мольбы и просьбы, никто к нам так и не пришёл. Тем временем годы шли, а наши потребности в сладком оставались неудовлетворёнными. До тех пор, пока в один прекрасный момент к нам в деревню не приехала Танина мама — большой учёный, которая могла выезжать заграницу, ещё тогда, в начале 90-х.

Я помню тот день, как сейчас. Мы сидели на веранде и очень тщательно, аккуратно делили на три части привезённый ею из-за границы шоколад. Его было так мало, но какой он был! Белый, молочный, с начинкой! Я всё боялась, что мне достанется меньше, ведь у моей двоюродной сестры, по моему тогдашнему мнению, было больше прав на этот шоколад.

С тех пор прошло уже 25 лет. Из вечно мечтающей по сладкому девочке я превратилась в сорокалетнюю женщину, вышла замуж за иностранца, родила двоих детей и переехала жить в Австрию. Пока дети были маленькими, я не сильно задавалась вопросом: сколько сладкого можно и нужно потреблять моим детям. Но вот старшая дочка пошла в школу, и я увидела ситуацию с другой стороны.

Сладкое стало невидимым, неконтролируемым потоком вливаться в нашу жизнь

Новый год, Пасха, многочисленные дни рождения — на каждый из этих праздников дети получали конфеты, шоколадные яйца, глазированное печенье, чупа-чупсы, желатиновых мишек. Я только успевала всё это прятать по шкафам, откуда всё это со временем таинственным образом исчезало. «Окей, — думала я, — яжемать, я могу повлиять на ситуацию». Но вскоре я поняла, что ситуация эта выходит из-под контроля.

После каждого детского праздника дети приходили с кульками конфет. Многочисленные соседи, знакомые, друзья, продавщица в магазине всё чаще пытались угостить конфеткой, видимо, уверенные в том, что моим детям точно не додают сладкого, и вот их-то конфета детей точно осчастливит.

Выиграл в соревнованиях — получи конфетку! Хорошо станцевал — ещё одну. Пошли в ресторан, отвернулся — в руках у ребёнка чупа-чупс. Кто дал? Да вон та тетенька, наша соседка по столу. Пришёл в бассейн — все дети едят мороженое. «Мама, ну купи! Видишь, у всех мороженое!» И ты идёшь, и покупаешь.

И ты не можешь запретить. Когда ты приходишь на детский день рождения, всем детям сначала дают по мороженому, потом разделывают два торта, а напоследок открывают несколько пачек желатиновых мишек. И все это едят, запивая сладкими соками. Ты не можешь взять ребёнка за руку и сказать: «Ребёнок, пошли, это не про нас!» Потому что это современное общество и ребёнку в нём жить, и общаться с этими детьми. А эти австрийские дети, между тем, занимают шестую строчку в списке «самые тучные нации в мире», я прочитала где-то в газете.

И тут ещё педиатр на очередном осмотре: «Контролируйте питание. У вашей дочери верхняя граница нормы. Ещё немного и будет избыточный вес»

А я контролирую, контролирую, да не выконтролировываю. Совсем немного, и дети вырастут, и выйдут из-под моего контроля. Смотрю я на соседских детей. Взрослые уже совсем, по 18-25 лет. Но полнотой там и не пахнет. Там ожирение. Тех, кого мы в школе называли очень полными, сейчас уже перешли в разряд нормальных. У старшей дочери в классе почти каждый второй имеет избыточный вес. И это — вроде как «норма». По крайней мере, школьные врачи тревогу не бьют, с родителями разговоров не ведут.

Хотя надо отдать должное, есть, конечно, учителя, ориентированные на здоровый образ жизни. Наша первая учительница, спасибо ей большое, запретила приносить в школу сладкую выпечку и газированные напитки. Да и дети некоторые потихоньку стали прислушиваться. И сейчас, на мой взгляд, самая главная задача — научить детей заботиться о своем здоровье, в том числе ограничивая себя в сладком.

Все конфеты не съешь, а навредить себе очень даже можно. Как это, например, сделала я: уже во взрослом возрасте наконец добралась до шоколада и заполучила на него аллергию. Впрочем, каждый решает сам — на то мы и люди. И пока, к счастью, у нас ещё есть выбор — подумать о себе или согласиться на те правила, которые диктует нам общество. Выбор есть. Есть. Пока.

Фото: iStockphoto (Pixavril)